Княжна - Александр Амфитеатров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вышел из-за стола и скрылся к себе в кабинет, где его ждал другой обед. Голодные гости разъехались, втихомолку ругаясь.
Решительно никого не уважал и ровнею себе не считал, ни с кем и ни в чем не стеснялся. Созовет гостей со всех волостей и, оказавшись не в духе, не выйдет к ним, вышлет – «быть за хозяина» – Хлопонича либо которого-нибудь из мелкопоместных своих дворянчиков-прихлебателей: этими полушутами-полулакеями, чающими кормов и благодеяний, всегда кишел волкоярский дворец.
Как-то раз князь устроил такую штуку даже на именины свои, 30 августа, когда в Волкояр съехалось все уездное дворянство и многие чины из губернии. Только и чести прибавил, что вместо Хлопонича посадил на председательское место любимца своего, губернаторского чиновника Вихрова и, конечно, не «послал» его, но «попросил». Молодой человек сконфузился было, начал отказываться:
– Помилуйте, князь, среди ваших гостей столько почетных лиц старше меня возрастом и гораздо более заслуженных.
– А черт с ними! – бесцеремонно отрезал князь. – В вас мне нравится именно то, что вы молоды и еще не служили. Когда у вас на шее будет висеть владимирский крест, а может быть, даже протянется через плечо красная лента, – тогда, поверьте, господин Вихров, я уже не попрошу вас быть моим заместителем. В матушке России порядочны только молодые люди, не перевалившие за тридцать лет.
– Но у вас в доме находится маршал наш, губернский предводитель дворянства…
Князь ядовито скривился.
– Достаточно и того, что я каждое трехлетие покрываю его недочеты и тем спасаю шкуру его превосходительства от энергии господ дворян, кои до нее добираются. Что вы, господин Вихров! Уж если мне выбирать из лакеев, то я Муфтеля пошлю, или Лаврентия-дворецкого, или егеря Михаилу Давыдка: они, по крайней мере, честны.
За обедом гости решили все-таки отправить Вихрова к отсутствующему хозяину депутатом, чтобы от имени всего общества чокнулся с именинником шампанским и произнес приличную речь. Вихров застал князя за пикетом с Хлопоничем. Александр Юрьевич очень обрадовался юноше.
– А! приятно, что пожаловали. Что это? Шампанское? Ах, да… тост? Ну, нечего делать, произносите ваш тост.
Выслушал, выпил, кивнул головою.
– Тост к черту… глупости! Очень мне нужен их пьяный тост!.. А с вами мы еще выпьем. Я рад с вами выпить. Люблю пить с умным человеком. Я, господин Вихров, когда-то сам был умный человек. Ваше здоровье!
Пьет и смеется.
– И образованный был. Да. Очень образованный. Байрона в подлинниках читал. В масонской ложе молотком стучал. С Пушкиным в Кишиневе был приятель. И после встречались. Положим, только в штосе играли, но – все-таки… А хорошо он писал стихи, Александр Пушкин:
Гляжу, как безумный, на черную шаль,И хладную душу терзает печаль… –
Пушкин многое получше этого написал, князь! – почти обиделся Вихров.
Александр Юрьевич внимательно изумился:
– В самом деле? Не знаю… не помню… Возможно!.. забыл… Во всяком случае, очень рад. Он был презабавный, Саша Пушкин… Конечно, между нами сказать, не более как дворянин среднего круга, сел не в свои сани; в свете, между этих новых, жалованных, он был смешненек. Но все-таки жаль, что его французишка Дантес застрелил так глупо, и Мишель Лермонтов прекрасно о том в стихах описал. Из-за бабы!.. Нашел, за что умирать. Я и Наталью Николаевну знал… Ну – что же? Красавица была, но – баба, кругом баба… Бойтесь видеть в бабе человека, господин Вихров! Держитесь мужицкого взгляда, что у бабы, что у кошки, вместо души – пар. Это мрачно, но справедливо.
Он усмехнулся и продолжал:
– Да, да, да… Вот как идут времена и меняются люди, господин Вихров! Был приятель с Пушкиным, а теперь – приятель с Хлопоничем…
Хлопонич так и привскочил на стуле.
– Смею ли я, ваше сиятельство? – шутить изволите…
– Почему же не смеешь? С Пушкиным я в штосе играл – с тобою в пикет играю… только и разницы!
Омрачился, поник головою и повторил:
– Только и раз-ни-цы!
И, с усмешкою, договорил:
– Нехорошо это, господин Вихров, когда человек проживет свою жизнь так, что для него между Пушкиным и Хлопоничем только и разницы остается: с одним играл в штосе, с другим – в пикет… А могло быть и наоборот… Ха-ха-ха! Вот – доживу лет до семидесяти, память ослабеет, начну из ума выживать, – и вовсе различать перестану, который из двух Пушкин, который Хлопонич…
Он долго и зло смеялся, потом ткнул пальцем на стенной портрет князя Юрия:
– А все вот эта красивая рожа виновата! И задумался глубоко.
Вихров думал уже, не беспокоя его хмурой задумчивости, тихонько отойти, как князь окликнул:
– Господин Вихров, вы знаете на память какие-нибудь этого… Пушкина… стихи?
– Я не какие-нибудь, а все стихи Пушкина знаю на память, ваше сиятельство!
– Будьте добры – прочтите мне что-нибудь.
Вихров подумал: как бы не влопаться? Пушкин так обширен: не хватить бы что-нибудь хозяину не в бровь, а в самый глаз? – и, с осторожностью, прочитал сильную, но безобидную «Элегию»:
Безумных лет угасшее веселье Мне тяжело, как смутное похмелье…
Князь одобрительно кивнул головою и сказал с недоумением:
– Он, однако, в самом деле, умен был – Пушкин? Это глубоко… Пожалуйста, еще!
Вихрова просить не надо было. Красивый и страстный декламатор, он рассыпал перед угрюмым князем весь лучший жемчуг пушкинской лирики. Князь внимательно слушал, покачивая головою и изредка бросая короткие словечки:
Конец ознакомительного фрагмента.
Сноски
1
В полном составе (лат.).
2
Букв.: туфовая вода (лат.).
3
«Милая госпожа» (фр.).
4
Кто место свое покидает, тот его теряет (фр.).
5
Я вас обожаю! (фр.).
6
Вольнодумец (фр.).
