Повелитель гроз. Анакир. Белая змея - Танит Ли

Этот вопрос отдался у нее в душе внезапным приступом ужаса. Он был ее единственным ключом к Дорфару и к власти над ним; если он родился мертвым…. о боги, что ей тогда делать? Она схватила ребенка, завернутого в расшитое драконами одеяльце. Он был теплым и слабо шевелился, но почему-то не кричал. Она развернула пеленки. Почему он не кричит? Это плохо? Нет, он лежал, голенький, у нее на руках, и она видела, что он безупречен. Но все-таки, в чем..?

Вал-Мала закричала. Отброшенный ребенок полетел с кровати, и повитуха с нянькой едва успели подхватить его.

Чудовище, она произвела на свет чудовище. Волны безумной ярости и страха сотрясали ее тело, точно бушующее море.

Белая птица, заколотая на алтаре во дворце Амнора, никак не желала умирать. Она исходила криком и трепыхалась, забрызгивая жертвенный камень кровью из рассеченной груди, пока все птицы в птичнике не обезумели, подняв невообразимый гомон и бросаясь на прутья своих клеток. Похоже, боги отказывались принимать жертву.

В полдень стайка белых голубей, промелькнувшая за окнами Дворца Гроз, с пугающей отчетливостью возродила эту сцену в его памяти. Знамение. Но разве могут какие-то знамения нарушить планы Главы?

Через миг в комнате появилась Вал-Мала.

Ее красота сияла с прежней силой. На это ушли месяц и объединенные усилия сотен фрейлин и рабынь, массажистов из Закориса, косметологов из Зарависса и Кармисса и ведьмы-астролога из Элира. Она была облачена в платье из аметистового бархата, по-прежнему тонкую талию стягивал кушак из белого золота, а в волосах и на руках переливались, вспыхивая, драгоценные камни.

— Приветствую вас, лорд-правитель.

— Я блуждал во тьме без светоча вашей прелести, — сказал он.

— Красивые слова, Амнор. Вы купили их у какого-нибудь менестреля?

Амнор напрягся. Он ощутил внезапно разлившийся внизу живота и вокруг сердца холод. Он должен сейчас действовать осторожно, очень осторожно. Он вспомнил кое-какие услышанные им толки, касающиеся рождения принца. И другие толки, касающиеся того, что определенных людей, присутствовавших при этом рождении, с тех пор будто бы никто нигде не видел.

— Я ищу вашего совета, лорд-правитель. В одном очень деликатном деле.

— Я всегда к вашим услугам, мадам, и вам это известно.

— Вот как, Амнор? Тем лучше.

В открытую дверь вплыла низкая белая тень. Это калинке последовал за ней в комнату. Холодная рука сжала внутренности Амнора, как будто это существо предвещало какое-то бедствие. Оно потерлось мордой о ее ногу и опустилось на пол рядом с ней, а она, усевшись в низкое кресло, принялась поглаживать его голову. Ее хранитель.

— Я обеспокоена, — начала она, — очень обеспокоена. Я получила очень любопытные донесения о той девке с Равнин. Уже много дней никто не видел ее ребенка, а она ничего не говорит. Думаю, она убила его, а тело спрятала.

Его сузившиеся глаза бесстрастно изучали ее.

— И зачем же, моя несравненная королева, ей понадобилось это делать?

— Мне говорили, что она сильно страдала в родах. Возможно, у нее помутился рассудок.

Амнор рискнул.

— Возможно, ее ненавидит какая-нибудь прекрасная женщина. — И мгновенно понял, что этот ход был ошибочным. Она взглянула на него черными глазами, в которых плескался яд, и сказала безо всякого выражения:

— Не стоит быть так сильно уверенным во мне.

— Мадам, я говорю лишь как ваш слуга, который будет защищать вас, пока это возможно.

— Неужели? Значит, ты стал бы меня защищать, да? Разве ты не знал, что эта ведьма пыталась подбить меня своим черным колдовством?

— Блистательная королева…

— Она колдунья и должна быть казнена за это, — внезапно взъярившись, сорвалась на крик Вал-Мала, а калинке поднял голову и зарычал.

Овладев собой, Амнор попытался применить другую тактику.

— То, что вы делаете, опасно, — сказал он. — Любой, кто занимает высокое положение, наживает себе врагов. Берегитесь тех, кто воспользуется любой подвернувшейся возможностью уничтожить вас.

— И кто же это? — спросила она почти ласково. — Расскажи мне.

— Вам самой должно быть это известно…

— Мне известно куда больше, чем ты думаешь, Амнор. И почему это ты так заинтересован в том, чтобы эта девка осталась в живых? Разве тела королевы было тебе недостаточно?

«Неужели корень ее злобы кроется в банальной ревности? — подумал он. — Но это опасная ревность».

— Есть одна причина, по которой она нужна мне живой. Она владеет древним знанием. Оно обеспечит вам полную и неоспоримую власть. Никто не сможет оспаривать трон Дорфара у вас и вашего сына.

— Меня не интересуют твои причины.

От входа донесся шелест шелка.

— Ваше величество, лорд Орн все еще дожидается вас в передней, — доложила фрейлина.

— Можешь сказать ему, что я уже скоро.

Амнор затаил дыхание, прислушиваясь к своему внутреннему голосу. Вал-Мала поднялась.

— Можешь идти, — сказала она, улыбнувшись ему. — Иди, наслаждайся своей тощей маленькой шлюшкой с Равнин, пока еще можешь.

— Вы несправедливы ко мне, мадам.

— Не думаю. Я слышала, ты частенько наведываешься во Дворец Мира по ночам.

У него похолодело во рту, и он поежился. Но все же, зная, что уже проиграл, он решил бросить последнюю кость, тщательно сдерживаемым голосом сказал:

— Вы забываете услугу, которую я оказал вам, Вал-Мала, на Равнинах-без-Теней.

— Я ничего не забываю.

У него пересохло во рту, точно так же, когда он смотрел на бело-золотое кошмарное изваяние в пещере. Он поклонился, молчаливо повернулся и вышел, отлично понимая, что она посулила ему. Проходя через переднюю, он миновал высокую фигуру принца Орна эм Элисаара, но не заметил ее.

Орн же отметил уход лорда-правителя и не стал больше ждать.

Он вошел в комнату, и калинке, подняв голову, приподнял верхнюю губу и оскалил грозные клыки.

— Лежи, где лежишь, грязный урод, — приказал он ему, и калинке прижался к полу, колотя хвостом и злобно сверкая глазами.

Вал-Мала обернулась.

— Я не позволяла вам войти.

— Думаю, мы вполне обойдемся без этих антимоний, мадам. Я вошел и я здесь, с вашего позволения или без него.

— Я слышала, Орн, что скоро мы наконец-то будем иметь удовольствие распрощаться с вами?

Он неожиданно ухмыльнулся, но это была волчья, угрожающая ухмылка.

— Распрощаетесь, мадам, всему свое время. Но, если мне не изменяет память, мадам, я оказал вам одну маленькую любезность, которая так и осталась неотплаченной.