Нож разведчика. Добро пожаловать в ад! - Александр Голодный

Через десять минут Костя с Саней, открутив с дверок и ящиков ручки, уже шкурили места на мебели, где облезала краска, а Сергей, сняв вытяжку, пристроился на газетах в зале разбираться в неисправности.

Диагноз оказался верным – отказал концевик, разрешающий включение, когда выдвигалась панель вытяжки. По уму, конечно, следовало его заменить, поскольку вещь для ремонта производителем не планировалась. Но тогда где взять нужную модель? Вытяжка-то испанская. Поэтому сейчас Ратный аккуратно рассверливал трубчатые заклепки зажатым в ручной обжимке сверлом. Готово. Раскрыв корпус, Сергей тщательно протер детали щедро смоченной спиртом тряпочкой, зачистил стирательной резинкой нагоревшую рабочую поверхность контактов. Сборка. Вопрос крепежа решился просто – проволокой от выпрямленной скрепки. Подтянув витки небольшими плоскогубцами, Ратный прозвонил концевик тестером. Отлично. Можно дочищать вытяжку и собирать конструкцию.

– Владимирыч, все, зашкурили.

– Хорошо, Александр. Теперь очистите поверхности от пыли сухой тряпкой и начинайте грунтовать. Вот банка грунтовки, вот кисти. Окно не забудьте открыть. И постарайтесь, чтобы не осталось незакрашенного ДСП.

– Есть, товарищ командир!

Собрав вытяжку, Сергей проверил ее работу. Все четко. Надо вешать на место.

– Не помешаю, парни?

– Наоборот, поможешь. Владимирыч, починил?

– Неужели ты сомневаешься?

– Честно – нет. Глянь, как мы отработали?

– Сейчас. Установлю агрегат и включу, а то окно не очень помогает.

– Да холодно его настежь открывать.

– Вот и я об этом же. Красить начнем – станет еще хуже.

Установив и врубив вытяжку, Сергей отправил Рощина простирнуть шторы и тюль, а сам с Веселовым зашкурил и отгрунтовал повреждения на столе и табуретах. Единственное достоинство нитры – сохнет быстро. Но вонь от нее…

Заглянувший на кухню Костя поморщился от шибающей в нос химии и выдал резюме:

– Блин, как мой камуфляж, пятнами. Владимирыч, красить сейчас будем?

– Нет, пусть хорошо высохнет. Это с краской проще, грунтовка – дело серьезное. Наверное, пообедаем и продолжим.

Расположились в зале вокруг журнального столика, застелив его газетами. Суп «харчо», плов, мясная нарезка, чай.

– Вартуш вчера готовила?

– Конечно. Я помогал.

– Вкусно. Повезло тебе с женой. И работает, и по дому хозяйка. Живешь, как сыр в масле.

Улыбаясь, Кустов ответил:

– Я, собственно, и не возражаю.

Поев, парни сложили тарелки в раковину, попутно отметив, что мощь химической вони поубавилась.

– Оставляем посуду. Полчасика отдохнем, потом вымоем и приступим к покраске.

– Хорошо.

Вернувшись переваривать в зал, Костя с Саней расположились в креслах, Сергей пристроился на диване. Кустов включил телевизор. На «Девятом» шел какой-то боевик. Герои с настороженно-тупыми рожами, демонстративно задрав оружие, пробирались по штольням полузаброшенного бункера с редкими горящими лампами.

«Бред», – успел подумать Сергей, и тут на него накатило.

…горели нечастые тускловатые лампы. Но за состоянием бункера следили. Пусть шелушилась на стенах и потолке старая выцветшая краска, протерся до серого бетона когда-то окрашенный пол, ржавчина подъедала металлические конструкции на стыке с бетоном, только не было мусора, кабели на сваренных из уголка держаках носили следы аккуратного ремонта, массивные двери бесшумно открывались на заботливо смазанных петлях. Пройдя три поста охраны, Сергей добрался до сердца базы Подполья – научно-технического комплекса.

– Разрешите?

– А, Сережа! Заходи.

– Здравствуйте, Игорь Петрович.

– Здравствуй, боец. Как насчет чайку? Нашего, партизанского, на травах?

– С удовольствием.

Собеседнику было за семьдесят. Ветхий, но чистый камуфляж поверх свитера ручной вязки, немного неожиданно смотрящиеся войлочные тапки и толстые шерстяные носки на ногах. Старческая пигментация на белой, отвыкшей от солнечного света коже, замедленные, осторожные движения. Выцветшие голубые глаза смотрят внимательно и твердо, выдавая острый ум и незаурядный характер. Привычно управившись с древним алюминиевым электрочайником, он присел в потертое кресло.

– Поработали мы с твоими подарками.

– Разобрались, Игорь Петрович?

– Разобраться-то разобрались, но вот пользы от этого… Совершенствуются они, Сережа. Учитывают свои ошибки и умело учатся на них.

– С пистолетом ничего не получилось?

– Оружейники обещали еще подумать, но мне кажется…

Старик обреченно махнул рукой.

– Ладно, сначала чай, плохие новости потом.

Мята, мелисса, смородиновый лист, плоды шиповника, чага… С последней надо быть особенно осторожной – вокруг развалин академгородка хватает «горячих» пятен, поэтому грибы обязательно проверяются дозиметрами, как и остальные дары леса, впрочем. Грея руки о бока объемной армейской кружки с черными пятнами сбитой эмали, размачивая окаменевшую сухпайную галету, отхлебывая маленькими глотками чуть сладкий горячий чай, Сергей наслаждался ощущением покоя и защищенности, давая отдых всегда напряженным нервам. Здесь, в надежно скрытом развалинами бункере, это допустимо. Сделав последний глоток, он благодарно кивнул:

– Спасибо.

– На здоровье. Ну, пойдем в лабораторию.

Один переход отделял жилище старого ученого от рабочего места. Обширный зал со сводчатым потолком неплохо освещался лампами дневного света. Электропитание комплекса обеспечивали несколько изотопных источников и экспериментальный ядерный реактор, разрабатывавшийся для военно-космической отрасли. В советской державе умели делать по настоящему надежные вещи, безотказно служившие многие десятилетия. Конечно, этого нельзя сказать об обычных лампах, но для тех же дневного света, к примеру, нашли выход, подключив самодельные умножители напряжения. В итоге светили даже с перегоревшими спиралями. Обычные использовали через диодные выпрямители, что заметно увеличивало срок службы, да и в мертвых населенных пунктах попадались они еще часто.

На стеллажах и столах стояла аппаратура. Сергей нынешний мимолетно удивился древности ламповых и первых транзисторных осциллографов, частотомеров, генераторов, разнообразных измерителей – эта техника еще в годы его учебы считалась безнадежно устаревшей. Тот Сергей, глазами которого он видел происходящие события, испытывал при виде приборов благоговение.

– Ты же у нас студент, успел два курса в политехе отучиться, поймешь, что хочу объяснить. Сначала по личному жетону. Смотри.