Космическая Лапа - Гордон Диксон

— А, да... так вот, как я уже сказал, произошло несколько вещей, из-за которых наш поединок не состоялся. — Еще-Варенья обвел всех взглядом, как-то странно еще раз задержав его на лице Билла. — Можно сказать, по одной на каждого из нас. Видите ли, раз уж нам приходилось все равно ждать до завтра, не было причин, чтобы не принять участия в вечеринке накануне ночью. Так что народ Глинистого Брода устроил нам восторженный прием. В общем, вскоре мы с Одиночкой вышли прогуляться, и у нас появилась возможность спокойно поговорить. Вы же знаете, как это бывает, когда встречаешь кого-нибудь, с кем есть о чем поболтать...

Еще-Варенья посмотрел на Плоскопалого и Холмотопа. Кузнец и Почтальон кивнули со всей серьезностью посвященных профессионалов каждый в своем деле.

— Мы немного поговорили, — продолжал Еще-Варенья. — Даже довольно хорошо узнали друг друга. Наконец отправились отдыхать; естественно, каждый из нас думал о предстоящем назавтра поединке.

— Естественно, — прогрохотал Плоскопалый.

— Но потом случилось это, — сказал Еще-Варенья.

Он грустно посмотрел на Холмотопа и Плоскопалого, а затем его взгляд вновь безотчетно встретился со взглядом Билла.

— Что? — спросил Холмотоп.

— Вы не поверите, — сказал Еще-Варенья, глядя на Билла, — что после того, как я расстался с Одиночкой — уже, конечно, была кромешная ночь — и возвращался назад на постоялый двор, я наткнулся на неизвестного, который сообщил мне, что только что умерла моя родная бабушка — здесь, в Мокром Носу!

— Твоя бабушка? — начал Плоскопалый, озадаченно морща нос. — Но я думал...

— Ну, конечно, — спокойно продолжал Еще-Варенья, не обращая внимания на кузнеца и не отрывая взгляда от Билла, — ни один нормальный человек не мог бы и подумать о том, чтобы добраться оттуда, где я был, сюда, в Мокрый Нос, отдать последние почести бабушке и успеть обратно к поединку на следующий день. Ни один нормальный, как я уже сказал. Но в те дни я был в чрезвычайно хорошей форме, и я не колебался ни минуты. Я отправился в путь.

— Но твоя бабушка... — попытался снова начать Плоскопалый.

Еще-Варенья снова спокойно прервал его.

— ...как оказалось, конечно, вовсе не умерла, — сказал Еще-Варенья, все еще глядя на Билла. — Как вы знаете, она дожила до ста десяти лет. Это были сплетни, которые этот странный тип подхватил и передал дальше. И, конечно, когда он говорил мне об этом, было так темно, что я даже не знаю, как он выглядел. Я никогда не смог его найти.

— Могу поспорить, ему повезло! — пробормотал Плоскопалый. — Значит, ты потратил время на дорогу домой и не успел вовремя обратно на поединок? Так, Еще-Варенья?

— Не совсем, — сказал Еще-Варенья. — Как я сказал, в то время я был в великолепной форме. Как только я узнал правду, я тут же повернулся и отправился назад в предгорья. И я успел. Я вернулся в Глинистый Брод, когда только забрезжил рассвет. Но когда я добрался до двери постоялого двора, я упал без чувств. Всем было ясно, что после такого путешествия я не в состоянии драться.

— Истинная правда, — сказал Холмотоп с рассудительностью опытного путешественника.

— Так вот почему ты не стал драться с Одиночкой? — вставил Плоскопалый.

— Ну... и да, и нет, — мягко сказал Еще-Варенья. — Видите ли, с ним тоже произошла забавная вещь, как я обнаружил после того, как проснулся. Когда Одиночка возвращался на постоялый двор прошлой ночью, после разговора со мной — я уже говорил, как тогда было темно...

— Говорил, — согласился Плоскопалый.

— Так вот, было темно, — сказал Еще-Варенья, — Одиночка не заметил яму, шагнул прямо в нее и вывихнул ногу. Думаю, даже сломал, хотя трудно сказать: у него были очень мускулистые ноги. Конечно, — неодобрительно добавил Еще-Варенья, бросив взгляд на Плоскопалого и Холмотопа, — никто бы не назвал Одиночку лжецом, если бы он сказал, что сломал ногу.

— Ха! — проворчал Холмотоп. — Это уж точно!

— И конечно, — мягко добавил Еще-Варенья, — никто бы и не подумал усомниться в моих словах, что я действительно столкнулся с кем-то в темноте и узнал ложный слух о том, что моя бабушка якобы умерла.

— Пусть бы только попробовали! — прорычал Плоскопалый. — Хотел бы я это видеть!

— Так или иначе, — подытожил Еще-Варенья, вновь переводя взгляд на Билла, — после случившегося ни Одиночка, ни я были не в состоянии драться. И так уж получилось, что больше мы никогда не встречались. Хотя я слышал, что он до сих пор живет где-то в горах.

— Наверняка он жив, — сказал Холмотоп. — И теперь, наверное, говорит, что он изношенная старая развалина. Он — старая развалина! — Холмотоп снова что-то недоверчиво проворчал.

— Не стоит делать поспешных выводов, Почтальон, — мягко перебил его Еще-Варенья. — Вы, молодые, в расцвете сил, не знаете, что это такое, когда твои кости начинают скрипеть и стонать. Что ж, некоторые могли бы, посмотрев на меня, подумать, что во мне осталась по крайней мере тень моей прежней силы. Но я вам говорю, если бы не кулинарное искусство моей дочери — а мой желудок теперь настолько слаб, что я не могу переварить ничего другого, — я бы давно уже был мертв. Вы можете и не поверить, что Одиночку подкосили его собственные годы, но старый увалень вроде меня знает лучше.

Холмотоп что-то пробормотал, недостаточно громко или недостаточно скептически, чтобы это прозвучало как явный вызов утверждению хозяина гостиницы.

— Ну вот, Кирка-Лопата, — грустно сказал Еще-Варенья, поворачиваясь к Биллу. — Эта моя история о том, как я имел шанс сразиться с Одиночкой и упустил его — хотя и не по своей вине, — занимала мои мысли уже много дней. Я решил, что должен рассказать ее тебе, чтобы это могло стать для тебя предостережением. Я знаю, ты с трудом можешь дождаться поединка с Костоломом, так же как и я когда-то не мог дождаться поединка с Одиночкой. Но события, о которых ты даже не предполагаешь, могут помешать самому многообещающему поединку в мире.

Он тяжело вздохнул, очевидно вспоминая Глинистый Брод.

— Я хотел тебя предостеречь, — продолжал он. — Может произойти что-то, что поставит под угрозу твой поединок с Костоломом. Но если так случится, тебе нужно только позвать Еще-Варенья, и он постарается сделать все, что в его немощных силах, чтобы помочь. Потому что твоя победа над Костоломом очень много для меня значит.

— Много значит? — озадаченно сказал Билл. — Почему именно для тебя?

— Из-за моего нежного желудка, — сказал Еще-Варенья, поглаживая себя по брюху. — О, я знаю, некоторые в Мокром Носу считают, что я поступаю вопреки традициям, не давая забрать мою дочь в Разбойничью Долину. Но если Костолом заберет ее, кто будет готовить еду бедному старому отцу? Я не могу отправиться туда вместе с ней и превратиться в разбойника, пока я жив, даже если мои старые кости выдержат все лишения. С другой стороны, если он поступит так, как хочет она, и поселится здесь, в Мокром Носу, я знаю, что мне всегда найдется место за их столом. Или, может быть, он даже захочет держать гостиницу вместе со мной. Так что, если ты вдруг окажешься в ситуации, когда тебе придется думать о том, чтобы не сражаться с Костоломом — ради него, конечно, — остановись и подумай о старом Еще-Варенья и посмотри, не на пользу ли это тебе!

Он закрыл глаза, нежно похлопал себя по объемистому брюху и замолчал. Билл, окончательно сбитый с толку, уставился на него.

— Ладно, Кирка-Лопата! — раздался голос кузнеца.

Билл повернулся и обнаружил, что Плоскопалый склонился над ним с кожаным шнуром в громадных лапах.

— Вытяни руку, — прогремел дилбианин, — и я сниму с тебя мерку для твоих маленьких меча и щита — хотя для тебя они должны быть...

В голове у Билла все перемешалось задолго до того, как Еще-Варенья закончил свой рассказ. Его удивляли странные взгляды, которые бросал на него грузный дилбианин, пока рассказывал свою историю о том, как он едва не сразился с чемпионом гор, Одиночкой. Еще-Варенья явно хотел что-то ему сообщить. Но что? Билл пытался как-то связать историю о несостоявшемся поединке с тем, что говорила ему прошлым вечером Анита Лайм. Может быть, организовать селян с целью бросить вызов разбойникам было важнее, чем он думал. С другой стороны, Еще-Варенья откровенно предлагал себя в союзники. Анита советовала ему привлечь на свою сторону кузнеца. Но каким образом? Плоскопалый явно был не слишком высокого мнения о Коротышках. Кузнец вряд ли согласился бы принять в качестве лидера кого-либо, кто не производил на него впечатления, а какое впечатление мог произвести на него Билл — внешне, по крайней мере? Биллу было не сообразить, в чем он мог бы сравниться с кем-нибудь из громадных мужчин-дилбиан. Явно не в беге, и не в прыжках, и не...

Размышления Билла оборвались на середине. Фрагмент полученной под гипнозом информации об уровне дилбианской науки и техники, застрявший где-то в голове, внезапно начал требовать внимания. Дилбиане, вспомнил он, никогда не слышали о полиспасте* [Полиспаст (от греч. polyspastos — натягиваемый многими веревками) — грузоподъемное устройство, состоящее из системы подвижных и неподвижных блоков, огибаемых канатом или цепью. Полиспаст позволяет получить выигрыш в силе.]. Он повернулся к кузнецу и, воспользовавшись возникшей на долю секунды паузой в споре между ним и Холмотопом, вставил несколько слов от себя.