Не сотворяйте ангелов из женщин - Роузи Кукла
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вот так я, хоть и совсем еще малая была, а уже мамочке своей диплом защитить на отлично помогла!
Потом она говорила, что после ее защиты я так еще никогда жадно не припадала к ее груди. Видимо, то уже была не просто грудь моей мамочки, а еще и молодого специалиста в придачу. Вот так, вместе, с ее интегралами да кривыми АЧХ — амплитудно–частотных характеристик, я и наглоталась молочка, словно внеземного разума. Это я потом уже поняла, когда в школу пошла и все на пятерочки, да редко бывало, что на четверочки. Еще бы! У кого еще так, чтобы малое дитя с самых пеленок поглощало знания, можно сказать, с молоком матери, да с интегралами и апмлитудно–частотными характеристиками — АЧХ, в придачу!
Жили мы дружно: мама, бабушка и я, мужчин в доме не было.
Потому, как только какой мастер приходил, то я к нему словно пьявочка приклеивалась и все старалась узнать, не он ли мой папочка? Чем другой раз так их пугала, что они быстрее, быстрее и за дверь! Один мастер даже ключ какой–то забыл, вот как я его обрадовала.
Мама работала в каком–то НИИ, уходила на целый день, и я скучала по ней вместе с бабушкой. Но вскоре к нам зачастил один друг мой. Так он мне представился.
Пришел как–то лечить бабушку, а потом снова, маме и бабушке цветы, а мне шоколадку маленькую. Понравился он мне, этот добрый доктор Пилюлькин. Так он себя назвал. А он и был доктор, только не Пилюлькин, а врач — терапевт.
Это я потом уже узнала, когда разрешила ему быть моим папкой. Разрешила, но только при одном условии, что он не будет обижать мою мамочку. С детства я была девушкой самостоятельной и потому считала, что моя главная обязанность — защищать свою мамочку.
И вот, когда он уже переехал к нам жить и спал с мамой в другой комнате, то однажды ночью…
Первое время я не спала, все прислушивалась: не обижает ли Пилюлькин мою мамочку? И вот однажды я встаю и босиком шлеп, шлеп — к ним в комнату. Вошла и говорю:
— Пилюлькин! Ты же мне обещал мамочку мою не обижать! Так?
— Так! — Говорит он, лежа сверху на моей мамочке.
— Так, зачем же тогда ты…?
— А он и не обижает. — Из–под него говорит мамочка. — Мы просто играем! Играемся… в паровозик…
— Ну, тогда и я с вами! — Говорю, и тут же вскарабкалась к нему на спину…
Так я узнала, что по ночам и взрослые тоже играют, да в такие игры веселые, когда паровозик пыхтит над мамочкой, а она лежит под ним и смеется, да еще его ручками, ножками своими обхватывает.…Потому что она, так сама себя назвала, что она вагончик — Теплушка, а он, Пилюлькин, он ее Паровозик! Потому и пыхтит над ней…
Один раз я с ними играла, а потом, если услышу и проснусь, так спрашиваю из своей комнаты:
— Вы хорошо играетесь? Пилюлькин, ты мою мамочку не обижаешь?
А мамочка мне в ответ и смеясь:
— Нет, не обижает, мы хорошо играемся….
И слышу потом, как они вместе смеются довольные моим замечанием.
А потом мы с бабушкой все обсуждали, как же я буду вести себя с маленьким братиком, который должен был скоро появиться у моего нового папки и моей мамочки.
Валерка родился и сразу же стал мне мешать. Я ему говорила, чтобы он не кричал так часто, а он меня не слушал. Тогда я взяла его на руки и стала, как мамочка моя, носить и укачивать. Ну и попало же мне за это! А если подумать, так за что? Я же ведь тоже хотела так, как мамочка моя, ю ребеночка носить и баюкать. Ведь он не только их, как говорили мне все, он и мой братик тоже!
Ну, а потом началась шкода, как говорила мама. Это о нас с Валеркой так, потому что мы стали такое по дому вытворять, что меня решили сдать. Так мне сказали. Сдать, как Павлика Морозова, так мама обо мне сказала. Так я попала в садик. Ну, а потом школа, а потом…
Потом я влюбилась! И вот как все это случилось…
В кого влюбляются ангелы
— Почему один? Почему не вдвоем?
— Втроем, бабушка… — Поправляю разгневанную бабушку. — Втроем они уехали. Ты Валерку забыла…
— Ничего я не забыла! — Это она ко мне обращается, а потом снова к нему.
— Я же тебе сама родненькую дочь, ангела ведь тебе передала с рук на руки! Ты же мне обещал ее беречь! Обещал? И что? — Он говорит, а она возмущаясь:
— Что? Какой там еще, монпансье? Кто? Драже?
— Не драже, бабушка, а месье Роже, француз. Он ее вместе с Валеркой увез. Она за него вышла и теперь во Франции жить будет, в Марселе.
— Господи! Хорошо, что отец, ничего этого не видит. Дочь его от своего мужа ушла, во Франциях, за какого–то драже–монпансье вышла, да еще в этих марселях…
— Да не в марселевых, бабушка, занавесках, а в городе Марселе, идем, я тебе в атласе Мира покажу, где это…
— Все! Ухожу я от вас! Завтра же уеду в деревню! Ну, что ты смотришь? Давай уже показывай, где там ее марселя находится…
Спустя час…
— А почему ты мне об этом раньше не говорил? — Спрашиваю его
Мы остались одни в комнате, и он, разбирая чемодан, раскладывая свои вещи на диване, виновато на меня посматривая, молчит.
— А ты думал, я еще маленькая и ничего не пойму, почему вы расходитесь? А я, между прочим, увидела трещину в ваших отношениях еще в первый ваш приезд оттуда, назад домой. Что произошло с вами? Неужели любовь закончилась?
Потом я целый час слушаю его объяснения, но из–за его нежелания откровенничать я его прерываю на полуслове.
— Знаешь что? Я больше не хочу слушать, кто из вас больше всего виноват. Вы оба виноваты! Оба! Только вы ведь совсем о нас не подумали, ни ты, ни мамочка моя. Каждый из вас только о себе и думал, а как же мы? Как же нам жить после этого?
Говорю и уже не могу сама сдержать слез. Потому отвернулась и в окно смотрю. Он подошел, обнял за плечи.
— Знаешь что, а ты ведь права! Мы настолько в себя ушли со своими обидами и выяснениями кто из нас прав, а кто виноват, что совсем не подумали о вас: о Валерке, о тебе…
— А я, между прочим, о тебе только и думала!
— Ну, и что же ты думала?
Наступила зловещая пауза.
Я ведь не собиралась ему говорить ничего и вообще я никому о том, что испытываю к нему, никому и никогда не говорила. Все эти годы, что мы жили вместе, я его тайно ото всех любила! Да, любила! Сначала, как первого в своей жизни взрослого мужчину рядом, потом за то, что он меня тоже любил и баловал. Даже защищал меня где–то перед всеми, а потом…
Разве же я могу сейчас в этом признаться… Тем более, после того, что у них между собой произошло.…Потому я, избегая разоблачения, меняю тему и спрашиваю, оборачиваясь и стряхивая его руки с моих плеч.
— Я думаю, что во всем виновата женщина…
Он не понял ничего, потому наивно переспрашивает.
