Миллионы рождают власть - Алексей Шумилов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А вот Денису, щеголявшему голым торсом, было холодно и некомфортно.
— Брр, — поежился он и быстрым шагом двинулся к стоящей неподалеку «волге», в которой маячили физиономии Вохи и Сереги. Особенно грозно выглядел наш начальник службы безопасности с мрачной физиономией, и заклеенной пластырем бровью.
— Что, холодно? — нарочито участливо поинтересовался я, устраиваясь рядом с водителем.
— Да, — коротко ответил афганец.
— А не надо было понтоваться и отказываться от одежды, когда предлагали, — злорадно ухмыльнулся я.
— Не люблю чужое носить, — буркнул Денис. — Думал, тепло будет. Лето всё-таки.
— А футболку тебе всё же какую-то надо, — озабоченно заметил Сергей. — Утром патрули стоят. Могут заинтересоваться. Я с заклеенной бровью вызываю ненужное любопытство, а тут ты ещё с голым торсом. Я бы на месте ГАИшников или патруля ППС заинтересовался колоритным гражданином с обнаженной грудью.
— Давайте я из дома принесу футболку или рубашку, — предложил Воха. — У меня есть. Дэну будет великовато немного, но лучше чем ничего.
— Принеси, пожалуйста, — попросил я. — Всё понимаю, фигура у нашего Самурая что надо, девушки будут охать и ахать. Но боюсь, ментам чужд древнегреческий культ атлетического мужского тела. У них другие ассоциации возникают: прежде всего с дебоширами, хулиганами и алкоголиками.
— Чего это? — нахмурился Денис. — Я на алкаша не похож.
— Насчет дебоширов и хулиганов, не возражаешь, — улыбнулся я. — Это правильно.
— Да ну тебя, Миха, — отмахнулся Самурай. — Тебе лишь бы позубоскалить. Лучше скажи, что Олегу говорить будем? Машина то пострадала. А он из неё пылинки сдувает. Теперь ворчать будет.
— Ничего страшного, — отмахнулся я. — Герман же сказал, все сделает в наилучшем виде. Как новенькая будет. Отрихтует, покрасит, даже старые номера обратно повесит. А вообще, привыкайте. Машина — это не понты, а прежде всего средство передвижения для быстрого решения рабочих вопросов. А что-нибудь действительно хорошее, чтобы перед телками покрасоваться, позже купим. Что-что, а денег на это у каждого из нас хватит. И вообще я уже отдыхать хочу, а не с вами дискуссии вести. Двигай, Воха.
— На хату к Герману? — деловито уточнил водитель, когда Денис облачился в белую футболку. Она была великоватой на него, но в целом подошла.
— Туда, — кивнул я.
Машина тронулась. Через минуту мы уже неслись по пустынной подмосковной трассе, обгоняя редкие грузовики и легковые машины. Я задремал, убаюканный плавным ходом машины и незаметно для себя вырубился.
Проснулся, только когда меня начали трясти за плечо.
— Миха, просыпайся, приехали.
Я открыл глаза, и недовольно буркнул.
— Серега, хватит меня дергать. Понял.
— Ладно, — бывший опер убрал руку и отодвинулся от меня.
Я огляделся. Мы остановились прямо у подъезда Германа. Лучи восходящего солнца окрасили нежным багрянцем силуэты многоэтажек. Бодрящая прохлада ночи таяла вместе с уходящим сумраком. Наступало солнечное ленинградское утро.
— Ну что, ребята, вылазьте, — пробасил Воха. — Мне ещё обратно ехать.
— Спасибо, что подвез, — поблагодарил я, протягивая руку. — Выручил.
— Не за что, — буркнул водитель, но ладонь пожал. — Моё дело маленькое. Командир приказал — я сделал.
— Все равно спасибо, — улыбнулся я.
Самурай одним движением снял с себя футболку.
— Зачем? — скривился Воха. — Оставь себе. И вообще…
— Нам чужого не нужно, — оборвал его афганец. — Выручил, спасибо. Но футболки у меня и свои есть.
Первым из машины выбрались Денис и Сергей. За ними выскользнул я. Первым в темную бездну подъезда нырнул бывший опер, за ним я, третьим — Денис. Не знаю как ребята, но я дико хотел спать и мечтал лишь об одном — добраться до дивана, который любезно уступил мне хозяин, и нырнуть в объятия Морфея часов на восемь…
Утром меня опять разбудили.
— Вставай, лежебока, — раздался голос Германа. — Хватит спать. Уже двенадцать дня.
— А? Чего? — я с трудом разлепил глаза и проморгался, приходя в себя.
— Тут ваш парень Ашот звонит, — сухо сообщил немец. — Просит тебя к телефону.
— Аааа, — я сладко зевнул, потянулся, хрустнув суставами и рывком сел. — Чего ему надо?
— Не знаю, — пожал плечами питерский «Лундгрен». — Я предлагал ему с ребятами поговорить. Не хочет. Требует тебя.
Ладно, — я откинул простыню, пружинисто вскочил и двинулся в коридор, где на тумбочке стоял телефон.
Серьезный Сергей, с сосредоточенным видом слушающий бубнеж Ашота, передал мне трубку.
— Привет, Ашот, — буркнул я.
— Здорово, Миша, — мой армянский друг как всегда был бодр и полон жизни. — Чего полдня спишь? Ты у нас так не дрых. Никогда не поверю, что в Ленинграде встречают друзей лучше, чем у нас в Ереване, да.
— Встречают, — проскрипел я. — Так встречают, что полночи носишься как угорелый.
— Какие-то, проблемы? — переполошился Ашот, даже голос повысил. — Ты скажи, мы сразу с Олегом к тебе вылетим, да. Он уже Санька домой привез, как ты просил, да.
— Никаких проблем, — успокоил его я. — Во всяком случае, тех, которые мы не смогли бы решить. Никому никуда вылетать не нужно. Сейчас всё нормально. Подробности при встрече. Лучше расскажи как там Саня?
— Нормально Саня, — хихикнул товарищ. — Щеки как у хомяка себе наел. Хочет тебя поскорее увидеть.
— Увидит, — отмахнулся я. — Ты лучше скажи, от наших армянских друзей новости есть?
— Есть, да, — весело подтвердил Ашот — Каринэ просит, чтобы ты прибыл в Ереван. Хочет лично долг вернуть. Ну ты меня понял, да?
— Понял, — подтвердил я. — А что без меня никак?
— Никак, дорогой, — хихикнул товарищ. — Такой горячей девушке отказать нельзя. Сказала, что только тебя хочет видеть и все. Не приедешь — обидится.
— Главное, чтобы Вартан Оганесович не обиделся, — глубокомысленно заявил я. — Мы с ним только подружились.
— Не волнуйся, я думаю, Каринэ знает что делает, да, — жизнерадостно ответил друг. — Так что, ты вылететь в Ереван можешь?
— Могу, — вздохнул я. — Постараюсь купить билеты на завтра….
* * *
Деликатный стук заставил меня отвлечься от воспоминаний. За дверью обнаружилась смущенная Анна. Девушка сменила брючный костюм на элегантное платье цвета морской волны. Ткань плотно облегала фигуру, подчеркивая узкую талию, высокую грудь и наискосок подрезала бедра, показывая аппетитные стройные ножки и синие туфельки на каблуках. Каштановые локоны мягкой волной спадали на хрупкие коричневые от загара плечи, а на шее моего секретаря сверкала изящная цепочка из белого золота с маленьким, переливающимся радужными искорками на многочисленных гранях, круглым
