Путь к Цитадели (СИ) - Кузнецов Матвей

— На море на Окияне, да на острове Буяне, лежит бел-горюч камень-Алатырь. На камне том девица, швея-мастерица. Достаёт девица иглу железную, мёртвой водой калёную, живой водой омытую, берёт нить тонкую, доброй рукой сплетённую. Вдевает девица нить в ушко игольное, шьёт раны кровавые, затворяет руду алую. Ты, воды живая, чистая-ключевая, руду затвори, рану заживи. Как вода живая рану затворяет, так пусть и вода моя буди. Слова мои полны-наговорны, как Окиян-море синее, сила моя тверда, как Алатырь-камень. Кто Алатырь-камень изгложет, тот слова мои превозможет. Тако бысть, тако еси, тако буди!

Прочитав колдовские слова, Бранд дунул на кору, вкладывая туда их силу, затем засыпал в котелок и принялся равномерно помешивать отвар. Слова-словами, а простую работу руками никто не отменял. Впрочем, не успел отрок сделать и десятка движений ложкой, как в трёх шагах от него возник слуга, тот же, что приносил ему еду в лесу. Непонятно, как этот человек, нагруженный заплечной сумой с посудой и жиром, смог подобраться к костерку столь незаметно. Но, видно, таковы все опытные слуги. Подручный купца аккуратно поставил мешок и хотел уже вновь скрыться, но был остановлен спокойным, жёстким окликом отрока

— Забери это.

Слуга застыл, как вкопанный, медленно обернулся и недоумённо прошепелявил

— Господин сказал, доставь мальчику… Мальчик отказывается… Передать господину, что посылка не нужна?

— Сообщи, что я разрываю сделку. Всё, что дал мне твой хозяин, я верну этой ночью.

Сказав это, Бранд вернулся к работе, слуга же пожал плечами и испарился. Через три части явился Первак, неся жир в глиняной ёмкости. “Удачно они разминулись”, - подумалось отроку. Он, не поднимая головы от котелка, указал пальцем на место подле себя. Юнец со злобой во взгляде шваркнул посудину об мягкую землю, порывисто развернулся и резко, почти не сгибая коленей, зашагал прочь. Короткий оклик, подкреплённый щелчком пальцев догнал его через пару вздохов.

— Бутыли, десяток!

Первак повернулся и, ощерившись, выплюнул

— Не указывай мне, что делать, понял?!

Бранд оторвался от отвара и рассеянно переспросил

— Что прости? Не расслышал. И да, где бутыли? Хорошее снадобье выкипает почём зря!

Снадобье выкипало, а Первак закипал. Его лицо пошло красными пятнами и налилось кровью, как перезрелая вишня, глаза слегка вылезли из орбит, желая, по всей видимости, получше рассмотреть отрока, невольно оскорбившего ранимую пубертатную натуру.

-“Ты…ты”, - прорычал парень, подавившись десятком смачных ругательств, а затем, не найдя вдохновения для чего-то посущественнее пары местоимений, бросился на Бранда с кулаками. Отрок, не задумываясь, пнул нападавшего под колено, заставляя его поумерить свой пыл, обхватить пострадавшую конечность и сосредоточиться на прыжках на её товарке.

-“С-сволочь, будут тебе бутыли!”, - прошипел Первак сквозь сцепленные зубы и ускакал в закат.

Бранд лишь пожал плечами и пробормотал

— И чего это было?

Никто не ответил. А меж тем, отвар для затворения крови было пора остужать.

***

К моменту вступления ночи в свои права отрок успел доварить снадобья и замешать мази. Деревенские, наставленные, по все видимости, старшим охотником, не тревожили юного алхимика. Если бы не это, часть работы пришлось бы отложить на утро, что могло не лучшим образом повлиять на качество товара… Одним словом, всё сложилось удачно. Первак, появлявшийся несколько раз с вопросами о ходе работы был, наконец, отправлен к отцу, который не замедлил появится с обещанным серебром. Тщательно проверив объём жидкостей и мазей, Гостомысл внезапно решил удостовериться в их качестве.

-“Ты уж извини, знахарь, но мы тебя первый день знаем, а полгривны — деньги немалые”, - сообщил охотник, подошёл к ряду ёмкостей и спросил: “Где, кстати, отвары от ран?”

Бранда осенило.

— Сударь, вы неграмотны?

— Ну, положим. Староста у нас грамотный, а мне оно без нужды. А почто спрашиваешь?

— Бутыли подписаны. Отвар для затворения крови в четырёх крайних правых, отвар для заживления ран рядом с ним.

Деревенский кивнул.

— Покажи, насколько хорошо они работают.

Бранд вскинул брови.

— У вас есть раненый? Что ж вы сразу не сказали?

— Да нету у нас раненых. На себе покажи.

Отрок скривился, вынул нож из ножен и аккуратно провёл лезвием поперёк ладони — кровь бодро закапала на землю, чуть не запятнав его ботинки. Взяв протянутую охотником чистую тряпицу, Бранд обмакнул её в крайний правый сосуд и приложил к ране. Подержав её там десять вздохов, он перехватил тряпку и смочил чистый край в пятой бутыли справа, затем снова приложил, подержал ещё десять вздохов и протянул тряпку обратно владельцу. На ладони остался лишь тонкий розовый след.

— Добро сделано! Серебро твоё. Припасы сейчас вынести?

— Да, благодарю.

Охотник свистнул и из-за угла дома вышел Первак с мешком. Гостомысл подхватил его и с доброй усмешкой передал по назначению.

— Проверять будешь?

-“Нет. Я вам верю”, - не поведя и бровью ответил отрок. Такая манера ответа, с одной стороны, позволила бы определить ложь, возникни у местного желание обмануть заезжего в такой мелочи, напихав внутрь травы и песка, а с другой стороны, не нанесла бы оскорбления, будь его помыслы чисты.

— Горячую часть договора сейчас заберёшь или с утра?

— Ноничь(35). Только улажу кое-что со Старшим.

— Как знаешь, знахарь.

Стороны обменялись вежливыми полупоклонами и разошлись. Бранд подхватил котелок, остатки трав и мешок с припасами, а затем двинулся к телегам, изучая по пути доставшуюся снедь. Деревенские щедро оделили его вяленым мясом, отсыпали сушёных грибов и странной смеси из орехов и ягод. На дне лежал небольшой мешочек пшена — очевидно, здесь оно ценилось выше мяса, доставаясь с куда большим трудом.

Ночь уже вступала в свои права; костры, разгоняя тьму вокруг себя, погружали остальной мир в ещё более глубокий мрак, что позволило отроку приблизиться, не привлекая лишнего внимания, и найти взглядом италика. Торговец сидел чуть в стороне среди мягких подушек, опершись спиной на какой-то мешок, укрытый нарядной тканью, и смакуя вино из золотого кубка. Бранд тихо прошёл вдоль околицы(36), чтобы возникнуть ошуй(37) италика.

-“Долг платежом красен, сударь”, - с лёгкой издёвкой бросил отрок, примостил один из свёртков с мясом и мешочек с пшеном, а затем быстро, но тихо исчез, сопровождаемый глухим стуком падающей чаши и громким восклицанием

— Tuam mater feci!(38)

Следовало найти витязя, известить его об отлучке и отправляться вкушать заслуженный ужин. Свен, по счастью, обнаружился неподалёку. Он развлекал себя неспешной беседой со Старшим обоза.

-“Так, говоришь”, - задумчиво поглаживая бороду, протянул Свен: “Используете железные накладки, и к ним скобы?”

— Да, а к ложу клёпками.

— И что, надолго хватает?

— Надолго, мы ж не малыми(39), а насквозь.

— И всё равно не пойму, чего не сделать, как у всех?

— Тут дело особое. Вот ты дворфийские ручные баллисты видел?

— Ну да, издалека. Ты речь-то к чему ведёшь?

— К тому и веду. Я их не то, что видел — щупал!

— Да городишь же.

— Ни мала. Так вот, у них я эту штуку и подсмотрел. Коль плечи обычные, так можно по-обычному, а ежели как у нас? Ложе треснет!

— Бирменхегское?

— Дорого. Это вам, цитадельским, можно его хоть на болванов(40) изводить. С нас спрос иной.

— Я тоже, знаешь ли, думал, что иной. Ох и дурили меня интенданты… Одного уже чуть на кулак не намотал, да малой помог.

— Да ну? Фантазёр твой?

-“Он самый.”, - внезапно, витязь повернулся в сторону Бранда и крикнул: “Эй, молодой, хватит подслушивать, как тебя хвалят! Выходи!”

Отрок вышел на край освещённого пространства, под пристальный взгляд двух пар прищуренных глаз.

-“И долго ты собирался уши греть, юноша?”, - поинтересовался Свен, выделив последнее слово голосом.

-“Ваша беседа о концепции крепления блоков задней рекурсии(41)”, - начал вдохновенно распинаться Бранд: “Была столь увлекательна, что я не посмел прервать её.”