Монстры под лестницей - Хельга Воджик
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но сколько бы я ни искал, нет никаких семейных альбомов, ни одной фотографии, ни тетради. Ничего о моем деде и отце. Словно они никогда и не жили в этом доме. Но это невозможно! Ведь когда я смотрю на старый снимок, который мне дал отец, дверь дома за спиной мальчишки кажется такой знакомой. И чем больше я всматриваюсь, тем сильнее верю: это именно тот самый дом, в котором мы живем.
Я не сдаюсь. Я найду след. А по нему отыщу и его самого. Завтра пойду в библиотеку – может, там, в старых газетах или архивах что-нибудь найдется.
А пока я сижу в унылом робком свете древней уточки и боюсь уснуть.
– Эх, – не удержавшись, вздохнул я.
– Эх, – отозвалось эхом.
Волоски на затылке встали дыбом.
– Кто здесь?
Я вжался в спинку кровати, подтянув колени, и пожалел, что в довесок к ночнику не прихватил из подвала биту (только потому, что биты там не было).
– Кто?
– Выходи! – не совсем желая этого, крикнул я и замер от ужаса.
– Оди, – отозвалось эхо.
Раздалось бормотание, причмокивание, и дальний конец одеяла натянулся и начал сползать вниз.
Я заорал что было мочи. Позорно. Как маленький. Но мне было плевать. Я орал, как потерпевший, и спустя минуту, которая растянулась в вечность, щелкнул выключатель. Спасительный мягкий свет разлился по комнате, и в тот же миг я почувствовал тепло маминых объятий. Запах сирени, рыжий вихрь волос и обволакивающее чувство защищенности.
– Все хорошо, это лишь сон.
Мама гладила меня по спине и успокаивала. Я хотел сказать, что не спал, но слова застряли в горле. Сквозь слезы я видел, как тень юркнула за платяной шкаф. А затем я уткнулся в плечо ма и разревелся. Я спрятался от всех бед. Ее руки были самой надежной преградой от всего плохого. И если зло сможет пробраться через них, то меня уже ничто не спасет. Хотелось снова стать маленьким, чтобы, забравшись в кровать к родителям, не бояться ничего. Я плакал долго – казалось, вся моя горечь, обида и боль решили пролиться одним сплошным ниагарским водопадом.
Я знал, что наутро мне будет неловко, но сейчас мне хотелось лишь, чтобы мама продолжала гладить меня по спине и говорить ободряющую нелепицу.
* * *
За завтраком мы не обмолвились о произошедшем. Мы молчали, ковыряя неровные кругляши теста каждый в своей тарелке. Но, казалось, в незримой стене между нами образовалась трещина.
– Очуменные оладьи, ма! – набив полный рот, похвалил я Кэр.
Она улыбнулась.
– Нет, правда, – проглотив очередной кусочек и запив соком, продолжил я. – Они сегодня реально не пригорели. И на вкус не как стельки ботинок, а воздушные и мягкие…
Я замолчал, осознав, что комплимент явно ушел не в то русло. Кэр же засмеялась. Звонко и радостно.
– Максимально точно и справедливо, Макс. И знаешь, отчего они такие вкусные? – Кэр прищурилась и хитро улыбнулась. – Все дело в одном маленьком секрете.
И она наклонилась ко мне, по-шпионски понизив голос до заговорщицкого шепота. Я инстинктивно подался вперед и напряг слух.
– Их принесла соседская тетушка Марго.
Кэр откинулась на спинку стула, хохоча.
Я обескураженно переводил взгляд с тарелки на маму и не мог подобрать слов. Мои уши пылали огнем, словно два адских вулканических беса танцевали джигу.
– Но теперь я знаю, что мой сын думает о моей стряпне, – Кэр перевела дух. – И что он чертовски сильно любит меня, раз столько лет стоически жевал стельки ботинок и не возмущался.
Она смахнула слезы, что всегда выступали у нее при сильном смехе:
– А самое интересное, когда это он успел действительно пожевать стельки ботинок, чтоб узнать их вкус?
Кэр встала, чтобы налить себе еще одну кружку кофе.
– Кстати, это именно она наводила тут порядок.
– Спасибо ей, – засмеялся я. – Надеюсь, ты ее не уволила? Она нам еще пригодится.
– Воистину, – отсалютовала кружкой Кэр. – Чем займешься сегодня?
Я подцепил последние два кусочка вилкой: раз это не левел-ап мамы, а разовая акция от соседки, не стоило упускать момент.
– Хочу наведаться в местную библиотеку и побольше узнать о городе, раз уж мы тут останемся.
– А книг деда тебе мало? – удивилась мама и была права: стеллажи кабинета были забиты томиками в кожаных обложках.
– Я там уже смотрел – сплошные мертвые классики, – пожал я плечами. – Заодно посмотрю, вдруг в местной библиотеке есть полочка с детскими детективами.
– Туше[8], – кивнула Кэр. – Явно с чем-чем, а с детскими детективами у твоего деда было туго, – и спросила: – Тебя подвезти? Я как раз собираюсь кое-что прикупить. Думаю на вечер приготовить стейки – отметим наше заселение в новую жизнь.
– Было бы здорово! – искренне обрадовался я и добавил с сомнением: – Может, тогда еще и пиццу для подстраховки? Если вдруг ты будешь жарить мясо без Марго…
– Мой сын в меня не верит, – наигранно вздохнула Кэр. – Ладно, будет тебе пицца, если в этом месте есть пиццерия…
– Думаешь, все настолько плохо?
– Амбертон. Янтарный град, – задумчиво произнесла Кэр. – Надеюсь, мы не мухи для него. А то все эти истории о спутанных корнях и шепчущих деревьях.
– Шепчущих деревьях? – я навострил уши.
Кэр закусила губу, явно жалея, что затеяла этот разговор, но потом махнула рукой. Все-таки она была в курсе, что я утайкой читал и Короля ужасов[9], и «Остров доктора Моро»[10].
– Байки-жутики из моего детства, что все деревья одного леса связаны, и их связь подобно мицелию грибов, и иногда самые восприимчивые слышат их шепот. Идут на зов и пропадают.
Облачко набежало на солнце, и в комнате потемнело. Тень накрыла маму, и я увидел безвольную женщину с опущенными руками из моего детства. Это длилось лишь мгновение, и вот тучку унес ветер, а Кэр вновь смеялась:
– Что за лицо, малыш? Ты словно призрака увидел.
– Не называй меня так, – показательно рассердился я и, допив на ходу сок, побежал наверх за рюкзаком.
* * *
Библиотека находилась в самом центре, словно приклеенная к обручу небольшой круглой площади. Должно быть, тут раньше и росли те самые сосны, что теперь подземной сетью
