Нагна - Евгений Александрович Жиляев

шорох или, может быть, мне почудилось. И, оставив в стороне свои философствования, весь превратился в большое ухо. Теперь я явственно услышал, как где-то за моей спиной тихо отворилась дверь и чьи-то осторожные шаги, под которыми заскрипели половицы, направились в мою сторону. Я внутренне сжался, мои ладошки опять покрылись холодным потом, в висках застучало. Страх от полной неизвестности ожидавшего меня нового испытания в темноте был побежден готовностью встретить опасность лицом к лицу. Я повернулся, настроенный принять все. Но то, что я увидел, заставило меня оторопеть. В мою сторону неспешно шел родной дедушка, уже много лет как покинувший нашу юдоль. Он зажег единственную толстую свечу на подсвечнике и, освещая себе путь, направлялся ко мне. Я с трепетом ждал его приближения, видел спокойное лицо, все мое внимание без остатка было отдано созерцанию лика дедушки. Подойдя вплотную, он положил свободную левую руку на мое плечо, и я почувствовал тепло, любовь, поддержку, передававшиеся от него таким простым естественным способом. Меня охватили ответные чувства нежности, любви к этому человеку, они заполнили все мое существо. В таком наполненном порыве я обнял его. Слезы струились по моим щекам, слезы радости и облегчения.

Память одно за другим открывало свои сокровищницы и доставало на свет белый прекрасные воспоминания. Как мы проводили вместе время, он позволял мне самому, будучи ребенком, все делать своими руками, строгать доски, сверлить, забивать гвозди, даже если у меня не очень получалось. Это была чудесная пора!

Когда грезы детства немного отпустили, я внезапно, сам себе удивляясь, задал такой вопрос: «Дедушка, а Бог есть?» Он посмотрел на меня с нежной заботой и ответил: «Есть, но ОН очень далеко!», а затем добавил: «Жизнь сама по себе хороша!» и растворился, не оставив никакого следа, словно и не появлялся вовсе.

Я опять погрузился в темноту. Но на этот раз она не давила меня, я ее просто не замечал. Последние слова дедушки, что жизнь сама по себе хороша, открыли во мне понимание простой истины, внутри появился свет и я увидел выход…»

Я с трудом пробудился, словно пребывал в глубоком сне, переживая чувства и видя размышления незнакомого мне человека. Как-то смутно мелькнула мысль о взаимосвязи людей друг с другом, их единстве и общности, но дальше додумать сил не было.

Я осознал, что лежу на земле, все тело затекло, потребовались усилия, чтобы прийти в норму и для начала сесть. Была какая-то слабость, голова немного кружилась. Наконец, когда силы начали понемногу возвращаться, а в голове рассеиваться туман, я решил встать и продолжить движения. И первой цельной и связной мыслью оказалась мысль о еде, но, несмотря на длительное время без пищи, чувства голода не было. Я засмеялся, и мой смех прокатился гулом и эхом в темноте под землей. Настроение у меня заметно улучшилось, я с оптимизмом стал смотреть на свое положение. В таком расположении духа, выставив руки вперед, я снова осторожно пошел. Возникло ощущение, что я иду по помещению значительных размеров, и для подтверждения своих догадок пошел в сторону, сделал шагов пятнадцать и уперся в стену, вдоль которой и побрел, ощупывая ее. Как и в первый раз, когда к ней прикоснулся, так и сейчас, мои руки приятно покалывало, не хотелось их отнимать от стены. Я остановился и начал ее гладить, поверхность была очень приятной, она была сделана из крупного обтесанного камня, не идеально, а с шероховатостями. Постепенно появилось ощущение, что я касаюсь стены сердцем через руки, это новое для меня ощущение было столь необычным, что полностью сосредоточился на нем. Я осознал необычность этого подземелья, казалось, здесь все живое, таинственное место, которое аккумулирует человеческие переживания, некоторые делая доступными. Может быть, дело во мне, отсюда и избирательность восприятия отдельных мгновений жизни человека, причем из разных миров. В обычной жизни я не задумывался о тайнах бытия. И только здесь начинаю что-то постигать.

Тут мои руки коснулись шишкообразного выступа, и я не то, чтобы увидел, скорее, ощутил яркую вспышку света, стремительно прошедшую через мои руки в сердце. И там, в сердце я увидел картину, где мне было понятно все, мое сознание переселилось в другого человека…

«…Не думал я, что мне придется столкнуться с такими трудностями, требовалось решить довольно сложную задачу: как превратить каменистую землю в процветающий сад, наполненный пением птиц, ароматами цветов, благоуханиями трав. И этот день, в котором мне предстояло испытать себя, я знал точно, не закончится до тех пор, пока видимый мною мир не преобразится с моей помощью, либо его не поглотит вместе со мной надвигающаяся с запада тяжелая темная туча. Рассуждать над вопросом, почему я и каким ветром меня сюда занесло было бессмысленно. Перед моим взором открывалась безрадостная панорама, куда бы не смотрел, видел однообразный безжизненный пейзаж, нависшее серое небо и медленно надвигающийся конец моего собственного существования. Конечно, мои странствия по мирам и из жизни в жизнь, многие из которых я очень хорошо вспомнил, приучили меня к спокойствию и трезвости мышления, но здесь, ко всему прочему, стало примешиваться чувство тоски и понимание того факта, что это место станет последним пристанищем моего тела, и с этим нужно было смириться.

Этот мир в начале своего бытия представлял собой удивительное зрелище. Здесь жили люди с чистыми и добрыми сердцами, не знавшими земных горестей. Теперь уже никто не скажет, когда червь зла посетил их сердца, и что стало причиной его появления, но спустя небольшое время вражда и ненависть стали бичом жителей этой планеты, вместо заботы о своем доме и мире, мечи и копья понесли смерть и разрушение, все кругом начало увядать и исчезать с лица этой земли. И даже, несмотря на такие предупреждения как неурожаи, холодный сухой ветер, отсутствие дождей, опустынивание, люди продолжали воевать и отбирать последнее друг у друга до тех пор, пока болезни не свели в могилу оставшихся жителей некогда прекрасного мира. И он не превратился в то, что представляет собой сейчас – в каменистую землю, где еще кое-где видны развалившиеся остатки построек и следы сражений, ржавые обрубки мечей и другая военная амуниция. Только тела людей скрыты под толстым слоем камней, как будто земля нарочно исторгла из себя орудия убийства, но погребла тех, кто их держал в руках. А теперь я стою среди этой безводной пустыни, оглядываюсь и понимаю, что такая судьба грозит и моему миру, зараженному подобной болезнью.

Перед глазами неожиданно встает последняя битва на этой земле. Две большие