100 знаменитых москвичей - Валентина Скляренко

Озеров входил в десятку сильнейших теннисистов СССР (1940 – 1959 гг.) и пять раз возглавлял ее. Он был ярким представителем атакующего стиля, обладал мощным ударом справа (т. н. «озеровская катюша») и коварными укороченными и косыми ударами. К тому же теннисист отлично играл с лета и был одним из лучших парных игроков страны. Как правило, он вел поединки в высоком темпе: старался бить по восходящему мячу. На корте был тонким психологом: быстро выявлял изъяны в игре соперников и умело их использовал. Его игру отличали высокое техническое и тактическое мастерство, отменные волевые качества, неукротимая воля к победе.

Озеров на протяжении долгих лет буквально разрывался между театром, теннисом и… футболом. Да, неуклюжий на первый взгляд, с приличным излишним весом, он был очень пластичен, верток, легок и выступал за второй состав «Спартака». Никита Симонян, первый вице-президент Российского футбольного союза, рассказывал: «Первый выезд Озерова со "Спартаком" за рубеж состоялся в 1954 году. Были мы в Бельгии. На одной из тренировок Николай Николаевич решил потренироваться вместе с командой. А рядом с футбольным полем были теннисные корты. Один из лучших теннисистов Бельгии, наблюдавший за нашей тренировкой, заметил, что в футболе у советских футболистов получается многое, а вот в теннис в СССР играть не умеют. Тогда мы и предложили бельгийцу сыграть с Озеровым. Увидев Николая, теннисист только рассмеялся и заявил, что не проиграет ему ни одного гейма. В результате же Озеров разделал своего соперника под орех. Бельгиец был потрясен: "Если так играет футболист, то как же тогда в СССР играют теннисисты?"»

Откровенно говоря, Озеров мог бы выступать и за первый состав «Спартака», но против этого восстало руководство теннисной федерации, хотя все прекрасно знали, сколько раз Николай Николаевич «сливал» явно выигрышные сеты, чтобы только успеть на спектакль. А ведь, по сути, он никогда и не был спортсменом в том понимании, как трактовался «любительский спорт» в СССР: то есть числился бы где-то на заводе станочником высокого разряда, получал бы там зарплату, а на деле с утра до ночи тренировался. Нет, он честно работал в театре, причем на минимальной ставке, а за свои чемпионские титулы в теннисе и вовсе ничего не получал: не котировался «буржуйский» спорт в Союзе и был «невыездным». Анна Дмитриева, известная советская теннисистка и тележурналист, вспоминала: «Озеров совершенно не похож на спортсмена. Он всегда был толстым, даже когда находился в своей лучшей спортивной форме. Ходил в длинных шортах, перетягивал живот кожаным ремнем. Бита для гольфа пошла бы ему гораздо больше. Но как он играл! Когда выступал Озеров, на стадион попасть было практически невозможно».

Долгое время Николай Николаевич был капитаном и тренером мхатовской футбольной команды. Он всегда играл интеллигентно, не нарушая правил. Его игра была по-настоящему эстетичной и доставляла истинное удовольствие даже соперникам. Кстати, из-за габаритов друзья по сцене звали своего капитана Комодом. Жизненный ритм Озерова был необычайно высоким. Он постоянно находился в движении: с тренировки на репетицию, с соревнований на спектакль… В августе 1953 г. из-за огромной нагрузки он решил уйти из большого тенниса, но руководство Комитета физкультуры отнеслось к этому крайне отрицательно, и Николаю Николаевичу на очередной коллегии пришлось заверить присутствующих, что он приложит все усилия, чтобы остаться первой ракеткой страны. Последний раз Озеров стал чемпионом страны в парном разряде в 1957 г. и еще шесть лет первенствовал в чемпионатах Москвы в парном разряде.

Во все это просто трудно поверить, если учесть, что театр он тоже не оставил и с 1959 по 1984 г. играл отдельные роли, но уже не во МХАТе, а в различных московских театрах. К тому же в 1950 г. на Озерова «по случаю свалилась» еще одна обязанность – спортивного комментатора: второй по значимости после Синявского спортивный голос – заслуженный мастер спорта по футболу Виктор Дубинин – на этот сезон был назначен старшим тренером московского «Динамо», и сотрудники радио в поисках замены выбрали Озерова. Он согласился и первый свой репортаж с футбольного матча «Динамо» – ЦДКА провел 29 августа. После чего его отстранили от эфира на две недели – ждали откликов слушателей, а футбольный бог Вадим Синявский «делал из него комментатора». Результат известен: Озеров стал профессиональным артистом, но… со спортивным уклоном. Его голос стал родным для всего большого семейства по имени Советский Союз. Это голос побед советских спортсменов. «Под Озерова» вошли в историю тяжелоатлет Василий Алексеев, спринтер Валерий Борзов, фигуристы Ирина Роднина и Александр Зайцев. Его неповторимый баритон звучал в эфире, когда капитан сборной СССР Игорь Нетто поднимал над головой Кубок Европы. Ему довелось вести трансляции с 14 летних и зимних Олимпиад, с 25 хоккейных и 7 футбольных мировых чемпионатов.

Часто Озеров «брал» не знанием предмета (например, лыжная гонка), а тембром, интонацией. Столько восторженности, оптимизма, энтузиазма, преклонения перед мастерством спортсменов не было ни у одного из комментаторов ни до, ни после него. Его было приятно слушать. В ушах миллионов болельщиков до сих пор звучит озеровское категорическое: «Такой хоккей нам не нужен!» (это со встречи с канадскими профессионалами); и раскатистый «го-о-о-о-л» на одном из ответственнейших футбольных матчей.

Это сейчас, когда комментаторские кабины размещены на стадионах в наиболее удобных для обозрения местах, когда телевизионные камеры услужливо покажут и продублируют на мониторах каждый шаг спортсмена, работа комментатора существенно облегчилась. А Николаю Николаевичу приходилось вести прямые репортажи то с крыши дома, то с кромки футбольного поля, то у самого бортика ледовой арены. Однажды ему ненароком заехали клюшкой по голове. Истекая кровью, он продолжал вести репортаж, пока не подоспели врачи, а микрофон не перехватил Е. Майоров. Но третий тайм Озеров комментировал сам с перебинтованной головой, чем вызвал шквал аплодисментов со стороны болельщиков. А однажды, чтобы лучше видеть футбольное поле, Николай Николаевич вел репортаж, усевшись в ветвях высокого дерева. Туда-то он легко взобрался, а вот снимали его всей журналистской командой.

Болельщики просто не представляли, что какой-либо ответственный матч может вести другой комментатор. Мало кому известно, что четвертый матч знаменитой суперсерии СССР – Канада в 1972 г. Озеров комментировал под монитор, находясь уже… на Олимпиаде в Мюнхене. Но привыкший к неповторимой восторженности озеровского тембра советский народ не понял бы замены – и пришлось инженерам трансляции изобретать «телемост» Ванкувер – Мюнхен – Москва. А однажды, пролетая над Бермудским треугольником, Озеров провел импровизированный репортаж для пассажиров самолета, комментируя это событие из кабины пилотов. Он мог говорить в микрофон всегда и обо всем. Жизнь заставляла его наговаривать репортажи даже из постели, спросонья. Во время зимней Олимпиады в Скво-Вэлли из-за плохой связи Москва не смогла принять звук и на рассвете по американскому времени «по тревоге» подняла мирно спящего в гостинице Озерова с «пожеланием экспромта» – и Николай Николаевич, не отрывая глаз от монитора, наговорил в телефонную трубку репортаж о лыжной гонке, принятый радиослушателями за чистую монету. Но болельщики и спортсмены особенно ценили Николая Николаевича за то, что он всегда старался отметить в своем репортаже каждый удачный ход или комбинацию наших спортсменов, тогда как сейчас комментаторы любят подчеркивать недостатки или ошибки.