Отель «Нью-Гэмпшир» - Джон Уинслоу Ирвинг
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мы без всякого труда узнали друг друга, мужчина и я. Я никогда не мог забыть спесь квотербека, сквозившую в его чертах, хотя не видел его с той самой ночи Хеллоуина, когда мы расстались на футболистской тропинке, которую остальным рекомендовалось обходить стороной. Всякий раз, поднимая тяжести, я слышал, как он говорит: «Слушай, мальчик, у твоей сестренки задница самая лучшая в школе. Она перепихивается с кем-нибудь?»
— Да, она перепихивается со мной, — мог бы ответить я в ту ночь, стоя на Седьмой авеню.
Но я ничего ему не сказал. Просто остановился перед ним и стоял столбом, пока не убедился, что он меня узнал. Он не изменился; он выглядел почти так же, как всегда, — в моих глазах. И хотя я считал, что сам я изменился, зная, что занятия штангой изменили по крайней мере мое тело, думаю, что благодаря постоянным письмам Фрэнни наша семья сохранилась в памяти (если не в сердце) Чиппера Доува.
Чиппер Доув тоже остановился посередине Седьмой авеню. Через секунду или две он тихо сказал:
— Ба, кого мы видим.
Всё — сказка.
Я взглянул на подружку Чиппера Доува и сказал:
— Смотри, чтобы он тебя не изнасиловал.
Подружка Чиппера Доува рассмеялась звенящим напряженным смехом ломающегося льда, дрожащих сосулек. Доув тоже издал короткий смешок. Мы втроем стояли посередине Седьмой авеню; такси, вывернувшее с Сентрал-Парк-Саут, чуть не сбило нас, но только девушка слегка дернулась, Чиппер Доув и я стояли неподвижно.
— Эй, вы не видите, что ли, мы стоим посередине улицы, — сказала девушка.
Я заметил, что она была намного его моложе. Она отошла к восточной стороне Седьмой авеню и стала ждать нас там, но мы не двигались.
— Мне очень приятно было получать весточки от Фрэнни, — сказал Доув.
— А почему ты ей не отвечал? — спросил я его.
— Эй! — закричала нам его подружка, и еще одно такси, свернувшее к центру, обогнуло нас с громким бибиканьем.
— Фрэнни тоже в Нью-Йорке? — спросил меня Чиппер Доув.
В сказках часто не догадываешься, чего именно хотят люди. Все изменилось. Я знал, что не представляю, хочет Фрэнни видеть Чиппера Доува или нет. Я знал, что никогда не узнаю, что было в письмах, которые она ему писала.
— Да, она в городе, — сказал я осторожно.
Нью-Йорк большой город, подумал я; это казалось вполне безопасным.
— Ну что же, передай ей, что я бы хотел ее повидать, — сказал он и начал обходить меня. — Не могу заставлять эту девушку ждать, — заговорщицки прошептал он мне и даже подмигнул.
Я поймал его под мышки и просто приподнял; для четвертьзащитника он весил немного. Он не сопротивлялся, но на его лице появилось откровенное удивление оттого, что я так легко его поднял. Я толком не знал, что с ним делать; я подумал с минуту, или, может быть, это Чипперу Доуву показалось минутой, а затем поставил его обратно. Просто поставил его обратно перед собой на середине Седьмой авеню.
— Эй, сумасшедшие мальчишки! — крикнула его подружка.
Два такси, казалось гнавшиеся друг за другом, обогнули нас справа и слева; водители еще долго держали руки на клаксонах.
— Скажи мне, зачем ты хочешь видеть Фрэнни? — спросил я Чиппера Доува.
— Ты немножко поднакачался, как посмотрю, — сказал Доув.
— Немного, — признался я. — Зачем ты хочешь видеть мою сестру? — спросил я его.
— Ну, кроме всего прочего, чтобы извиниться, — пробормотал он, но я так и не смог поверить ему; в его ледяных голубых глазах застыла все та же ледяная голубая улыбка. Он, казалось, лишь слегка испугался моих мускулов; самонадеянности ему было не занимать, что да, то да.
— Ты бы мог ответить на одно из ее писем, — сказал я ему. — Ты в любое время мог извиниться в письменном виде.
— Ну, — сказал он, перенося вес с одной ноги на другую, как это делают квотербеки, ожидая передачи мяча. — Ну, это трудно передать словами, — сказал он, и я чуть не убил его тут же, на месте. Я мог вынести от него все, что угодно, только не откровенность; слышать, как он говорит искренне, было для меня почти невыносимо.
Я почувствовал желание сжать его, сжать сильнее, чем я сжимал Арбайтера, но, к счастью для нас обоих, он переменил свой тон. Он начал терять терпение.
— Слушай, — сказал он, — по закону о сроке давности я чист: я же никого не убил. Изнасилование — это далеко не убийство.
— Ну, не совсем убийство, — ответил я.
Еще одно такси чуть не сшибло нас.
— Чиппер! — закричала его подружка. — Может, вызвать полицию?
— Слушай, — сказал Доув, — просто передай Фрэнни, что я был бы счастлив увидеться, вот и все. Очевидно, — сказал он с ледяной голубизной в его глазах, перешедшей в голос, — очевидно, ей бы хотелось меня увидеть. Я хочу сказать, что она мне достаточно много писала.
Он почти что жалуется на это, подумал я, как будто письма моей сестры были для него слишком утомительными!
— Если хочешь увидеться с ней, можешь сам сказать ей об этом, — сказал я ему. — Просто оставь ей записку, а она пускай уже сама решает, захочет видеть тебя или нет. Оставь записку в «Стэнхоупе», — сказал я.
— В «Стэнхоупе»? — сказал он. — Она просто проездом?
— Нет, она там живет, — сказал я. — Мы же гостиничная семья, — сказал я ему. — Помнишь?
— О да, — рассмеялся он, и я мог прочитать его мысли: он подумал, что «Стэнхоуп» — большой шаг вперед в сравнении с отелем «Нью-Гэмпшир» — с любым отелем «Нью-Гэмпшир», хотя он знал только первый. — Ну что же, — сказал он, — значит, Фрэнни живет в «Стэнхоупе».
— «Стэнхоуп» теперь наш, — сказал я ему.
У меня не было и мысли врать, но я просто хотел что-то ему сделать. Он выглядел несколько пораженным, и хоть в этом было, по крайней мере, что-то приятное; зеленая спортивная машина пронеслась так близко от него, что его шарф взметнулся в порыве ветра. Его подружка решилась снова выйти на Седьмую авеню; она с опаской приблизилась к нам.
— Чиппер, пожалуйста, — тихо сказала она.
— Это единственный ваш отель? — спросил Доув,
