Воссоединенные - Элли Каунди

В середине полки прямо передо мной, я увидела большой пакет, завернутый в плотный пластик. Откинув верхний край пластика, я обнаружила бумагу. Страницы, которые я вынесла из Каньона. Бумага, казалось, источала запах воды, пыли и песчаника.

Кай. Он сумел отправить их мне.

Я положила руки на бумагу, вдыхая, удерживая запах. Он тоже касался их.

В сознании замелькали картинки бегущей реки и падающего снега, слова нашего прощания на берегу. Я осталась в лодке, а он убегал прочь вдоль реки, унося с собой эти слова.

Я листала бумаги, всматриваясь в каждую страницу. И в этом холодном металлическом коридоре, в одиночестве, я хотела его. Хотела ощутить его руки на своей спине, его губы, шепчущие стихи обо мне и о наших скитаниях в поисках друг друга, о пройденных километрах и о том, как мы, наконец, воссоединились.

За стеллажами появилась фигура. Я прижала бумаги к груди и сделала несколько шагов назад.

— Все в порядке? — спросил кто-то, и я поняла, что это женщина, которая привела меня. Она подошла ближе, желто-белый круг ее фонарика был направлен вниз, на ноги, а не на мое лицо, чтобы не слепить меня. — Тебе хватило времени, чтобы все осмотреть?

— Кажется, все на месте, — ответила я. — За исключением трех стихотворений, которые, я предполагаю, и есть та цена за сделку.

— Да, — кивнула она. — Если тебе больше ничего не нужно, то можешь идти. В конце стеллажей иди до конца комнаты, там будет единственная дверь. Потом поднимайся обратно по лестнице.

На сей раз никакой повязки на глазах?  — Но тогда я буду знать, где мы находимся, — сказала я. — Я буду знать, как вернуться.

Она улыбнулась.  — Точно. — Ее пристальный взгляд задержался на бумагах. — Ты можешь торговать здесь, если захочешь. С таким тайником не придется ходить по музеям.

— В таком случае я стану архивистом? — спросила я.

— Нет, — ответила она. — Ты станешь торговцем.

На мгновение, мне показалось, что она сказала предателем, которым я, несомненно, являлась по отношению к Обществу. Но она продолжала говорить. — Архивисты работают с торговцами. Но архивисты другие. Мы прошли специальное обучение и можем распознать подделки, которые никогда не заметил бы обычный торговец.

Она замолчала, и я кивнула, чтобы показать, что поняла важность сказанного ею. — Если ты заключаешь сделку с торговцем, у тебя нет никакой гарантии подлинности. Архивисты — единственные, кто обладает достаточными знаниями и ресурсами, чтобы выяснить, являются ли информация или статьи подлинными. Поговаривают, что фракция Архивистов древнее Общества.

Она бросила взгляд на страницы в моих руках, а затем снова посмотрела на меня. — Иногда приходится продавать предметы, которые ничего не стоят, — говорит она. — Твои бумаги, например. Если хочешь, можешь продавать их по одной за раз. Но вместе они будут стоить гораздо больше. Чем больше коллекция, тем выше оплата. И если мы увидим в тебе потенциал, то тебе будет предоставлена возможность заключать сделки от нашего имени и получать часть вознаграждения.

— Спасибо, — поблагодарила я. Затем, подумав о словах из стихотворения Томаса, которыми, как уверял Kай, я могла бы торговать, я спросила: — А как насчет стихов, выученных наизусть?

— Ты имеешь в виду стихи, не написанные на бумаге? — спросила женщина.

— Да.

— Было время, когда мы принимали их, хотя цена была меньше, — сказала она. — Но такого давно не случалось.

Я должна была сделать соответствующие выводы, когда в прошлый раз в Тане увидела реакцию архивиста, пытаясь продать ему стихотворение Теннисона. Но я подумала, что стихотворение Томаса, известное только мне и Каю, могло быть исключением. Теперь же, благодаря Каю, у меня есть масса возможностей для торговли.

— Ты можешь хранить свои товары здесь, — сказала архивист. — плата минимальна.

Я инстинктивно отступила. — Нет, — ответила я. — Я найду другое место.

Она подняла брови. — Ты уверена, что у тебя есть безопасное место? — спросила она, и я подумала о пещере, где страницы хранились очень долго, и медальон, в котором дедушка прятал первые стихи в течение многих лет. И я поняла, где должна спрятать свои бумаги.

Я сжигала слова и хоронила их, подумала я, но еще не пробовала воду.

В некотором смысле, я думаю, что это Инди подала мне идею, где спрятать бумаги. Она всегда рассказывала об океане. Должно быть, это было ее особенностью, странной манерой выражать мысли, — она смотрела на вещи со стороны, вверх тормашками, и могла разглядеть истину под неожиданным, сложным углом.

— Я хочу продать кое-что прямо сейчас, — сказала я архивисту, и она, кажется, расстроилась. Как будто я была ребенком, стремящимся обменять эти прекрасные хрупкие слова на какую-нибудь блестящую безделушку.

— Что тебе нужно? — спросила она.

— Коробка, — сказал я. — Такая, которая не сгорит, не пропустит воду, воздух или землю. Вы можете найти что-то подобное?

Выражение ее лица чуть смягчилось. — Конечно, — сказала она. — Подожди здесь, я быстро. — Она снова исчезла за стеллажами.

Это была наша первая сделка. Позже я выяснила личность этой женщины и узнала, что она была главой архивистов в Центре, человеком, который курирует и руководит торговлей, но сама редко проводит обмен. Но, с самого начала, она проявила особый интерес к страницам, которые Кай послал мне. Я до сих пор продолжаю сотрудничать с ней.

Когда я выбралась из подземелья той ночью, сжимая в холодных руках коробку, полную бумаг, я остановилась на мгновение на краю поля. Оно заросло травой, и было усыпано черно-серым щебнем. Я угадывала очертания белого пластика, прикрывающего провалы в земле, где работы по реставрации прекратились и до сих пор не возобновились. Я задавалась вопросом, как использовался этот участок, и почему Общество прекратило все попытки его восстановить.

***

Что же происходило потом? Спрашиваю я себя. Где я спрятала страницы, после того как унесла их из тайника архивистов?

На мгновение, память пытается ускользнуть, как рыбка с серебристой чешуей в стремнине, но я хватаюсь за нее.

Я спрятала бумаги в озере.

Хотя нам твердили, что озеро мертво, я осмелилась войти в него, потому что увидела признаки жизни. Побережье выглядело, как живые ручьи в Каньоне, не похожее на то, где был отравлен Вик.

Я видела, где прежде росла трава; там, куда пришла весна и вода была теплая, я даже увидела медленно плывущую рыбу, зимующую на глубине.

Я пробралась сквозь заросли, окаймляющие побережье, затем опустила коробку под средний пирс, под воду и камни на мелководье, где озеро омывало берег.