Осень прежнего мира - Константин Бояндин

— Ну и что? Во-вторых, у меня есть то, чего не было у вас, — в руке Ользана появился откуда-то (Бревин не успел понять, откуда) тщательно сложенный лист бумаги. На вид бумага была довольно старой.

— Это карта, — пояснил он. — Если вам интересно, могу потом показать. Мы здесь, конечно, не первые. Да и спустился я сюда не за сокровищами.

— А зачем же, позволь спросить? — сощурился Бревин иронически.

— Вот, — художник указал на сундук. — Видишь символы, которыми он покрыт? Это чрезвычайно редкий язык. Не исключено, что эти надписи помогут разгадать некоторые загадки.

— А что внутри? — поинтересовалась Коллаис.

— Понятия не имею, — признался Ользан. — Да и открывать не советую. Сундук защищён ловушкой, которая…

Только теперь Бревин обратил внимание на слабый скрежет. Рука его метнулась к мечу, но уже было слишком поздно.

Трое людей, с лицами, скрытыми под чёрными масками, возникли у входа в комнату. Двое держали в руках арбалеты; третий поигрывал похожим на короткий жезл предметом.

— Ловушка, говоришь? — громко переспросил тот, что был с жезлом. — Интересно. Вы двое, оставьте оружие на полу и отойдите в угол. Руки держать на затылке.

Ользан не понял слова, которое Бревин произнёс вполголоса, но смысл его был очевиден.

Судя по всему, размышлял Ользан впоследствии, Бревин не привык иметь дело с охотниками за сокровищами. Если практически у всех школ боевых искусств и владения оружием были кодексы чести, которые порой выполнялись почти повсеместно, то братство кирки и лопаты, как звали их презрительно, не тяготилось никакими условностями. На нейтральной территории конкуренты-кладоискатели могли быть вежливы, приветливы и справедливы.

На рабочем месте им полагалось одно — выжить.

В этот раз, однако, Ользана не охватило чувство обречённости, что сковало его тогда, на коленях в грязи, под проливным дождём. Сейчас он был спокоен.

И наблюдал, как пальцы левой руки Бревина складываются особым образом, как чуть шевелятся его губы… сейчас он выбросит руку вперёд и…

Стоящий впереди лениво пошевелил жезлом. Словно порыв прохладного ветра пронёсся в комнатке и ударил в лицо незадачливым путешественникам. Бревин ощутил, как тает, иссякает его магический потенциал. Он вытянул руку вперёд, уже осознавая бессмысленность этого жеста. Однако выстрелов не последовало.

Жалкая искорка сорвалась с кончика пальца шантирца и втянулась в жезл. Нападающие захохотали — незлобно, словно над глупыми проделками ребёнка.

— Хорошая реакция, — произнесла маска с жезлом в руке и тёмные глаза вновь осмотрели пленников. Медленно, словно во сне, они отстегнули ножны с оружием и положили его на пол. По знаку левого грабителя с арбалетом отпихнули в сторону. Взвились клубы тончайшей и удивительно едкой пыли.

— Так что ты говорил о ловушке, приятель? — жезл уставился в лицо Ользану и тот заметил тончайшие синевато-белые искорки, что танцевали внутри прозрачного набалдашника.

Ользан вспомнил, где он уже слышал этот голос. И боль серебряной булавкой кольнула грудь. Он невольно прижал ладонь и судорожно вздохнул. Арбалеты чуть качнулись за движением его руки, но выстрела не последовало.

Обладатель жезла усмехнулся.

— Верно, приятель, мы снова встретились. Разве не забавно? Я, кстати, тебе должен — за ту милую глиняную табличку. Я продал её, как ты и просил.

Бревин и Коллаис переглянулись.

— Так что ты сейчас откроешь мне сундучок — и ступай своей дорогой. Всё ж я твой должник, не правда ли?

— А они? — спросил Ользан едва повинующимися губами. Ему пришлось повторять вопрос дважды.

— А что тебе до них? Возьмём с них выкуп, да и отпустим… может быть… — грабитель откровенно разглядывал Коллаис. Бревин поджал губы, но ничем более своих чувств не выдал. — Или не отпустим. Давай, — он подошёл ближе и повелительно взмахнул жезлом. — Открывай сундук. Выживешь — отпущу.

— Постой, мы ж не проверили… — запротестовал один из стрелков. — А если…

Жезл наклонился к сундуку и сделал над ним несколько быстрых движений. Ничего не последовало.

— Всё чисто, — подвёл итоги владелец жезла. — Давай, коллега, открывай.

Ользан на негнущихся ногах подошёл поближе к сундуку и встал перед ним на колени. Прикоснулся к рельефным фигуркам. Скользнул по ним ладонью, взмокшей от напряжения. Только бы главарь ничего не заподозрил…

Из коридора донёсся слабый шорох. Главарь пошевелил повелительно пальцами и один из стрелков юркнул во тьму.

— Открывай, — голос был безразличным, но именно от него у всех пленников поползли мурашки по телу. Главарь встал, направив переливающийся синим жезл на брата с сестрой и прикрыл голову полой плаща. — Иначе я начну поджаривать их прямо сейчас.

В коридоре что-то громко скрипнуло и грабители на мгновенье метнулись взглядом к дверному проёму. Ользан повернулся лицом к своим друзьям и прикрыл глаза, сильно сжав веки. Чуть кивнул головой.

Хорошо, если Бревин его правильно поймёт…

Положил ладони на пару защёлок на противоположных концах крышки. Размаха его рук едва хватило, чтобы отомкнуть их одновременно.

Два глухих щелчка.

Положил руки на тяжёлую крышку, провёл по ней рукой, сметая наросшую за года пыль…

Бревин, наблюдающий за сценой и готовый в любой момент броситься ничком на пол, с удивлением увидел, как чуть поплыли и изменились рельефные рисунки на сторонах сундука.

О боги, что здесь происходит?..

Ользан закрыл глаза и напряг мышцы. Крышка была тяжёлой; сразу она не поддалась. Он не знал, что именно должно сейчас случиться, но догадывался, в чём заключался его шанс.

Мысленно он был далеко отсюда.

Он стоял на берегу обрыва, под которым лениво покачивалось море. В детстве он с приятелями по улице любил приходить сюда и прыгать вертикально вниз в тёплую, лазурно-фиолетовую воду. Ощущение полёта, от которого захватывало дух, хоть и длилось мгновения, приносило необычайное удовольствие.

Шаг вперёд…

Голоса бандитов доносились до него, словно с другого края света…

Ещё шаг…

Скрипнула ли крышка под руками, или же это были камушки под босыми ступнями?

Он зажмурился и прыгнул.

Тёплый ветер пригладил его волосы и окружающий мир понёсся ему навстречу…

Бревин с сестрой не зря тренировались у придворного учителя фехтования в Шантире. Они кинулись вниз, ничком, лицом в отвратительную рыжую пыль. Что-то прошелестело над головой Бревина, наполняя воздух резким вкусом озона. Сквозь плотно сжатые веки и несколько слоёв ткани над ними он ощутил, как комнату затопила небывалой яркости вспышка.