Сказочное предложение - Джессика Гилмор

Флора глубоко вздохнула. Если бы Алекс заговорил об этом раньше, она бы тут же умчалась во весь опор обратно в Лондон. Для ее сестры Минервы слава их родителей стала своего рода трамплином, оказалась полезной, когда сестра открыла собственное пиар-агентство. Флоре же всегда казалось унизительным появляться на кулинарной передаче отца или слушать, как ее мать по телевизору рассказывает о первых месячных своей младшей дочери. Такое вряд ли когда-нибудь забудется.

И все же в нынешней ситуации было и кое-что хорошее: Флора за последние полчаса ни разу не вспомнила про неудавшийся поцелуй с Алексом. Оказывается, ей и без этого было о чем беспокоиться.

– Я так давно не каталась на коньках.

– Ты выбираешь открытый или крытый каток?

Флора посмотрела на голубое небо, на солнце, пригревающее, несмотря на прохладную погоду, и ответила:

– Открытый.

– Тогда предлагаю покататься наперегонки. С проигравшего – глинтвейн.

Глава 5

Едва получив сообщение Лолы об отказе участвовать в проекте, Алекс уже понял, что на этой неделе все пойдет наперекосяк. Камилла Луссо любит иметь дело с людьми, которыми может похвастать перед остальными. Деятельная, энергичная, дружелюбная, Лола идеально подходила для этой роли. Но Флора? Увы, не совсем. Но ведь у нее имеется необходимый опыт общения с операторами и журналистами. Когда-то они расхаживали по ее дому. От Флоры, едва ей стукнуло десять, все ожидали умных разговоров на торжественных ужинах и приемах.

Разумеется, это ей не особо нравилось. И если бы Алекс сразу честно рассказал, в чем заключается его предложение, Флора бы наверняка отказалась с ним сюда приехать.

Впрочем, это было бы только к лучшему. Не будь ее тут, не случился бы тот поцелуй, и за ним не последовала бы бессонная ночь.

Но, как ни старался, Алекс не мог перестать вспоминать теплые, сладкие губы Флоры. Эта женщина как будто создана именно для него – настолько идеальным казалось слияние их тел, когда его руки обнимали ее.

Алекс перецеловал немало женщин, большинство из которых уже и не помнил. А вкус поцелуя Флоры до сих пор ощущался на его губах. Казалось, он отпечатался так крепко, что будет чувствоваться и через полвека.

Так хотелось положить руки на ее плечи, повернуть к себе, снова поцеловать и на этот раз уже не разрывать этот поцелуй, чтобы он длился вечно.

Но нельзя. Флора заслуживает кого-то лучше, того, кто больше соответствует ее доброй, щедрой натуре. Алекс же ощущал себя так, словно душа его уже мертва. Иногда ему казалось, что Флора могла бы его спасти, вот только в таком случае он бы стал ее проклятием. В голове снова зазвучало эхо последних слов, сказанных ему отцом: «Ты пачкаешь в грязи все, к чему прикасаешься. Ты с рождения причинял неприятности, а с возрастом стал только хуже».

Отец был прав.

«Только не Флора! Я не прикоснусь к ней, чтобы не осквернить ее», – мысленно пообещал себе Алекс.

– Сто лет не стояла на коньках, – призналась Флора, пока они шли по извилистым улочкам. – С тех пор, как мы бегали на ледовые дискотеки по пятницам. Впрочем, ты почти не катался, а целовался по углам с какой-нибудь случайной знакомой.

Так и было. Алекс тогда менял подружек каждую неделю. Чем хуже он себя вел, тем неотразимее им казался. Каждую пятницу он улыбался очередной дурочке и подходил к ней прямо на глазах предыдущей подружки. Алекс ненавидел себя за это.

С тех пор ничего не изменилось. Да, он больше не целуется с девчонками в телефонной будке рядом с катком, но по-прежнему меняет женщин, словно зубные щетки. И Флора была права, когда сказала, что все его любовницы на одно лицо. Они для него – лишь теплое тело, в котором можно затеряться, чтобы спастись от переполняющей душу тьмы.

Может ли он это изменить? Хочет ли? Да и есть ли разница, сколько у него женщин? Не будет ли он одинок с одной-единственной спутницей жизни так же, как и сейчас, когда довольствуется быстротечными связями?

Алекс отогнал от себя эти мысли и ответил Флоре:

– Это как езда на велосипеде – не разучишься, если научился. Я имею в виду катание на коньках, а не поцелуи. – Зачем он это ляпнул?

Щеки Флоры вспыхнули, и она опустила голову так, что невозможно было рассмотреть выражение лица.

Постепенно неловкость между ними исчезнет, и все будет как раньше. Скорее бы. Ведь через неделю им придется вместе предстать перед родителями Флоры. Она считает, что ее отец и мать любят Алекса, но, без сомнения, если он обидит их дочь, они встанут на ее защиту, как и должны.

Это напомнило ему, насколько он одинок. Есть ли в этом мире кто-то, кто всегда принимал бы его сторону, что бы ни случилось?

В Инсбруке и его окрестностях было много катков, в том числе на замерзших озерах, но тот, который выбрал Алекс, был самым очаровательным – залитый прямо посреди города. Улицы и деревья были украшены гирляндами лампочек, которые загорятся, едва придет вечер, превратив Инсбрук в сверкающую золотом и хрусталем зимнюю Страну чудес.

На катке было людно, и пришлось немного постоять в очереди, чтобы оплатить вход и взять напрокат коньки. Они были жесткими и тесными, ногам в них было непривычно. Алекс неуклюже пошагал на негнущихся ногах к выходу на лед. Судя по неловкой походке Флоры, она ощущала то же, что и он. Они смешались с катающейся по кругу толпой. Здесь даже малыши, казалось, скользили по льду уверенно, словно профессиональные фигуристы, заложив за спину руки в варежках.

Алекс скривился:

– Хотел предложить тебе покататься наперегонки спиной вперед, но пока мне и вперед лицом-то нелегко ехать.

Флора оттолкнулась и покатилась, балансируя руками и качаясь, словно новорожденный олененок, впервые вставший на ноги.

– Спокойно! Нам нужно только приноровиться – и все будет в порядке. Я когда-то танцевала на льду.

– Просто дергалась под популярные песенки. Это нельзя назвать настоящим фигурным катанием, – уточнил Алекс, неуверенно ставя на лед одну ногу и провожая глазами стройную девушку, похоже, настоящую фигуристку, которая выписывала элегантные круги. – Не думаю, что мы сможем соответствовать австрийским стандартам.

Флора оттолкнулась ногой еще раз, и еще, а затем с улыбкой на губах, заскользила быстрее.

– Не говори за других! Надо было больше кататься на коньках, а не корчить из себя местного Казанову! – прокричала она через плечо и направилась к центру катка.

Алекс быстро огляделся и заметил на противоположной стороне катка открытое кафе, где посетители потягивали горячие напитки и махали руками своим катающимся родственникам, когда те проезжали мимо. С других сторон каток был окружен зеваками. Из динамиков раздавались рождественские песни, а в центре ледового поля стояла огромная наряженная елка.