Потерянные во времени - Марина Линник

Уже стоя в дверях, журналистка повернулась к опешившей подруге и тихим голосом добавила:

– Прости, Нетти, я не могу тебе всего рассказать. Пока не могу.

И молодая женщина прикрыла за собой дверь, оставив Аннет одну, весьма озадаченную реакцией Мишель на слова о фотографе.

– Что могло произойти между ними? Почему Мано так взорвалась только при одном упоминании о нем? Может быть, он опять сделал ей предложение, а она отшила его в очередной раз? Вряд ли. Это уже было. А может быть, Кавелье бросил ее? Так Мишель не воспринимает Жермена всерьез. Да и зачем это ходячее недоразумение нужно ей? Не человек, а двадцать два несчастья! Вечно с ним что-то происходит… Эх, я бы многое отдала, чтобы узнать, что же случилось на самом деле между этими двоими.

Пока Аннет размышляла над странным поведением подруги, та продолжала свой путь к кабинету шефа. Встречающиеся на пути коллеги с любопытством оглядывали журналистку и смотрели ей вслед, перешептываясь друг с другом. Им было хорошо известно о мрачном настроении начальника, вызванного тем, что Мишель и Жермен не вышли на связь после инцидента под Парижем.

– Салют, Маноша, – поприветствовал ее ласковым прозвищем Поль Готье, выпускающий корректор. – Что ты творишь? У меня выпуск на носу, а твоей статьи и фото Кавелье еще нет в наборе. Горим!

– Прости, Гого, сейчас все будет, – не останавливаясь, ответила журналистка и вошла в приемную главного редактора.

– Мадам Мано, – пролепетала испуганным голоском Жюли, – ох, вы и не представляете, как зол… наш Медный лоб. Он находится в таком раздраженном состоянии, что я боялась заходить к нему.

– Да ладно, не переживай, – попыталась приободрить секретаршу Мишель. – Казнь египетская мне уже не страшна.

– Что? – захлопала глазами Жюли, не поняв, о чем идет речь.

– Да не бери в голову, – ответила журналистка и с силой потянула на себя дверь, ведущую в кабинет Лорана. «И откуда берутся такие пустоголовые девицы? Где их обучают бестолковости?»

– А-а, мадам Мано, – язвительно протянул Лоран, увидев входящую журналистку. – На ловца и зверь бежит. Признаться, я уже и не ожидал увидеть вас, особенно в столь поздний час. С чем пожаловали?

– Вот статья, которую вы ждали.

– Вы смотрели на часы, мадам Мано? Они показывают половину восьмого.

– Поль сказал, что…

– Что новый выпуск задерживается? – прервал ее Лоран. – Да, и он прав. И все из-за ВАС и этого… Кавелье.

Вскочив с кресла, главный редактор заметался по кабинету, давая волю гневу.

– Задерживается, и еще как задерживается, мадам Мано! И все благодаря вам и этому фотографишке, возомнившему себя новым Анри Картье-Брессоном[10]. Где, позвольте спросить, вас носило? Не прерывайте меня! Я еще не все сказал. Да что вы себе позволяете? Если вы и были в числе фавориток при прошлом руководстве, это не значит, что вы остались ею и сейчас. И если я говорю прибыть на работу немедленно, значит, вы должны все бросить и ехать… нет, нестись сломя голову прямо сюда. Если я говорю, что статья дрянь, вы обязаны пойти и переделать ее, и неважно, сколько раз придется переписывать. Здесь Я говорю что, как и когда необходимо делать. Вам все ясно?

– Да, ясно, – сухо ответила Мишель, удивляясь внутреннему спокойствию. – Жать, где не сеял – хорошая политика, господин Бонне. Вы – неплохой делец, надо сказать! Только позвольте спросить: вы как планировали въехать в рай? На чужой спине? Думаете, что вас погладят по головке за это? Я очень сомневаюсь. Откровенно говоря, я даже уверена, что эффект от подобной политики будет противоположным. Впрочем, господин Бонне, вам никто и ничто не может помешать и дальше командовать марионетками, если они позволяют издеваться над собой. А с меня достаточно! Я долго терпела ваше самодурство, заносчивость и нахальство. Хотите меня уволить? Не трудитесь. Я сама ухожу, по собственному желанию. Заявление будет у секретаря.

– Позвольте узнать, куда? – растерявшись от неожиданного поворота событий, поинтересовался Лоран. – Вы же не можете вот так бросить газету! Вы нашли новое место? Не сомневаюсь, наши конкуренты с руками оторвут такого специалиста, как вы. Но не забывайте, что характеристику вашему новому руководству буду давать я. И не сомневайтесь, она будет худшая за всю историю человечества!

– Даже не сомневаюсь в вашей щедрости… Я пока не знаю, что буду делать дальше. Надо уметь довольствоваться достигнутым. Попробую поискать себя на другом поприще. Прощайте, господин Бонне!

Журналистка бросила на стол лист со статьей и, повернувшись спиной к главному редактору, направилась к двери.

– Постойте, Мишель, – окликнул молодую женщину Лоран, опешив. – Вы действительно вот так все бросите и уйдете? Как такое возможно? Вы – ведущий журналист газеты! Ваши статьи всегда на первых полосах газеты! Многие читатели покупают нашу газету только ради того, чтобы прочитать ваши ироничные, но в то же время раскрывающие самую суть статьи.

– Я БЫЛА на первых полосах газеты до вашего воцарения в редакции, и у меня было вдохновение для работы. Боже, с каким удовольствием я летела на работу, в командировки, на мероприятия, брала интервью, общалась с множеством интереснейших людей. Но ваше сумасбродство отравило и уничтожило желание писать. Три месяца ада убили во мне журналиста. С этого дня у меня начинается новая жизнь, в которой вам, газете и бесконечным интервью нет места. Прощайте!

Глава 7

Мишель находилась в растрепанных чувствах. С одной стороны, она была счастлива, что ей не придется больше работать на тирана и терпеть придирки, но с другой стороны, Маноша кривила душой, говоря, что больше не хочет писать. Нет, хочет, и еще как! Ей очень нравилась журналистская работа. Еще с раннего детства она мечтала стать репортером и освещать самые интересные события, случавшиеся в мире. И вот теперь, закрыв за собой дверь редакции, она стояла на тротуаре и чувствовала себя бездомной собачонкой. «Черт! – выругалась про себя журналистка. – Не думала, что будет так плохо на душе. Такое ощущение, что дома лишилась». Взглянув на черное небо, по которому неслись низкие темно-серые грозовые тучи, Мишель тяжело вздохнула. «Не хватало еще опять под дождем промокнуть». Поудобнее перехватив тяжелую коробку с личными вещами, она побрела к остановке такси, так как ехать в метро с таким грузом не было сил.

Придя домой, Мано первым делом проверила автоответчик, у которого, как оказалось, память была полностью забита многочисленными сообщениями. Большинство из них были от Лорана, Жермена и Аннет, поэтому, не дослушав их до конца, Мишель все стерла. «Да пропади все пропадом! Чего ты расклеилась? – стала ругать журналистка саму себя. – С завтрашнего дня начинается новая жизнь. Впереди у тебя расследование загадки века! Считай, что получила задание от редакции. Да если тебе удастся докопаться до истины, то статья станет сенсацией, бомбой. Она будет печататься на первых полосах самых известных газет. Ну, а если нет… пойду в какую-нибудь газетенку, благо, их сейчас много, или перееду к родителям на ферму и продолжу дело отца: буду разводить лошадей. Так что, как говорили в древней Спарте, – «на щите или со щитом!»