Десять кругов ада - Леонид Костомаров

Весь шестой отряд обслуживал этот завод. Вольному руководству с большим напряжением приходилось контролировать спецконтингент. Не всегда можно предугадать, что на уме у вчерашнего убийцы, как себя поведет он в обычной, казалось бы, ситуации. Перед злыми языками зэков тушевались и опытные мастера, и начальники цехов. Да и директор завода часто хватался за сердце: "Не позволю вам со мной так разговаривать!" Ухмылялись зэки и снова за свое. Приходилось позволять, и вольные стоически терпели вечную брань и скрывали досаду.

Медведев остановился у стеллажей, разглядывая полигоны. Завидев его, многие зэки заработали посноровистее - вот, мол, какие мы старательные, гражданин начальник. Таких он не любил, от таких все и рушится в его работе. Отвернулся. И увидел, как коренастый зэк, попрощавшись с вольным водителем, поспешно сунув под мышку небольшой сверток, заспешил прочь. Медведев окликнул его, но тот даже не обернулся, быстрыми прыжками пересек открытое пространство и исчез меж штабелями панелей.

"Приехали, - горестно отметил Медведев, - уже и на оклик офицера не реагируют..."

Убежавшего он еще не видел в отряде, но что-то знакомое показалось ему в жутком на все лицо шраме.

Медведев двинулся в административный корпус, но тут небо рухнуло вниз потоками теплой воды, и он, спасаясь, заскочил под кромку пропарочной камеры.

Огляделся, глаза привыкли к полумраку, и тут увидел того же человека - за работой. Голый по пояс Воронцов - а это был, конечно, он, Квазимода, - стоял спиной к майору, не замечая никого, ритмичными ударами кувалды сбивал с формы остатки застывшего бетона.

Столь прозаическое занятие было подсвечено красотой могучего мужского тела. Играли мышцы на лоснящейся коричневой спине, движения четки и размеренны, а волна силы, исходившей от него, была столь мощной, что Медведев невольно залюбовался.

НЕБО. ВОРОН

И вспомнил наконец, где видел эту могучую фигуру, и резкие черты лица, и непокорное напряжение мышц, диктовавших ритм его жизни... А я попробую прочесть без ошибок его воспоминания...

...Случилось это в далеком уже пятьдесят шестом, в Краматорске. Медведев, в числе других офицеров, вошел там в Зону - утихомирить взбунтовавшийся народ. Народ этот требовал комиссию из Москвы, менты же, как всегда, обманули, подсунули местную, из своих.

Ну, Зона и не вышла на работу - взбунтовалась.

Служака Медведев идеально подходил для переговоров - лояльный, вызывающий у зэков доверие, не зря же прозвали они его уже тогда Мамочкой: поднимал по утрам, носился с ними, допекал - почему матери не пишешь, почему немытый? Мамочка, одним словом.

Приехал туда Медведев по делу, впрямую не связанному с Воронцовым, хотя именно из-за него и подняли осужденные бузу. Подстрелили Ивана с вышки, причем не охрана, а свои, такие же зэки.

В то время в Зоне странное было нововведение - стояли на вышках, охраняли и в конвое ходили... сами осужденные, точнее, те, кому всецело доверяла администрация, "хозяин" доверял. Какой-то умник посчитал, что этакое новое самоуправление - самая прогрессивная форма воспитания спецконтингента.

Бред, конечно же, полный. Зона сразу разбилась на два лагеря: отрицаловка ошалела от наглости новоиспеченных ментов, а те, в свою очередь, стали волки волками; для многих из них то был реальный шанс близкой свободы.

Люди на вышках-скворечниках стали истинные звери, им показалось, что они сделались ближе к небу, оторвались от пропахшей кровью и потом зоновской земли. И превратились они в вершителей судеб. Вышковые люди безбоязненно брали на себя смелость выносить приговоры и зазевавшимся, забредшим без умысла побега на запретную полосу, и рисковым хитрованам, что дерзко желали проверить: выстрелит мне в голову вчерашний корешок или нет?

Еще как стрелял этот самый корешок. И без предупреждения, без крика исподтишка. Потому что знал - каждый выстрел-попадание в зэка - шаг к воле, выстрел в сторону живого человека - минус год срока, капля крови его, тобой добытая, - день твоей свободы. Как тут не попробуешь - заманчиво было для многих козлов...

Только вот одни ли они были повинны в расправе над себе подобными? Более тот, кто дал им оружие-власть, лукаво определив, что не устоят слабые духом перед соблазном за счет крови другого осуществить свою главную мечту - волю. Земными пособниками дьявола были здесь солидные люди в погонах, говорившие вроде бы правильно, но действовавшие явно по бесовскому умыслу.

ЗОНА. ОРЛОВ (СО СЛОВ ВОРОНЦОВА)

Не все так просто, по ранжиру - те и эти, охраняемые и охранники. Как и все в Зоне, нововведение обросло за счет хитроумия зэков разного рода тайными подземными течениями: в активисты вступали, глубоко ненавидя саму эту идею, и, оставаясь какое-то время "вашим-нашим", решали по ходу, что здесь светит.

Шли и по убеждению, тогда стреляли с вышки, уже отделив себя от тех, что внизу.

Ступали в скворечни и расчетливые отважные парни, чтобы получить в руки автомат и уйти, прихватив с собой пару дружков.

С политработников летели звездочки, они не спали ночей, проклиная дьявольское новшество. В регламентированную тайным внутренним кодексом жизнь Зоны бросили самую сладкую кость - волю. И слабые открывали огонь.

Однажды под него попал и Воронцов, тогда еще не Квазимода, а восемнадцатилетний паренек Ваня. В Ваню выстрелили, а дело администрация прикрыла. Зона встала на дыбы - судить стрелявшего! Вошедших в Зону начальника колонии, замполита и начальника отряда заперли, чтобы получить за них комиссию из Москвы.

Вместо нее прилетел генерал Слонов, начальник управления, его замы, тогда молодой еще старлей Медведев, да помощник прокурора по надзору. Вошли в Зону, и их тоже задержали, а предыдущих заложников тут же выпустили на вахту.

ЗОНА. МЕДВЕДЕВ

То был пятьдесят шестой, и офицер в Зоне пользовался уважением. Нас не пугали заточками, не грозились убивать по одному, напротив - выдали чистое белье, приготовили обед и ужин, баню даже протопили.

Уважительно, одним словом, отнеслись. Объяснили, что мы будем тут находиться до прилета комиссии из столицы нашей Родины, доставили в камеру шахматы и книги и гордо удалились, лукаво предоставив нам возможность побывать в их шкуре. Камеру закрыли.

Мы передали на вахту сообщение, что никакого насилия над нами совершено не было, все спокойно, оставалось только ждать. Ночью, конечно, спать никто не смог. Кто-то догадался пригласить парнишку, из-за которого разгорелся весь сыр-бор. Пришел этот Ваня, русенький чубчик, только пушок появился на верхней губе.

И сейчас он такой же, не изменился. Уже тогда сильный, торс у него был атлетический, ручищи мужские, ухватистые. Не понравился он нам сразу, хитрый какой-то, злой. Голова наискось в бинтах, торчит нос, да глаз один наивно-детский - испуганно бегает по нашим лицам - что же теперь будет?

ЗОНА. ОРЛОВ

- Ходил я к ручью, за водой. Опустил чайник, и тут - очередь, рассказывал нехотя, не веря в наше участие. - Ну, прошли пули мимо. Одна вот, - потрогал голову, - срикошетила от камня в лицо.

- Что врач говорит? - обернулся генерал, стоявший все это время к ним спиной - очень уж он сердился, что попал в такое нелепое положение, места найти не мог.

- Ничего...

- Ну! - Генерал еле сдержался. - Ну что с глазом-то - серьезно? - спросил зло.

Глаз в разрезе бинта сощурился.

- Не знает врач, - коротко бросил парень. - Он гинеколог. Сказал, глаз не манда - проморгает.

- Что, что? Какой гинеколог?! - рассвирепел генерал.

- Сидит за аборт. Врача нет, в отпуску... - осторожно подсказал начальник колонии.

- В отпуску-у! - передразнил генерал.

Все происходящее генерала выводило из себя - задержание это дурацкое, неспокойные зэки, своя бессонница, возраст и, вообще, выбор жизненного пути.

Повисло молчание.

- Садись, - терпеливо предложил Медведев, понимая, что в таком тоне ни разговора, ни разрешения ситуации не произойдет.

Юный Воронцов сел.

- Ручей уже на запретке? - спросил Медведев главное.

- Нет, - четко ответил юнец, он поверил этому старлею, и с ним мог говорить не через губу. - Спросите у наших, все туда ходят, было всегда спокойно.

Медведев оглядел всех. Стало ясно - он прав. Оставалось только играть в шахматы и молить о том, чтобы Москва пошевелилась.

- Что скажешь? - грубо спросил генерал начальника колонии.

Тот пожал плечами.

ЗОНА. ВОРОНЦОВ

Как не помнить... Зона неработающая, бродячая, стала жить полусвободной жизнью. Давление изнутри нее нарастало, и зэки готовы были "спустить пар" убийствами активистов. А они словно растворились, забились тараканами в щели, никого не видно. Знали участь свою. Просили забрать из Зоны. Куда там...

Войска вокруг стянули, и те без промедления готовы были приступить к нашей ликвидации. Случись бойня, много бы народу покосили. Сколько уж раз так подавляли бунты... Я сам не рад уже был начавшемуся, но отступать некуда, да и теперь ведь паханы отрицаловки решают все, а не менты.