Да здравствует ворон! - Абэ Тисато

Судзаку-мон во многом походили на Оо-мон, но атмосфера вокруг них разительно отличалась. И там и там обустроили по большой площадке для колесниц и коней, и в небо поднимались большие красные конструкции. Однако здесь над площадкой натянули навес, под которым выгружали большие ящики и активно велись переговоры между чиновниками и воронами-поселенцами – судя по всему, торговцами.

Там, где разговор заканчивался, товар переносили на телеги или вручали посыльным свертки. Постоянно прибывали и улетали кони и повозки, а вокруг этого места беспрестанно кружили вооруженные воины, так что выглядело оно гораздо оживленнее, чем Оо-мон.

Судзаку-мон состояли из двух частей, поэтому широкую платформу с двух сторон окружали одинаковые двери: одни на внешней стороне площадки, а другие – на внутренней, которая вела вглубь горы, в пещеры. Сейчас и те и другие были открыты.

В помещении по полу протянулись металлические полосы, по которым грузы перемещали снаружи внутрь на прочных повозках, говоря на языке внешнего мира – вагонетках. Здесь разгружали товар и проводили досмотр, тут же договаривались о цене.

Уголок, где обычно велись переговоры, был оформлен в стиле внешнего мира: там стояли столы и стулья, украшенные резьбой в виде растительного орнамента. За таким столом прибывших уже ждал приметный мужчина.

Помимо красной маски с длинным носом, одежда на нем была самая обычная для мира людей. Мужчина в блестящих кожаных сапогах сидел, небрежно закинув ногу на ногу.

– Прости, что заставили ждать.

– Да уж. А ведь это ты меня вызвал, я и примчался в спешке!

Впрочем, несмотря на упрек, голос его звучал спокойно, беззлобно.

Юкия озадаченно смотрел на них, пока они обменивались приветствиями на незнакомом ему языке.

– Ваше Высочество?

Тот мгновенно переключился на родную речь:

– Знакомься, Дзюнтэн. Это Юкия.

– Ну здравствуй. Я о тебе наслышан.

Из-под маски тоже послышалась свободная речь народа Ямаути.

– Большая честь с вами познакомиться, – ответил Юкия.

Но тэнгу замахал рукой: мол, давай без церемоний.

– Как-то неловко, что ты пришел именно сюда. Но здесь мне нельзя снимать маску, а в ней ужасно душно. Никто вроде не против, когда я забираю с собой одного Надзукихико, поэтому я надеюсь, ты позволишь пригласить твоего хозяина ко мне домой? Разумеется, его безопасность я гарантирую, – повысив голос, чтобы услышали стоящие вокруг воины, сказал тэнгу.

Юкия тоже понимающе кивнул.

– Как пожелаете.

– Значит, решено. А ты жди здесь.

Он не спеша поднялся и двинулся к вагонеткам. Там стоял карасу-тэнгу – невысокий мужчина в плотно сидящей одежде ямабуси[2] и в черной маске с клювом. Усадив тэнгу и Надзукихико в вагонетку, он взялся за ручное управление. Повозка тронулась со стуком и лязганьем, но очень быстро она набрала скорость и пропала в темном проходе.

Молодой господин сразу потерял из вида фигуру Юкии, который провожал его взглядом, стоя у ворот. Рельсы повернули, свет за спиной исчез, и Надзукихико почувствовал, как воздух сменился воздухом верхнего мира.

Некоторое время они молча ехали в вагонетке, покачиваясь на ходу. В конце не столь длинного пути возникла стена. Могло показаться, что это тупик, однако тэнгу, выбравшись из вагонетки, толкнул стену, и та поднялась вверх, открывая вход. За дверью, которая приводилась в движение электричеством, находился огромный склад.

– Здесь уже и электроприборы можно спокойно использовать. Вот бы их ввезти в Ямаути… – пробормотал тэнгу.

Ятагарасу за рулем вагонетки со вздохом ответил:

– Вы уже это говорили. И испортили тогда мобильный телефон.

– Да, в нем все схемы проржавели.

– А дорогущий был… – сердито ответил карасу-тэнгу и снял маску с черным клювом. – Твой предшественник ведь уже подтвердил, что в Ямаути все приборы портятся. Надо уметь учиться на ошибках!

Лицо под маской оказалось совершенно обычным и принадлежало мужчине средних лет.

– Ладно, я буду в сарае. Надзуки, как надумаешь возвращаться, позови.

– Спасибо, господин Хара!

– Не за что, – приветливо улыбнулся мужчина и вышел со склада.

– Ишь! И не скажешь, кто из нас начальник! – проворчал тэнгу и тоже снял маску.

Надзукихико давно его не видел, но по виду партнера, как обычно, невозможно было определить его возраст. На приятном, по-детски улыбчивом лице, усыпанном веснушками, сидели изящные очки в круглой оправе. На улицах города его могли бы принять и за студента.

Надзукихико выглянул наружу – глаза ослепило солнце, которого давно уже не было видно в Ямаути. Заметив вдруг рыжеватые волосы собеседника, он невольно вскрикнул:

– Ты что, закрасил седину?

– Ты что себе позволяешь? Только попробуй, скажи еще раз такое – вылью тебе отбеливатель на голову! – понизил голос тэнгу.

Именно он во многом помог Надзукихико, когда тот учился во внешнем мире. Вообще-то тэнгу был уже в таком возрасте, когда закрашивать седину – обычное дело, но вел он себя так, как будто оставался молодым. Тэнгу встречаются самые разные, и Надзукихико знал, что этот, несмотря на свою внешность, занимает довольно высокий пост, хотя в его мальчишеском поведении ничего не менялось.

Стоял солнечный летний день – совсем не такой, как в Ямаути. Перед складом, замаскированным в этом мире под гараж, расстилалось озеро. Поверхность Рюганумы ярко блестела.

Там, куда тянулись рельсы вагонетки и где находилась Ямаути, возвышалась над озером красивая гора в форме перевернутой пиалы. Видимо, именно она заключала в себе Ямаути. Называлась гора Арэяма и по меркам внешнего мира считалась очень маленькой. Похоже, людям запрещалось забираться на нее, но даже отсюда можно было увидеть лестницу к вершине и священные ворота тории.

Во время учебы во внешнем мире Надзукихико как-то тайком поднялся наверх и увидел за воротами наполовину сгнившие святилища и ведущую вглубь горы пещеру. Наверное, через нее можно было добраться до священной земли, где жили чудовища, но он не стал пробовать.

У озера расположилось человеческое поселение – деревня Сандай, а через озеро от нее – отдельный домик, где и происходила торговля между ятагарасу и тэнгу.

Гараж стоял у подножия, задней стенкой к горе. На первый взгляд он выглядел как обычный сарай, но, когда внутрь заезжал грузовик с товаром, вещи перегружались на вагонетку, которая дальше довозила их прямо до Судзаку-мон.

В Ямаути ворота строго охранялись, со стороны внешнего мира в домике при гараже тоже постоянно дежурили стражи, не спуская глаз с Судзаку-мон. Под видом обычных невысоких людей карасу-тэнгу неусыпно стерегли путь в другую реальность. И Хара, один из здешних служащих, связывал Надзукихико с Дзюнтэном, который имел привычку путешествовать по всей стране.

Войдя в дом, тэнгу сразу направился в кухню. Обставлена хижина была со вкусом – видимо, в соответствии с пожеланиями хозяина: в кухне стоял новый телевизор, так, чтобы видеть его от раковины. В гостиной находился аквариум – наверное, за ним присматривал Хара, – в котором резвились яркие тропические рыбки.

Тэнгу поставил чайник на огонь и оперся на раковину:

– Ну так что? Что у вас стряслось?

Надзукихико, не зная, когда его снова призовут к Ямагами, тоже не собирался терять время на праздную болтовню. Пока тэнгу заваривал чай и накрывал стол, Надзукихико коротко пересказал ему события последних месяцев. Хозяин дома, усевшись и пригубив чай, задумался.

– Стало быть, они регулярно поставляют божеству девушек из мира людей, называя их посвященными?

– Как я понял, это чудовище время от времени меняет тела. И вроде бы нужна человеческая женщина, чтобы родить это тело и воспитать божество.

– А если она ему больше не нужна, он ее убивает… Вот ведь придумал! – бросил тэнгу, скривив злобную гримасу. – Посвященная – это просто человеческая жертва. Да уж, перепутали они эпохи, нечего сказать.