Гражданин Галактики - Роберт Хайнлайн

Я сказал Пату:

«Дядя Стив обнаружил закавыку».

«Он не станет вмешиваться».

Наконец ма подняла голову и тоненько сказала па:

— Я подозреваю, что ты уже готов согласиться?

Голос был какой-то больной. Контракт выпал у нее из рук, и Чарити снова схватила его как раз в ту минуту, когда Хоуп вцепилась в него с другой стороны. Кончилось это тем, что наш шурин Фрэнк Дюбуа отобрал у них документ и уткнулся в него, держа листы так, чтобы другие, глядя из-за плеча Фрэнка, могли читать текст.

— Успокойся, успокойся, милая, — мягко ответил па, — помни, что мальчики уже взрослые. Я был бы рад, если б вся наша семья могла всегда жить вместе. Но это невозможно. И тебе это известно не хуже, чем мне.

— Брюс, но ты обещал мне, что они не отправятся в космос.

Брат ма бросил на нее косой взгляд; его грудь была украшена ленточками орденов, полученных за космос. Но па продолжал все так же мягко:

— Не совсем так, дорогая. Я обещал, что не разрешу им до совершеннолетия записаться в ряды Вооруженных сил мира; я хотел, чтоб они получили образование, и я не мог допустить, чтоб ты за них волновалась. Но сейчас совсем другое дело… и если мы откажемся от него, то все равно скоро наступит день, когда они смогут вступить в армию, хотим мы того или не хотим.

Мама обернулась к дяде Стиву и с горечью сказала:

— Стивен, это ты вбил в их головы эту злосчастную мысль!

Казалось, он рассердился, но ответил так же мягко, как па:

— Успокойся, сестренка. Меня ведь тут не было. И ты мне это дело не шей. Кроме того, этим мальчишкам ничего не надо вбивать в голову, они сами генерируют идеи.

Фрэнк Дюбуа прочистил горло и громко вякнул:

— Поскольку это, по-видимому, семейное дело, то вам, без сомнения, интересно знать, что я думаю об этом.

Я сказал только для Пата:

«Никто не интересуется твоим мнением, мякинная голова!»

Пат ответил:

«Пусть болтает. Может, он и есть наше главное секретное оружие».

— Если вам угодно выслушать тщательно взвешенное мнение опытного бизнесмена, то этот так называемый контракт есть или чей-то дурацкий розыгрыш или предложение столь невероятное, что оно не заслуживает ни малейшего внимания. Я допускаю, что близнецы обладают каким-то извращенным талантом выродков, хотя я лично не видел ничего подтверждающего это. Однако сама идея платить им больше, чем получает зрелый мужчина, — это, знаете ли… совершенно недопустимый метод воспитания детей. Если бы они были моими сыновьями, я бы, естественно, ничего подобного не разрешил. Конечно, они не мои…

— Нет, не твои, — согласился па.

Фрэнк бросил на него острый взгляд.

— Это что, сарказм, папа Барлетт? Я ведь только пытаюсь помочь. Но, как я сказал вам еще вчера, если эти близнецы поступят в какую-нибудь хорошую школу бизнеса и будут трудиться как порядочные, я найду им место в хлебопекарном деле. И если они будут работать хорошо, то не вижу причин, почему бы им не достичь таких успехов, каких достиг я сам. — Фрэнк был младшим партнером своего отца в автоматической пекарне и вечно приставал к людям с рассказами о том, какую деньгу он зашибает. — А что касается этой идеи насчет космических полетов, то я всегда говорил, что если человек хочет, чтоб из него что-то получилось, то надо сидеть дома и вкалывать. Прошу извинить меня, Стив.

Дядя Стив сказал деревянным голосом:

— С радостью извинил бы… твое отсутствие.

— Э?

— Замнем для ясности. Ты оставь космос в покое, а я обещаю, что никогда не стану печь хлебы. Между прочим, у тебя мука на лацканах.

Фрэнк быстро глянул на свою грудь. Фейт смахнула что-то с его пиджака и сказала:

— Да это ж просто пудра.

— Конечно, пудра, — согласился Фрэнк, помогая ей отряхивать одежду. — Должен сказать тебе, Стив, что я, как правило, слишком занят, чтобы бывать на производственном этаже. Почти не вылезаю из офиса.

— Так я и думал.

Фрэнк вдруг вспомнил, что они с Фейт опаздывают на какое-то другое свидание и что им пора уходить, но па неожиданно задержал их.

— Фрэнк, а что это был за намек? Будто мои мальчики выродки?

— Что? Я никогда не говорил ничего подобного.

— Рад это слышать.

Они ушли в глубокой клейкой тишине, нарушаемой лишь гудением Пата, который в уме, но очень громко исполнял «Марш гладиаторов».{16}

«Мы победили, малыш!»

Мне тоже так казалось, но Пат счел необходимым закрепить успех. Он взял контракт.

— Значит, все в порядке, па?

— М-м-м… Я хочу проконсультироваться с судьей Холландом, и, кроме того, я не имею права говорить за твою мать. — Это нас не очень пугало; ма не стала бы сопротивляться, если б отец согласился, особенно в том случае, если тут же присутствовал и дядя Стив. — Но вы вправе сказать, что дело не получило отрицательной оценки. — Он нахмурился. — Между прочим, там не указана продолжительность полета.

Дядя Стив пришел нам на помощь:

— Обычное дело для гражданских кораблей, Брюс. Ты записываешься на полет со своей родной планеты и обратно.

— Хм… без сомнения. Но разве они вам ничего не сказали, мальчики?

Я услышал, как застонал Пат.

«Вот и конец всему! Что мы ему ответим, Том?»

Па ждал, а дядя Стив пристально следил за нами. Наконец он сказал:

— Лучше давайте начистоту, ребята. И, возможно, мне следовало упомянуть в разговоре, что я сам пытаюсь получить койку на одном из этих кораблей — с временным увольнением из армии и все такое прочее. Так что мне это дело известно.

Пат что-то пробормотал неразборчиво. Па резко прикрикнул:

— Говори же, сынок!

— Они сказали, что полет продлится… вероятно, около столетия.

Ма упала в обморок; дядя Стив подхватил ее, а все присутствующие стали носиться вокруг с холодными компрессами, мешая друг другу; мы же сидели как в воду опущенные. Когда ма очнулась, дядя Стив сказал па:

— Брюс, я, пожалуй, заберу ребят на прогулку, поставлю им по стаканчику крепкой сарсапарели,{17} чтобы они тут не путались под ногами. Все равно сегодня тебе с ними разговаривать не с руки.

С отсутствующим видом па согласился, что это недурная мысль. Я знаю, па любит нас всех, но, если бы потребовался выбор, никто из нас в сравнении с ма не значил бы ровно ничего.

Дядя Стив привел нас в заведение, где он мог получить нечто более соответствующее его вкусу, нежели сарсапарилла, и первым делом наложил вето на попытку Пата выклянчить пиво.

— Не выпендривайся, мальчуган. Уж не собираешься ли ты выставить меня человеком, спаивающим детишек родной сестры?