Кошка на раскаленной крыше - Теннесси Вильямс

Большая Ма: Ну что? Что?

Доктор Бау: За всю свою практику я никогда не видел более тщательного обследования, чем то, которое Большой Па Поллит прошел в клинике Очнера.

Гупер: Она из самых лучших в стране.

Мей: Она просто самая лучшая, лучше нет! (Почему-то она злобно толкает Гупера, проходя мимо него.)

Он хлопает ее по руке, не отводя глаз от матери.

Доктор Бау: Разумеется, еще до анализов у них была почти стопроцентная уверенность.

Большая Ма: В чем уверенность? (Она переводит дыхание после неожиданного всхлипывания.)

Мэй быстро целует ее. Большая Мама сердито отталкивает Мэй от себя, не отрывая глаз от доктора.

Мей: Мужайтесь, мамуля!

Брик (стал в дверях проема, тихо): В сиянии, в сиянии холодной луны...

Гупер: Да заткнись ты, Брик.

Брик: Ах, простите. (Удаляется на галерею.)

Доктор Бау: А теперь, как вы понимаете, они взяты на исследование кусочек опухолевой ткани...

Большая Ма: Опухолевой? Вы же ему сказали... (Страстно.) Вы же сказали и мне, и Большому Па, что там ничего страшного нет... Что это всего лишь спазмы... (Со всхлипыванием переводит дыхание.)

Доктор Бау: Так сказали Большому Папе. Но образец ткани исследовали в лаборатории и, к сожалению, ничего утешительного не нашли. Она злокачественная. (Пауза.)

Большая Ма: Рак?! Рак?!

Доктор Бау сурово кивает головой. Большая Мама издает долгий сдавленный крик.

Мей и Гупер: Ну, не надо, не надо, не надо, мама. Вы ведь должны знать.

Большая Ма: Почему не сделали операцию. Почему не вырезали? А? А?

Доктор Бау: Невозможно, Большая Ма. Слишком сильно разрослось.

Мей: Понимаете, мама, и печень, и почки - везде метастазы.

Гупер: Неоперабельно.

Мей: Вот именно.

Большая Мама ловит воздух ртом, словно умирающий.

Доктор Бау: Слишком поздно оперировать.

Мей: Вот почему он так пожелтел, мамочка!

Большая Ма: Уйди, уйди от меня, Мэй! (Резко поднимается.) Дайте мне Брика! Где Брик? Пусть Брик мне скажет! Брик! Брик!

Маргарет (пробуждаясь от своих размышлений в углу): Брик так расстроился, что ушел на балкон.

Большая Ма: Брик!

Маргарет: Мама, разрешите, я вам скажу!

Большая Ма: Не надо, не надо, оставь меня в покое, ты не нашей крови!

Гупер: Мама, послушай меня!

Мей: Гупер ваш сын, мама, он первенец!

Большая Ма: Гупер никогда не любил отца.

Мей (делает вид, что ужасно оскорблена): Но это же неправда!

Пауза. Священник кашляет и встает.

Священник Тукер (обращаясь к Мэй): Кажется, мне лучше удалиться.

Мей (любезно и печально): Да, преподобный Тукер, идите.

Священник Тукер (смущенно): Спокойной ночи, спокойной ночи всем вам... Господь вас благослови... (Выскакивает за дверь.)

Доктор Бау: Он хороший человек, только такта не хватает. Только и слышишь от него, как кто-то завещал церкви витражи, ну, помянул один раз, и ладно, так нет же, ему надо дюжину случаев припомнить. Да еще прибавит, как плохо умереть без завещания, сколько бывает судебных проволочек.

Мэй покашливает и указывает на Большую Маму.

Доктор Бау: Так вот, Большая Ма... (Вздыхает.)

Большая Ма: Это ошибка. Какой-то дурной сон.

Доктор Бау: Конечно, мы будем поддерживать его всеми доступными средствами.

Большая Ма: Нет, нет, это дурной сон, просто сон, кошмарный сон.

Гупер: Мне кажется, что отца мучают боли, только он не хочет признаться себе.

Большая Ма: Сон, только сон.

Гупер: Папу пора колоть морфием.

Большая Ма: Никому не позволю колоть папу.

Доктор Бау: Дело в том, что когда начинаются боли, без помощи уколов вынести их довольно трудно.

Большая Ма: А я говорю, что не позволю колоть его.

Мей: Но ведь вы не хотите, чтобы он страдал...

Гупер, стоя рядом с ней, изо всех сил толкает ее.

Доктор Бау (кладет сверток на стол): Я это оставлю у вас, так что если вдруг неожиданный приступ, вы сами сможете справиться.

Мей: Я умею делать уколы.

Гупер: Мэй окончила курсы медсестер.

Маргарет: Как-то не верится, что Большой Па позволит Мэй колоть себя.

Мей: Он, конечно, тебя позовет для этого?

Доктор Бау встает.

Гупер: Доктор Бау уходит.

Доктор Бау: Да, мне пора идти.

Большая Мама всхлипывает.

Гупер (у двери с доктором Бау): Будьте уверены, доктор, мы не забудем, что вы для нас сделали. Мы вам очень признательны за все...

Доктор Бау вышел, даже не взглянув на него.

Гупер: Конечно, доктор всякого навидался, но мог бы, право, быть чуть-чуть почеловечнее. (Большая Мама всхлипывает.) Не раскисай, мамочка.

Большая Ма: Неправда, я знаю, это не правда!

Гупер: Мама, точность анализа гарантирована!

Большая Ма: А ты словно предвкушаешь его смерть!

Мей: Мама, как вы можете!

Маргарет (мягко): Я понимаю, что она хочет сказать.

Мей (злобно): Ах ты понимаешь?

Маргарет (спокойно и очень грустно): Да, кажется, понимаю.

Мей: Прямо-таки бездна понимания для нового человека в семье.

Маргарет: Вот понимания как раз и не хватает.

Мей: Да уж, в твоей-то семье, Мэгги, оно требовалось в избытке! С отцом-алкоголиком, а теперь еще и с Бриком!

Маргарет: Брик совсем не алкоголик. Просто он очень преданный сын. Вся эта история на нем тяжело отразилась.

Большая Ма: Брик настоящий сын Большого Па, но пьет он чересчур много. Мы с папой очень обеспокоены. Знаешь, Маргарет, нам надо всем вместе, тебе и нам, что-то предпринять, чтобы как-то Брику помочь. Большой Па будет очень страдать, если Брик не возьмет себя в руки и не займется хозяйством.

Мей: Каким хозяйством, мама?

Большая Ма: Плантацией.

Гупер и Мэй обмениваются быстрыми и злобными взглядами.

Мей: Большой Па никогда, никогда не позволит себе такую глупость, чтобы...

Гупер: ...отдать хозяйство в безответственные руки!

Большая Ма: Большой Па ничего ни в чьи руки передавать не собирается. Он о смерти и не думает. Вбейте себе это в башку, все вы!

Мей: Мамочка, мамочка, мы тоже надеемся на лучшее, как и вы. Мы тоже верим в силу молитв, но ведь есть какие-то вещи, которые в любом случае требуют обсуждения...

Гупер: Нужно все предусмотреть, и сейчас самое подходящее время... Мэй, будь добра, принеси мой портфель из комнаты!

Мей: Сейчас, милый. (Она поднимается и выходит.)

Гупер: Так вот, мамуля. Все, что ты сейчас говорила, никакого отношения к действительности не имеет, и ты прекрасно это знаешь. Я всегда любил Большого Папу, любил по-своему, без рекламы. И он меня тоже любил и тоже своих чувств не афишировал.

Мэй возвращается с портфелем.

Мей: Вот портфель, дорогой.

Гупер: Спасибо. Разумеется, мои отношения с Большим Па строились на иной основе, чем у Брика.

Мей: Ты его старше на восемь лет и все бремя ответственности нес на своих плечах. Что до Брика, то он вряд ли себя обременял чем-нибудь, кроме мяча или стаканом с виски.

Гупер: Ты мне дашь когда-нибудь закончить, Мэй?

Мей: Да, милый.

Гупер: Так вот, управлять плантацией в двадцать восемь тысяч акров дело очень ответственное.

Мей: Да еще без всякой помощи.

Маргарет вышла на галерею. Слышно, как она негромко окликает Брика.

Большая Ма: О чем ты говоришь? Когда ты здесь чем управлял? Тебя послушать, так Большой Па уже в могиле, и ты тут самый главный! Ну, помог ты ему пару раз по каким-то мелочам, но и контору свою в Мемфисе не бросил!

Мей: Ах, мамочка! Как же вы несправедливы. Да ведь Гупер здесь дневал и ночевал пять последних лет, как Большой Па начал хворать. Сам-то Гупер ничего не скажет, он ведь не повинность нес, он дело делал. А Брик что? Брик все грелся в лучах своей прошлой славы игрока!

Маргарет (возвращается одна): О чем это вы тут говорите? О Брике? Игрок? Он уже не игрок, вы прекрасно знаете. Он спортивный комментатор и, кстати, один из лучших в стране!

Мей: Я говорю о его прошлом.

Маргарет: Лучше бы вы вообще не говорили о моем муже.

Гупер: Я имею полное право обсуждать своего брата с другими членами собственной семьи, к которым ты не принадлежишь. Ты бы лучше пошла и выпила с Бриком за компанию.

Маргарет: Сколько злобы к родному брату!

Гупер: А он ко мне как? Да он в одной комнате не желает со мной оставаться!

Маргарет: Я знаю, зачем вам нужно без конца преднамеренно поносить его! За всем этим одна жадность! Жадность и скопидомство!

Большая Ма: О, я с ума сойду! Я с ума сойду, если вы сейчас же не прекратите!

Гупер подступает к Маргарет с руками, сжатыми в кулаки, как будто собирается ударить ее. Мэй строит за ее спиной злобную гримасу.

Маргарет: Мы и живем-то здесь только из-за Больших Ма и Па. Если то, что говорят про папу, правда, мы и секунды здесь не задержимся, когда все будет кончено.

Большая Ма (всхлипывает): Маргарет, дорогая. Иди сюда, посиди со мной.

Маргарет: Мамочка, золотая вы моя. Простите, простите!.. (Склоняет свою длинную, изящную шею, чтобы прижаться лбом к плечу Большой Мамы, округлившемуся под черным шифоном.)

Гупер: Как мило, как трогательно, какое изъявление преданности!