Заткнись и поцелуй меня - Кристи Крейг

Мария улыбнулась женщине и обратилась к брату:

– Почему так долго? Может, стоит пойти проверить?

Тут дверь палаты наконец распахнулась, и оттуда вышел доктор Генри Майклз. Скай и Хосе вместе с ним учились в школе, и Скаю нравилась мысль, что о Рэдфуте заботится именно Генри.

Брат с сестрой вскочили на ноги, и Мария стиснула ладонь Ская.

– Расслабьтесь. – Доктор, кажется, без труда читал по их лицам. – Сейчас с ним все в порядке.

Хватка Марии ослабла, и Скай напомнил себе о необходимости дышать. Они снова сели.

– Не хочу вам лгать, – продолжал Генри, – опасность не совсем миновала. У него все еще очень низкое давление, и мы точно знаем, что имеется сотрясение. Я собираюсь сделать томографию и убедиться, что нет кровоизлияния. Тот, кто его ударил, не шутил… Он мог убить старика.

Скай почувствовал, как его собственное давление поднимается.

– Рэдфут не слабачок. – Генри поколебался, затем улыбнулся: – Опять же, я думал, он надерет мне задницу, когда я ему об этом сказал.

– Упрямый старый глупец, – проворчала Мария.

Скай усмехнулся:

– А разве он этого еще не сделал?

– Имеешь в виду, когда мы с Хосе добрались до его виски? Он меня и пальцем не тронул, но мне в жизни не было так страшно. – Доктор немножко помолчал. – В общем, надо дождаться результатов обследования, тогда я буду знать больше. О, и он зовет тебя, Скай. Даже не позволил медсестре раздеть себя, мол, никаких снимков, пока не поговорит с тобой.

– А я? – спросила Мария.

Генри глянул на нее с сочувствием:

– Он сказал «только Скай».

Собачье рычание просочилось сквозь дверь.

– Вот ублюдок! – прогрохотал бас. – Ты цапнул меня за зад! Я тебя тоже грохну!

«Тоже?»

Раздался громкий хлопок, и Шала подпрыгнула. «О Боже, он что, застрелил одного из псов Ская?! Но ведь этот звук мог издать и автомобиль…» Она заставила себя чуть сдвинуться и выглянуть в окно. Мужчина весь в черном и в лыжной маске стоял, уставившись на двух собак Ская, а в руке его… Что ж, это точно был не автомобильный хлопок. Но обе псины по-прежнему рычали.

Зверь покрупнее глянул в окно, прямо на Шалу. Она отпрянула назад и прижалась к стене, слыша, как неистово в ушах грохочет сердце. За все двадцать восемь лет ей еще не доводилось встречаться со смертью один на один. «И кому же я обязана этой встречей?»

В голове снова всплыло предупреждение мэра о коренных, которые не очень-то рады гостье, и об их недружелюбии. Интересно, попытка убийства попадает под определение «недружелюбия»? Колени подогнулись, и Шала сползла по стене, словно шарик мороженого.

Рычание зазвучало ближе – собаки встали между дверью и незнакомцем. Неужели это правда происходит лишь потому, что Шала попыталась принести туризм в Совершенство? Ради этого действительно можно убить? Или стоит умереть? Нет! И неважно, насколько ей нужны деньги. «Если выживу, буду полгода сидеть на бобах и рисе». Шала готова была отказаться от своего контракта. Она отправит его обратно мэру вместе с маленьким жирным чеком, повязав розовым бантиком. Если выберется отсюда.

«Если!»

Рэдфут поднял голову с узкой больничной койки, едва Скай зашел в палату.

– Давай переоденем тебя, – скомандовал он. – И ты позволишь врачам сделать снимки. Идет?

Старик оперся на локти:

– Подойди ближе. – И сунул что-то сыну в руку. – Забери это домой.

Скай уставился на пузырек с таблетками:

– Что это?

– Лекарства, которые были у меня с собой. Просто унеси их, – настаивал Рэдфут. – Оставь дома. Не хочу случайно перепутать их с тем, чем меня будут пичкать здесь.

– Они могут попросить список того, что ты принимал… – Скай повертел пузырек в руках.

– Просто засунь эти чертовы таблетки подальше и помоги мне переодеться! Скоро за мной медсестры явятся.

Увидев в глазах отца непоколебимую серьезность, Скай сунул таблетки в карман джинсов, затем помог Рэдфуту сесть и снять рубашку и уже через несколько минут возился с завязками на спине больничной сорочки старика. Тот потянулся и сжал ладонь сына:

– А теперь иди и найди Голубые Глаза. Я снова ее видел, пока они везли меня сюда. Твоя женщина в беде. Ты ей нужен.

Шала отказывалась умирать.

Ей нужно оружие. Она подумала о пистолете, который видела в шкафу Ская, но заряжен ли он? И тут вспомнила про оставленный в раковине нож и поползла к кухонной стойке. Позади раздался звук: кто-то пытался открыть дверь.

Шала привстала на колени, полезла в раковину. В дверь ударило что-то тяжелое – как плечо или нога. В панике потенциальная жертва схватилась за то, что на ощупь напоминало нож, и почувствовала, как лезвие впилось в кожу. Что ж, проверку на остроту он прошел. Не обращая внимание на боль, Шала наконец вытащила оружие.

– Проклятье!

Одновременно с руганью с крыльца послышался глухой стук, будто упало что-то тяжелое. «Ага, вроде мужика в лыжной маске». Чувствуя прилив храбрости – или, возможно, глупости, – Шала поднялась на ноги и ринулась к окну. Злоумышленник лежал на спине, яростно отбрыкиваясь от собак Ская. В конце концов он просто покатился, а псы двинулись следом, ощерив зубы и рыча. Шала увидела, что за ними лежит нечто похожее на пистолет. Мужчина скатился с крыльца, одна из собак спустилась за ним. Незнакомец вскочил, рванул обратно к своей машине, а Шала так и стояла, замерев, затаив дыхание и все еще стискивая в руке нож. Автомобиль взвизгнул шинами и умчался вниз по грунтовой дороге.

Опершись на стену, Шала наблюдала за крыльцом, где к первому псу подошел второй. Оба зверя, обернувшись, взглянули на гостью. Двумя парами ярко-золотых глаз. Шале прежде не доводилось сталкиваться с волком, но она видела достаточно снимков, чтобы его узнать. И животные на крыльце Ская Гомеса – скорее именно волки, чем собаки. Да, они спасли ей жизнь, но Шала не стремилась познакомиться с ними поближе. Не после того, как лицезрела песиков в действии.

В голове царил настоящий кавардак. Как этот бандит узнал, где ее искать? Слежки за ней не было, Шала специально проверяла. Она вспомнила о «чрезвычайно ситуации» Ская Гомеса, благодаря которой осталась здесь одна. Конечно, шеф утверждал, что в команде «За Уинтерс», вот только, по словам мэра, большинство коренных против нее. К тому же, если Скай на ее стороне, зачем тогда спер камеру?

Что-то влажное и теплое струилось вниз по руке Шалы. Кровь, капающая на деревянный пол.

Скай удержался от возражений, мол, Голубые Глаза – не его женщина. Спорить с отцом сейчас бесполезно. Затем старика увели, и только через час вернулся Генри и сообщил, что снимки чистые, однако на всякий случай Рэдфуту лучше провести ночь в больнице.

– Он уснул, – объяснил доктор Скаю и Марии, – но, если кто-нибудь захочет остаться с ним, в палате есть еще одна койка.

– Ну раз ты встречаешь Хосе, то я останусь, – предложила Мария.

Хосе связался с ними, как только Рэдфута забрали на томографию, сказал, что прилетает в девять утра.

Сестра вышла позвонить своему парню, а Скай тем временем заглянул к отцу. Тот спал. Скай шагнул к кровати, вспоминая, о чем думал, когда старик лишился сознания на его руках, и прошептал:

– Люблю тебя.

И уже выходил за дверь, когда услышал:

– И я тебя. А теперь найди Голубые Глаза.

Качая головой, Скай направился к своему грузовику. Грудь сжималась от эмоций, но стоило сесть в машину, откинуть голову на сиденье и расслабиться, как до Ская наконец дошло, о чем просил отец: «А теперь найди Голубые Глаза».

Он вспомнил, что оставил Шалу у себя дома. Вспомнил, как желал ее поцеловать. И зайти гораздо дальше поцелуев. А затем еще одно озарение: Шала ведь спрашивала, просматривал ли он снимки.

Скай не сомневался, что фотографировала именно она, но он ведь не застал ее в процессе съемки. И уже через три минуты уверений Шалы в собственной невиновности, поверил ей. Скай наклонился и поднял с пола перед пассажирским сидением конфискованный «Никон». А потратив какое-то время и разобравшись, как просмотреть кадры, в итоге не нашел никаких фото с пау-вау. Приятно оказаться правым.

Конечно, это не снимало с Шалы всех обвинений. Она так или иначе нарушила правила. Но, глядя на дорогую камеру, Скай понимал, почему. А если еще учесть, что из-за этого оборудования кто-то вломился в офис…

Наверное, ради мисс Уинтерс можно и изменить правила. Наверное. Скай с удовольствием бы посмотрел, продемонстрирует ли она завтра свое очарование – настоящее очарование, а не ту плохую игру, что вела перед его уходом. Да, он примет решение завтра, когда вновь увидит Шалу.