Смерть волкам - Аня Чеблакова

Субботнее утро шло своим чередом - умывшись, Веглао побежала готовить завтрак (его обычно готовил тот, кто раньше просыпался), поели они вместе с братом, за разговором не сказав ни слова о прошлом. После этого Ригтирн натаскал воды для уборки и девочка пошла мыть полы наверху, а сам Ригтирн поставил воду греться, чтобы вымыть посуду. Когда было около десяти часов утра, в дверь неожиданно постучали.

Ригтирн открыл дверь и сразу понял, что предстоит очень неприятный разговор. На крыльце перед ним стоял низкорослый человечек, одетый в почти что детский костюм из серой шерсти. Дряблая кожа шеи нависала над туго застёгнутым воротником, ветер слабо шевелил тонкие, молочно-белые волосы, руки и лицо покрылись старческими пигментными пятнышками, но чёрные глаза были умными, цепкими и быстрыми, как у подростка.

- Доброе утро, господин Нармин, - проговорил Ригтирн. Господин Нармин был учителем математики и физики в школе Хорсина.

- Доброе утро, - сказал учитель резким и бодрым голосом, похожим на крик какой-нибудь птицы. - Могу я пройти?

- Да, конечно, - Ригтирн подался назад. Господин Нармин зашёл в сени быстрым и уверенным шагом, как к себе домой, прошёл на кухню и без всякого приглашения сел за стол. Ригтирн, вошедший следом за ним, остался стоять напротив, как провинившийся школьник. Он не стал предлагать Нармину чай: тот заходил как минимум раз в несколько недель и всегда отказывался от угощения, заявляя, что у него ещё много спешных дел. Оставалось только удивляться такой энергичности в столь пожилом возрасте: говорят, господин Нармин начал учительствовать лет за десять до революции 1956 года. Правда, в те времена в сельские учителя зачастую шли мальчики не старше шестнадцати-семнадцати, но всё же цифра получалась внушительная.

- Я к вам по делу, молодой человек, - начал старичок.

"Я уж знаю, по какому ты делу, - уныло подумал Ригтирн.

- На днях я провёл контрольную у седьмых классов. Ваша младшая сестра получила за неё единицу. В прошлом году у неё были одни двойки, стало быть, к восьмому классу она планирует скатиться на нули, - Нармин всегда говорил так, будто вот-вот рассмеётся, хотя в его словах (по крайней мере, сейчас) не было ничего смешного. - Между прочим, это была совсем не новая тема - просто повторение того, что мы проходили в прошлом году. Ваша Веглао написала эту работу хуже всех в классе. А теперь, когда у неё начнётся физика, я просто не знаю, что делать!

- И я не знаю, - устало проговорил Ригтирн, покачав головой. - Я помню, когда она только-только пошла в школу, учительница её очень хвалила. Она часто говорила маме: "У вас такая умненькая девочка! Такая способная!" - Ригтирн нахмурился и ненадолго замолчал, а потом тихо проговорил:

- Вы понимаете, когда всё это случилось, Веглао стала сама не своя.

- Я, конечно, понимаю, но согласитесь, что пять лет - достаточный срок, чтобы оправиться и вернуться к жизни. Знаете, когда я только начинал работать, у меня в классе у большей части ребят отцов поубивали на войне, а младшие братишки и сестрёнки пухли с голоду. И вы не представляете, какое стремление к знаниям! А в вашем случае, прошу прощения, всё дело в самой обычной лени.

Лицо Ригтирна в продолжение всей этой тирады, казалось, каменело. Наконец, воспользовавшись паузой в речи учителя, юноша быстро его перебил:

- Что ж, я поговорю с Веглао. Вам, наверное, уже надо идти?

- Да-да, - заторопился старик. - Вы правы, мне ещё надо встретиться с родителями нескольких ребят... Согласитесь, куда правильнее поговорить с каждым отдельно, чем созывать все эти новомодные родительские собрания! Не вижу в этом смысла...

- До свидания, - Ригтирн закрыл за ним дверь и вздохнул несколько раз.

Веглао была наверху. Она мыла пол в коридоре. Сидя на корточках и зажав подол платья коленями, она скребла доски ручной щёткой. Её тёмно-русые волосы растрепались, тонкие руки, розовые от воды, были до локтей заляпаны пеной. Комочек пены поблёскивал и на носу.

- Мне надо поговорить с тобой, - окликнул её Ригтирн, может быть, слишком сердито.

- Я сейчас!

- Ладно, закончишь, тогда и поговорим, - отозвался Ригтирн, чувствуя облегчение оттого, что неприятный разговор удалось немного отодвинуть. Ругать сестру было для него самым последним делом. Он вышел на крыльцо, постоял там, сунув руки в карманы, потом сходил в маленький огород, расположенный позади дома. Как и все хорсинцы, Ригтирн и Веглао имели своё небольшое картофельное поле, находившееся за пределами деревни, а в их собственном огородике росли преимущественно лук, чеснок, бобы и морковка - больше ничего на скудной лесной земле не прижилось. Это ещё ничего - в ту осень 98-го, когда они приехали сюда, у них вообще не было никаких запасов на зиму; спасибо, соседи помогли.

Прошло целых пять лет с тех пор, как они переехали сюда, но для жителей Хорсина брат и сестра так и остались чужаками. Произошло это главным образом из-за того, что другие переселенцы заняли дома в самой деревне и постоянно общались с хорсинцами, а Ригтирн и его сестрёнка жили особняком и появлялись в Хорсине только тогда, когда им это было надо. Оба так и не завели близких друзей, и единственные, с кем они более-менее общались, была старая бездетная пара, жившая на окраине деревни - ветеран войны Гвеледил, работавший деревенским точильщиком и часовщиком, и его жена Лиенна, относившаяся к осиротевшим ребятам с робкой нежностью. Особенно Лиенна привязалась к Веглао: эта дикая, нелюдимая девочка была не из тех, которые всюду чувствуют себя как дома и быстро заводят друзей.

Честно говоря, сестра была главной головной болью Ригтирна. Он любил её больше жизни, потому что она была единственной родной душой, которая у него осталась, но не мог не видеть, что прежде весёлая и ласковая девочка с каждым днём становится всё тише, молчаливее и суровее. Ужасная участь их семьи и самого Ригтирна превратила в хмурого старика в теле двадцатидвухлетнего юноши, но то, что и Веглао до сих пор не до конца пришла в себя, ещё больше бередило его раны. Проклятая Красная Лихорадка, убившая их родителей, братьев и сестру, унесла с собой ещё кое-что - она унесла теплоту в отношениях Ригтирна и Веглао.

Сестра выскочила на крыльцо и выплеснула воду под тощую рябинку, которая росла рядом с лестницей. Затем она спустилась, поставила ведро на траву донцем вверх и, смахивая волосы со лба, подошла к Ригтирну.

- Я знаю, зачем он приходил, - с ходу заявила она. - Я не виновата, что мне не нравится его дурацкий предмет.

- Математика - это не дурацкий предмет, - сухо сказал Ригтирн. - Ты ведь знаешь, что у нас очень мало денег, и если ты хочешь поступить в институт, тебе придётся очень хорошо учиться.