Черный тан - Миллер Лау

Служанка направилась к куче мокрых цветов, фруктов и подушек.

— Оставь! — резко приказала Риган, моментально перестав смеяться. — Ступай отсюда. — Пожилая женщина ничего не сказала, только молча поклонилась и вышла из комнаты. — Старая хрычовка с кислой физиономией!

Риган бросила подушку через всю комнату.

— Ты была довольно груба с ней, Ри. Трис все еще продолжал смеяться.

— Груба? Груба? Да я собираюсь поджечь ее старую костлявую задницу, когда стану правительницей, — фыркнула Риган. — Посмотрим, приобретет ли она чувство юмора, когда до конца своих дней будет чистить горшки вместо того, чтобы прислуживать здесь. — Девушка топнула ногой. — Я не стану этого терпеть, Трис.

Брат, все еще во власти смеха, состроил кислую физиономию.

— Что ты не будешь терпеть? Теперь все должны смеяться над твоими шутками, а? Тогда им лучше не рассказывать про пастуха и пастушку, а то придется обезглавить целый город.

Через комнату полетела подушка и угодила ему прямо в лицо, сопровождаемая смехом Риган. В те дни Тристан еще мог ее рассмешить.

У Риган всегда были проблемы с сидами. Она их терпеть не могла и не скрывала этого. Все началось с памятника в Северной долине, «плохих землях», как большинство людей все еще называли их, задуманного Ибистер незадолго до смерти. Это было первым крупным делом молодых правителей, которое им предстояло завершить. Огромная гранитная с серебром плита должна была быть установлена в миле от города на север и увековечить поле боя, где произошла последняя битва за Сулис Мор и погибли тысячи воинов. Тристан и Риган никогда не забывали о героическом прошлом своего «приемного отца», участвующего в этом конфликте, и стремились исполнить свой долг, так что день начинался достаточно приятно…

Риган теперь поселилась в огромных апартаментах, расположенных на верхнем этаже центрального замка крепости, и Тристан чувствовал себя одиноко и неуверенно в своих собственных комнатах на нижнем этаже, куда он переехал сразу после ухода сестры. Она возражала, считая, что комнаты на нижнем этаже не соответствуют нынешнему статусу брата. Но он просто пожал плечами и настоял на своем. Трис не стал объяснять, что ему с больными ногами очень трудно преодолевать длинные пролеты лестниц, ведущих на верхний этаж, и что его мучают сильные боли каждый раз, когда приходится подниматься. Позже Риган поняла это и сама, без его объяснений, однако в то время ее голову занимали иные мысли. Тристан знал, что такое дистанцирование было ошибкой, но свой выбор сделал из практических соображений.

В то утро, когда они должны были одобрить памятник, ему пришлось подниматься наверх. Надо сказать, что в некоторые дни Тристану это приносило еще большие мучения, чем всегда, поэтому, пройдя половину пролета, он остановился отдышаться. Услышав за спиной шум, юноша повернулся, чтобы уверить чересчур заботливого слугу, что с ним все в порядке. Издав удивленное восклицание, Тристан уцепился за перила лестницы, словно надеясь, что железо сможет защитить его. За его спиной, заполняя собой почти всю ширину лестницы, возвышался огромный коричневый медведь. Первый медведь-сид, которого ему пришлось увидеть так близко. В отличие от юноши медведь без всяких усилий поднимался по лестнице, ворочая из стороны в сторону большой квадратной головой.

Когда животное приблизилось к Тристану, темные коричневые глаза уставились на него оценивающим взглядом. Потом медведь остановился и слегка склонился перед юношей, приглашая его вскарабкаться на спину. Тот сначала не двинулся с места, испугавшись, что неправильно понял приглашающий жест зверя. Животное искоса посмотрело на него и нетерпеливо зарычало. Тогда Трис вскарабкался на широкую спину и уцепился руками за основание шеи зверя, и тот продолжил движение. Юноша заметил, что медведь довольно стар. В его медово-коричневой шерсти, приятно пахнущей мускусом, были заметны серебряные нити. Кроме того, он носил мало украшений, только одну серебряную серьгу с большим пером в правом ухе. Ни он, ни Риган еще не встречали пожилых представителей племени сидов. Ему показалось очень странным подниматься по лестнице на спине огромного зверя.

Риган стояла в дверном проеме, наблюдая за ними.

Опустив Триса на пол, медведь встал на задние лапы и склонил голову. Он оказался почти трехметрового роста. Тристан церемонно ответил на поклон, а Риган присела в небрежном, коротком реверансе.

— Добро пожаловать, сэр, — произнесла она.

Из прихожей появился Сандро, заинтересованный происходящим на лестнице.

— Маркомет! Старый… медведь! Неужели это ты? — расплылся он в улыбке. — Не ожидал тебя увидеть.

Медведь опустился на четыре лапы и что-то прорычал в ответ Потом неожиданно исчез в зеленом пламени, таком ярком, что присутствующим пришлось отвести взгляд. Какое-то время фигура зверя была не видна в ярком свете, а когда пламя стало угасать, на месте медведя возник высокий статный мужчина, одетый в костюм из разноцветных перьев и мягкой кожи. Длинные седые волосы были украшены тонкими косичками и перьями, но самым интересным Тристану показались его босые ноги с серебряными кольцами на пальцах.

— Сеаннах. — Мужчина улыбнулся Сандро, сверкнув белоснежными зубами, показавшимися особенно белыми на фоне теплого золотистого оттенка его кожи. — Давно уже ты не посещал наши края. Собираешь сказки к зиме? — Он опять поклонился Тристану и Риган. — Я — Маркомет, старейшина из клана сидов, представитель южных племен. А вы, должно быть, молодые тан Тристан и леди Риган? Простите мне этот визит без предупреждения, но я являюсь представителем Совета, и меня попросили прибыть сюда. Риган нахмурилась.

— Извините, сэр, а почему именно вы должны были прибыть?

— Для того чтобы увидеть окончательный вариант памятника, леди.

— Понимаю, — ответила она высокомерно. — Сандро, мне надо поговорить с вами.

Как только она и Сандро оказались в гостиной и за ними закрылась дверь, Риган повернулась к удивленному сеаннаху.

— Я понимаю, что здесь для меня все ново, но, очевидно, я что-то упустила.

— Что случилось, Риган? Он сказал что-то обидное?

— Какое отношение памятник имеет к сидам? Это в порядке вещей, что они вмешиваются в дела Великих?

— Теперь мне все ясно, — ответил Сандро. — Может быть, вам станет понятнее, когда вы увидите памятник, леди Риган.

Девушка еще больше нахмурилась, и ее рот превратился в узкую тонкую линию, что стало довольно частым явлением, как отметил Сандро.

— Не надо относиться ко мне как к ребенку, дядя Сандро. Расскажите все сейчас.