Президент не уходит в отставку - Вильям Козлов

— Вот это другой разговор! — обрадовался Гарик и, остановившись на тропинке, горячо пожал приятелю руку. — Кровь из носу, надо к августу машину отремонтировать. Все вместе поедем в Островитино. Я Алене обещал!

— Сильно разбита?

— Мотор цел, а передок всмятку! Покорежен капот, надо новый радиатор, разбиты фары, нет стекол, переднюю подвеску придется полностью менять… А остальное…

— А в остальном — машина в полном порядке, — рассмеялся Сорока и снова стал серьезным. — У нас на станции есть один хороший паренек — Саша Дружинин, жестянщик. Выправит все вмятины, и не заметишь.

— Это самое главное, — заулыбался Гарик. — Машина всего пятнадцать тысяч пробежала. Видно, лопуху досталась: врезался в затормозивший на остановке автобус. Сам разбился и расколошматил машину. Вышел из больницы и, как говорится, завязал с этим делом… Купил велосипед и счастлив.

Они спустились по Морской к заливу, прошлись по пляжу, но Алену не повстречали. Гарик обсспокоенно, все больше хмурясь, вглядывался вдаль. Какая-то парочка бродила по самой кромке залива. Весь в мерцающих огнях, далеко от берега медленно проплыл теплоход. Уже возвращаясь обратно, они увидели на обочине шоссе светлую машину. Ярким желтым пятном выделялась она на фоне темных стволов деревьев. Гарик встрепенулся и схватил Сороку за руку.

— Видишь? — шепотом спросил он.

Сорока посмотрел по сторонам, пожал плечами.

— Там, возле буя… — Голос у Гарика дрогнул. Его рука еще крепче сжала локоть друга.

У того самого поплавка, где даже в сумерках белела аляповатая надпись, стояли двое — парень и девушка. Он прижался спиной к железной посудине и, жестикулируя, что-то быстро говорил, а она, наклонив голову, слушала.

— Наверное, его машина, — шепотом сказал Гарик, озираясь на белеющие «Жигули».

— Хочешь шины проколоть? — язвительно спросил Сорока.

— Гляди, целуются! — сверкнул на него глазами Гарик.

— Плохо же ты думаешь о своей Алене, — спокойно сказал Сорока.

— Моей!.. — с горечью вырвалось у Гарика. — Она… ничья. Она что хочет, то и делает!

— А ты хотел, чтобы она делала то, что тебе нравится?

Но Гарик уже не слушал его: он впился глазами в них и стиснул зубы.

Парень на секунду умолк, и тогда они услышали голос Алены, однако слов не разобрали. В следующий момент парень оторвался от ржавой железяки, сделал шаг к Алене и схватил ее за плечи. Изогнувшись, та откинулась назад и с силой толкнула его в грудь обеими руками.

— Алена себя в обиду не даст, — сказал Сорока.

Вырвавшись от парня, Алена бросила ему в лицо что-то резкое и побежала прямо на них. А тут еще сзади осветил их яркий луч автомобильной фары. Остановившись перед деревом, за которым они стояли, Алена изумленно уставилась на приятелей.

— Подглядываете, мальчики? — с презрением сказала она и, не оглядываясь, быстро зашагала к шоссе.

Немного погодя вслед за ней кинулся парень. Когда он поравнялся с ними, Гарик вышел на тропинку и загородил ему дорогу.

— Не торопись, — мрачно сказал он.

— Что?! — рявкнул обозленный Глеб. — А ну, отойди… — Он попытался оттолкнуть Гарика, но тот поймал его руку, резко рванул на себя, и парень носом зарылся в песок. Вскочил и, сжав кулаки, бросился на Гарика. Они оба покатились по песку. Пыхтя и ругаясь, принялись волтузить друг друга.

Сорока подошел и молча растащил их: сначала отшвырнул в сторону разъяренного Гарика, потом помог встать на ноги тяжело дышащему парню.

— Ключи! — пробормотал тот. — Потерял ключи от машины…

Сороки поднял с песка поблескивающий брелок, протянул парню.

— Чего это он? — кивнул в сторону Гарика парень, стряхивая ладонью песок с джинсов. — Налетел как сумасшедший!

— Опасный человек, — понизив голос, сказал Сорока. — Уже двоих из-за этой девушки покалечил…

— Из-за девчонки? — удивился парень. — Вот чудак!

— Лучше с ним не связываться, — сказал Сорока. — Езжай, друг, а то я за него не ручаюсь…

Парень, оглядываясь на прислонившегося к дереву Гарика, пошел к машине. Хлопнула дверца, фыркнул мотор, и «Жигули» со вспыхнувшими фарами умчались в сторону Зеленогорска.

— Царапается, гад… — проворчал подошедший Гарик. На скуле у него кровоточащая царапина. Он приложил к ней смятый платок.

Сорока не ответил. Задрав голову, он смотрел на просвет меж вершинами деревьев. Вдоль берега залива пролетел вертолет. На нем горели белые и зеленые огни.

Молча дошли они до станции. Не доходя до высокой деревянной платформы, Сорока замедлил шаги. Повернулся к Гарику.

— Я, пожалуй, поеду в город, — сказал он. — Заниматься надо.

— Подумала, что мы за ней подсматривали… — вздохнул Гарик.

— А разве не так? — взглянул на него Сорока.

— Ты тоже хорош, — упрекнул Гарик. — Мне чуть воротник у рубахи не оторвал, а с этим типом… Тары-бары развел!

— Потому что ты не прав, — сказал Сорока и посмотрел вдоль путей. Вдалеке замаячило желтое пятно. — Моя электричка.

— Я с тобой, — сказал Гарик. — Вячеслав завтра утром приезжает…

Глава пятая

Изогнувшись в три погибели, Сорока лежал в тесной кабине «Жигулей» и тыкал отверткой в неподатливые винты механизма опрыскивателя лобового стекла, С подобной неисправностью он столкнулся впервые: стоило нажать на педаль сцепления — и механизм включал «дворники», хотя никакой в этом нужды не было. А через несколько секунд перегорал в блоке плавкий предохранитель. В чем дело, он никак не мог понять. Несколько раз подходил Кузьмин, молча наблюдал за ним. Он ждал, что Сорока спросит совета, но тот даже головы не поворачивал в его сторону: упорно ковырялся в механизме.

Кузьмин усмехался и отходил. Упрямый парень, ничего не скажешь!

Только перед самым обедом Сорока обнаружил неисправность: оказалось, что, когда нажимаешь на педаль сцепления, резиновый коврик сдвигается и включает механизм опрыскивания с принудительной подачей жидкости на сухое стекло. В результате этой нагрузки перегорает предохранитель. Чтобы устранить дефект, не нужно было разбирать механизм, проверять на стенде реле, просто достаточно ножницами расширить отверстие в коврике — и все дела!

Владелец «Жигулей» долго не мог поверить, что из-за такой мелочи он стольько времени мучился! Никто из его знакомых автомобилистов не мог найти неисправность, вот и пришлось из Гатчинского района гнать машину на станцию техобслуживания. На радостях он попытался всунуть мастеру, как он назвал Сороку, трешку, но тот решительно отвел его руку. Владелец удивился, но настаивать не стал, горячо поблагодарил и, счастливый, уехал.

— Гордый ты, — заметил Кузьмин, когда они остались вдвоем. — Или меня стесняешься? Человек дает тебе от всего сердца… Может, не стоит отказываться?

— Вы бы не отказались? — взглянул ему в глаза Сорока.

— В этом случае нет, — ответил механик.

— Я не могу брать деньги… — помолчав, сказал Сорока. — Руку жгут… Такое ощущение, будто добрый дядя тебе, сироте, милостыню подал… Не буду я брать от них деньги!

— Не зарекайся, Тимофей, — усмехнулся Кузьмин. — Вот у меня жена, трое детишек… Маловато мне одной зарплаты. Приходится иногда на стороне подработать: то мотор переберешь, то на старой машине электропроводку заменишь, то новичку-автолюбителю на дому техобслуживание сделаешь… И людям хорошо — на станцию-то очередь, сразу не попадешь — и ты не в накладе.

— Это другое дело, — сказал Сорока. — Вы получаете за работу, а не на чай…

— Молод ты еще, — сказал Кузьмин. И непонятно было, осуждает он своего ученика или, наоборот, удивляется ему.

Быстро перекусив в столовой, Сорока с учебником под мышкой отправился на территорию. Еще оставалось полчаса, и можно было позаниматься. Солнце припекало совсем по-летнему. Трава вдоль дощатого забора ярко зеленела, светились желтые цветы одуванчиков. Усыпляюще гудели большие с изумрудным блеском мухи. Их маршрут к куче прошлогодних листьев пролегал как раз над головой Сороки, пристроившегося с книжкой «Млекопитающие фауны СССР» на старом автомобильном скате у забора. Прочитав, что ежи отличаются массивным телом малозаметным хвостом, что ноги у них короткие, стопоходящие, кисти и ступни не расширены, а голова клиновидной формы с вытянутой в короткий хоботок носовой частью, Сорока вспомнил ежа Кольку, который долго жил с ними на Каменном острове… Кажется, Коля Гаврилов первым заметил в озере рыжеватый колючий комочек, приближающийся к берегу. Острая черная мордочка его с двумя бусинками глаз была вытянута вверх. Удивительно, что он сумел преодолеть такое большое расстояние. И почему он решил покинуть материк и приплыть на остров? Облюбовав среди бурелома местечко, еж проворно выбрался на берег, ничуть не испугавшись столпившихся ребят. Даже когда кто-то из них коснулся его колючек палочкой, не свернулся в ощетинившийся иголками комок, а спокойно потрусил в глубь острова. «Как тебя звать?» — в шутку спросил Сорока. «Крхок-крхок!» — фыркнул еж.