Современные будзюцу и будо - Донн Дрэгер

Указывая на Ямагу Соко и Ёсиду Сёин как выразителей духа бусидо, Министерство образования свой моральный кодекс непосредственно обращало к воину эпохи Сёва: «В обычные времена воин должен воспитывать в себе почтительность к божествам и собственным предкам, следуя традициям своей семьи; быть всегда готовым ко всяким трудностям; воплощать собой мудрость, добросердечие и доблесть; не быть чуждым состраданию и ощущать всю незащищенность природы».

Рассматриваемое в таком свете бусидо «освобождается от обветшалых догм феодализма» и «растет в своем величии», становясь «путем преданности и патриотизма». И в конце-концов провозглашается национальная миссия Японии: «Возвести новую японскую культуру, усваивая и переплавляя западную культуру в соответствии с нашим государственным устройством и тем самым способствовать развитию мировой культуры».

Министерство образования и не пыталось разделить проблемы гражданского мира и вооруженной войны. Военные реформы проводились в соответствии с концепцией кокутай, выдвинутой в эпоху Сёва. Сухопутная и морская военная техника Германии, Франции и Великобритании послужила образцом для Японии. Были взяты на вооружение две системы классического будзюцу, приспособленные к современным условиям ведения боя: бадзюцу, иначе искусство верховой езды, и дзюкэн-дзюцу, иначе искусство владения штыком. В самом механизме проведения военных реформ безошибочно угадывались приготовления к будущей войне, и отнюдь не оборонительной.

Стратегия самих приготовления строилась с учетом того, что Россия являлась единственным реальным противником Японии в сфере ее интересов. Поэтому необходимо было сравняться с Россией в военной мощи. Был составлен «Пятилетний план по созданию военной материально-технической базы». Шовинисты из армейских чинов требовали занять более решительную позицию по отношению к Китаю, настаивая на свержении нанкинского правительства Чан Кайши прежде, чем оно вступит в союз с Россией. Тактические оборонительные концепции были дополнены стратегическими, касающимися национальной судьбы, моральных прав и экономических интересов.

Непредвиденное столкновение между японскими и китайскими войсками вблизи Пекина в 1937 году вылилось во всеобщее противостояние. В тот же год японская армия захватила Нанкин, нацелившись на полный разгром китайцев. Жестокости, чинимые японскими солдатами в Нанкине, со всей отчетливостью отразились в словах «разграбление Нанкина»; гражданское население, мужчин, женщин и детей расстреливали или закалывали штыками. Россия направила свои войска к отдаленным северным границам Китая и вынудила Японию ограничить военные действия. В Нанкине было создано марионеточное правительство, Япония провозгласила создание «нового порядка в Восточной Азии». Этот «новый порядок» вводил раздельное правление. Отдельные армии брали под свой контроль определенные географические области, при этом каждая из них пыталась удерживать оккупацию Китая в своих руках, тем самым возрождая старое соперничество среди старших офицеров, от которого сотрясало маньчжурский фронт несколькими годами ранее. Крайние японские националисты, и дома, и в Китае, под влиянием происходящего породили новую волну террора и шпионажа.

Ограниченная война в Китае нашла поддержку среди мыслящих, интеллектуальных людей. Окава Сюмэй, консерватор, пытался логически обосновать войну ссылкой на историческую память народа, присущую его сознанию. Окава вновь ссылается на положение о том, что Япония является ведущим представителем Азии. Он сравнивал военные действия Японии в Китае со священной войной и заимствовал для этих целей у ислама следующее выражение: «Провидение всецело под сенью меча». В ответ на нападки Запада на японскую экспансию в Китае Окава замечает: «В своем движении и Азия и Европа достигли заветного конца, и их пути теперь должны слиться воедино… а подобное единение достигается лишь через войну… Борьба между великими державами Востока и Запада… абсолютно неизбежна… И я полагаю, что провидение остановило свой выбор на Японии, сделав ее ратоборцем Востока». Хасимото Кингоро, армейский лидер крайних националистов, призывал к территориальным захватам и недвусмысленно обличал нравственную близорукость Запада: «И уж если до сих пор негодуют по поводу наших чрезмерных жестокостей в Маньчжурии, то хочется поинтересоваться у белой расы, чья же держава снаряжала флот и войска в Индию, Южную Африку и Австралию, умерщвляя ни в чем не повинных туземцев, заковывая их руки и ноги в железные цепи, бичуя их спины железными прутьями, провозглашая их земли своей собственностью, и такое положение сохраняется до сих пор?»

Что касается духовного состояния нации, то ее воинственный потенциал был мобилизован посредством единодушной государственной поддержки воинских дисциплин, таких, как классические будо и современные дисциплины. Именно система просвещения и должна была способствовать становлению того умонастроения нации, которое необходимо во время войны; кэндо и дзюдо стали обязательными школьными предметами. В ведении Бутокукай находились такие вопросы, как стандартизация техники и методов обучения, квалификация и аттестация наставников. К 1941 году Япония была достаточно подготовлена для развязывания войны.

Пока Япония следила за каждым шагом России на Азиатском континенте, императорский флот тревожило опасное присутствие флота Соединенных Штатов в бассейне Тихого океана. Хотя императорскую армию, похоже, не страшила возможность вооруженного конфликта с Россией, флот же испытывал перед США глубокое почтение и страх.

Но решающую роль в принятии нравственных политических решений играли милитаристы, и поэтому, руководствуясь собственным планом господства в Азии, они составляли план действий против США. Милитаристы отчетливо видели, что американская политика «открытых дверей» в Азии не может быть поддержана военными действиями; самое большее, на что могли пойти американцы в ответ на противодействие Японии такой политике, это введение экономических санкций.

Япония, являющаяся в соответствии с заключенным договором союзником России, оказалась в щекотливом положении, когда Германия попросила ее напасть на Россию. После длительных размышлений генеральный штаб решил вступить в войну с Россией, но после провала наступления Германии на Восточном фронте генеральный штаб изменил решение, сосредоточив все свои усилия в Юго-Восточной Азии. В 1941 году Япония высадила свои войска в Индокитае. В ответ на это, как и предполагали милитаристы, США и их союзники ввели полное эмбарго в отношении Японии. Больше всего генеральный штаб беспокоило то, как скажутся подобные санкции на запасах нефти. Несмотря на протесты со стороны руководства флотом, генеральный штаб разрабатывает окончательный план, нацеленный на исполнение «нацией своего предназначения». По сути план предусматривал то, каким образом Японии следует обезопасить зону экономической самообеспечиваемости и защитить ее. За этой главной целью проглядывали контуры «Великой Восточно-Азиатской зоны совместного преуспевания», в которой ресурсы всего азиатского региона будут представлять собой обширный рынок, находящийся под объединяющим началом и защитой японского государства.

Японский генеральный штаб полагал, что риск войны с США морально оправдан и, кроме того, сам план военных действий не должен подвести; предполагалось, что Соединенные Штаты будут быстро измотаны войной. Китай был обезврежен, Великобритания находилась на грани краха, Германия, похоже, была близка к победе, так что сама международная обстановка оставляла Японию один на один с США. Милитаристы делали ставку на то, что более высокий моральный дух японской нации, более короткие пути сообщения и физическая закалка собственного народа уравновесят очевидное промышленное превосходство США. В то время, как разрабатывались планы по затоплению американского флота, японская дипломатия пыталась найти мирное решение. Хотя США и пошли на дальнейшие переговоры, то только для того, чтобы заклеймить Японию как агрессора, и никакого соглашения достигнуто не было. Убежденность Соединенных Штатов в том, что Япония не пойдет на военные действия, и нежелание самих японских вооруженных сил отступаться от своего заветного «священного» плана предоставили Японии самое грозное оружие в войне – внезапность, – когда генеральный штаб отдал приказ атаковать Пирл-Харбор в декабре 1941 года.

Потерпев сокрушительное поражение от объединенных сил союзников в 1945 году, стоящая в дымящихся руинах Япония взялась за грандиозную задачу – превратиться в мирную процветающую державу. Она следует курсу, несущему ей желаемое уважение мирового сообщества. Ояма Икуо (1880-1956), профессор политологии в университете Васэда, «дедушка» пацифистского и социалистического движения в стране, который никогда не связывал себя с определенной политической позицией, в своей работе «Нихон-но Синро» («Новая роль Японии»), опубликованной в 1948 году, выразил послевоенные чувства японцев: «Поражение в войне прорвало дамбу, отделяющую японское мироощущение от внешнего мира… Нам необходимо осознать всю важность заявления об отказе прибегать к военной силе. Это заявление – не простая формальность, а направляющий принцип нашей будущей государственной жизни. Руководствуясь этим, Япония намеривается выступать на международной арене как безоружная держава. Это новая роль для Японии, которая до вчерашнего дня была вооружена с ног до головы как империалистическая держава».