Переводы - Аркадий Стругацкий

Впрочем, все оказалось не так уж плохо. Вначале канаты слегка оттягивали его вверх, поскольку палуба на несколько дюймов возвышалась над уровнем грунта, но береговой уклон быстро скомпенсировал это неудобство. Деревья, которые столь честно служили кораблю в качестве швартовочных опор, по мере удаления от моря росли все гуще и гуще. Это были низкие, будто придавленные растения с широко растопыренными щупальцами-сучьями и короткими толстыми стволами, в общем подобные деревьям на знакомых ему просторах далеко на юге Месклина. Правда, тяжесть здесь была в двести раз меньше, чем в полярных районах, и ветвям было легче, так что кое-где они поднимались вверх, совершенно не касаясь почвы. Деревья росли настолько тесно, что в конце концов соседние кроны стали переплетаться в путаницу коричневых и черных ветвей, образуя превосходную опору для движения. Через некоторое время Барленнан обнаружил, что можно карабкаться к Холму, цепляясь передними клешнями, разжимая задние и выбрасывая гусеницеподобное тело вперед, на манер червяка-землемера. Ветки немного мешали ему, но и ветки, и крупные сучья были довольно гладкими и не являлись серьезным препятствием.

После первых двухсот ярдов берег стал подниматься довольно круто, и на середине пути Барленнан был уже на шесть футов выше уровня палубы «Бри». Отсюда можно было разглядеть Холм Летчика даже тому, у кого глаза едва выступали над грунтом, как это было у месклинитов; по обыкновению, командир остановился, чтобы окинуть взглядом окрестности.

Оставшиеся полмили пролегали через бело-черно-коричневую путаницу крон, подобную той, которую он оставил позади. Растительность здесь была еще гуще, а снегу — еще больше, и впереди не было заметно участков обнаженного грунта.

Над заросшей равниной маячил Холм Летчика. Месклиниту стоило больших усилий видеть в нем искусственное сооружение — отчасти из-за его чудовищных размеров, а отчасти потому, что любая крыша, если это не легкий отрезок ткани, была совершенно чужда его понятиям об архитектуре. Это был сверкающий металлический купол, почти правильная полусфера около двадцати футов высотой и сорока футов в диаметре. В стенах купола имелось множество обширных участков прозрачного материала, а также два цилиндрических выступа с дверями. По словам Летчика, двери эти были сконструированы таким образом, что через них можно было проходить, не выпуская воздух. Дверные проемы были, конечно, достаточно велики для этого странного гиганта. К одному из нижних окон поднимался трап, который давал Барленнану возможность вскарабкаться наверх и заглянуть внутрь через стекло. Командир провел на этом трапе немало времени, пока осваивал язык Летчика; он всласть нагляделся на странные приборы и предметы обихода, заполнявшие сооружение, хотя понятия не имел, для чего служит большинство этих предметов. Сам Летчик, по-видимому, был амфибией — во всяком случае, большую часть времени он проводил в баке с жидкостью. Принимая во внимание его размеры, этого и следовало ожидать. Барленнан не знал ни одного живого существа на Месклине крупнее себя, которое не было бы обитателем океана или озера, хотя он сознавал, что если дело только в весе, то они могут существовать здесь, в обширных и малоисследованных областях у Края Света. Он надеялся, что никого из них не встретит — по крайней мере пока он будет на суше. Размеры означали вес, а жизненный опыт не позволял ему пренебрежительно относиться к весу как к источнику опасности.

Возле купола не было ничего, кроме вездесущей растительности. По-видимому, ракета еще не прибыла, и на мгновение Барленнану захотелось подождать здесь ее прибытия. Она, конечно, опустится по ту сторону Холма — если бы Барленнан не явился, об этом бы позаботился Летчик. Однако, с другой стороны, ничто не помешает снижающемуся кораблю пройти как раз над ним; Лэкленд тут бессилен, ведь он не знает в точности, где сейчас находится Барленнан. Мало кому из землян удалось бы с расстояния в полмили заметить существо пятнадцати дюймов длиной и двух толщиной, ползущее через заросли. Нет уж, лучше следовать совету Летчика и двинуться прямо к Куполу. И командир пополз дальше, по-прежнему волоча за собой тросы.

Он проделал это путешествие довольно быстро, хотя немного задержался из-за периодических наступлений темноты. Была как раз ночь, когда он добрался до цели, но это уже не имело значения, потому что последний участок пути был озарен светом, падающим из окон купола. Впрочем, к тому времени, когда он закрепил канаты, вскарабкался по трапу и удобно устроился у окна, над горизонтом слева от него взошло солнце. Облаков на небе почти не осталось, и Барленнан мог бы рассмотреть за окном все, даже если бы свет внутри был выключен.

Лэкленда в этой комнате не оказалось, и месклинит нажал на крошечную кнопку, вмонтированную в трап. Из громкоговорителя немедленно отозвался голос Летчика.

— Рад, что ты уже здесь, Барл. Я не разрешил Маку садиться, пока ты не придешь. Сейчас я дам команду, и к следующему восходу он будет здесь.

— Где он сейчас? На Турее?

— Нет. Он дрейфует у внутреннего края кольца на высоте всего в шестьсот миль. Он вышел туда задолго до того, как кончилась буря, так что не воображай, будто ему пришлось тебя ждать. А пока мы ждем его, я вынесу тебе радиоаппараты, которые обещал.

— Я здесь один, и будет лучше, если ты сейчас вынесешь только один аппарат. Их очень неудобно тащить, хотя они, конечно, совсем не тяжелые.

— Может, лучше сейчас этим не заниматься, а подождать вездеход, тогда я смогу отвезти тебя назад, к твоему кораблю… Вездеход хорошо изолирован, так что, даже если ты будешь не внутри, а снаружи, ничего страшного не произойдет ни с тобой, ни с нами. Как ты на это смотришь?

— Прекрасно. Ну а пока поупражняемся в языке, или ты покажешь мне еще какой-нибудь фильм про те места, откуда ты родом?

— У меня есть кое-какие фильмы. Несколько минут уйдет, чтобы зарядить проектор. Значит, когда все будет готово, уже порядочно стемнеет. Одну минуту… Я перейду в комнату отдыха.

Громкоговоритель замолк, и Барленнан уставился на дверь, видневшуюся в глубине комнаты. Через несколько секунд появился Летчик — он передвигался, как всегда, в вертикальном положении с помощью искусственных ног, которые он называл костылями. Он приблизился к окну, кивнул массивной головой своему крошечному гостю и повернулся к кинопроектору. Экран, на который была нацелена машина, находился прямо против окна, и Барленнан, следя одной парой глаз за действиями человека, принялся устраиваться поудобнее. Он молча ждал; солнце лениво проползало по небу над его головой. Под лучами солнца было тепло и приятно, хотя для оттепели тепла было недостаточно: мешал непрекращающийся ветер с северной полярной шапки. Барленнан погрузился в полудремоту, а тем временем Лэкленд, закончив возню с машиной, проковылял к релаксационному баку и забрался в него. Барленнан так и не заметил на поверхности жидкости эластичной водоотталкивающей пленки. Если бы он ее заметил, ему пришлось бы отказаться от теории амфибийной природы человеческих существ. Распластавшись в баке, Лэкленд протянул руку к небольшому пульту и щелкнул двумя переключателями. Свет в комнате погас, заработал кинопроектор. Фильм был пятнадцатиминутным, но он еще не закончился, когда Лэкленд, объявив, что ракета сейчас сядет, выбрался из бака и взялся за костыли.