Целеполагание в современном отечественном уголовном судопроизводстве - Алексей Попов

Есть, правда, одна гипотетическая ситуация, при которой познание истины может быть приравнено к достижению ЦУП. Однако для этого надобно в понимании истины, постигаемой по УД, существенно расширить объем ее содержания, как это делал, в частности, И. Д. Перлов.78 Вот его рассуждения. «…Требование установить истину по каждому уголовному делу означает:

1) полностью раскрыть преступление в полном соответствии с тем, как оно имело место в действительности;

2) изобличить виновного в совершении преступления;

3) обеспечить, чтобы каждый совершивший преступление был подвергнут справедливому наказанию и ни один невиновный не был привлечен к уголовной ответственности и осужден». Позиция эта разделяется малым числом юристов. Нами она также не разделяется.

Попробуем обосновать свою позицию. При этом надо учесть, что суждения И. Д. Перлова расходятся с распространенными сегодня сентенциями относительно истины в УСП словесным оформлением. Причина тому – в УПК РСФСР, на который опирался профессор, термин «истина» отсутствовал. Между прочим, одно из немногих сходств между УПК РФ, с одной стороны, и УПК РСФСР 1922, 1923 и 1960 – с другой, – в отсутствии во всех из них слова истина.

Рассмотрим содержание истины применительно к судебному приговору по более распространенным сегодня формулировкам. По двум распространенным позициям в него входят: 1) только фактические обстоятельства дела79; 2) фактические обстоятельства, прежде всего деяние, вменяемое обвиняемому, плюс их правовая оценка80. Ряд авторов подчеркивает, что в содержание истины входит не только правовая (юридическая), но и социально-политическая «оценка деяния, вменяемого обвиняемому»81.

В тех случаях, когда по каким-то причинам, признаваемым уголовно-процессуальным законом за уважительные, постижение истины не имело места, законодатель предусматривает возможность вынести оправдаоправдательный приговор или принять иное решение и тогда, когда истина не достигнута. Прежде всего, это проблемы времени: уголовное судопроизводство, как и всякая практическая деятельность, не может продолжаться вечно. По этой причине и установлена в уголовно-процессуальном законе та категория процессуальных сроков, которая устанавливает лимит времени для деятельности участников процесса.82

И. Д. Перлов же полагал, что в содержание истины, постигаемой по УД, входит и назначение наказания. Если это так, то установление истины действительно можно было бы считать целью уголовного процесса. Однако, на наш (и не только наш) взгляд, наказание характеризуется все-таки не истинностью или ее отсутствием. Истинность, как мы ее понимаем, это соответствие познанного чему-то существующему отдельно от познающего. Если полагать, что назначенное судом наказание характеризуется истинностью, то надо предположить, что те конкретные 10 лет лишения свободы в колонии строгого режима, которые суд назначил подсудимому Н. по конкретному уголовному делу, до той поры, пока суд их познал и транспортировал в приговор, где-то в объективной реальности пребывали. Где?

Назначенное наказание может (и должно!), по нашему мнению, характеризоваться справедливостью, даже целесообразностью или утилитарностью, но, повторим, не истинностью.

Несмотря на большой авторитет И. Д. Перлова, в годы войны заместителя Наркома юстиции СССР, единомышленников по вопросу о содержании истины, устанавливаемой по уголовному делу, у него было немного. Н. А. Якубович, сотрудница, возглавлявшегося им до самой смерти отдела, хотя и не упоминала имени проф. Перлова в качестве оппонента, но писала весьма категорично: «В содержание истины не входит назначаемая судом мера наказания. Назначение наказания является не познавательным, а повелительно-волевым процессом, основывающимся на уже познанной фактической и юридической сущности совершенного деяния».83

Чуть позже мы коснемся этого вопроса глубже во фрагменте «Соотношение понятий «цель уголовного процесса» и «цели наказания».

Сейчас же возвращаемся к идее о том, что познание истины является conditio sine qua non (необходимым условием) достижения цели уголовного процесса.

Это наша, лежащая в русле российских, советских, наконец, евразийских правовых воззрений позиция. Однако, судя по тексту УПК РФ 2001 года, в рабочей группе, трудившейся над составлением проекта названного документа, отношение к истине существенно иное. Ее члены основательно приблизились в своих текстах к позициям С. А. Пашина и его союзников, которые относятся к истине еще безразличнее.

Ни один из уголовно-процессуальных кодексов Российской империи, союзных республик СССР и Российской Федерации, начиная с Устава уголовного судопроизводства Российской империи, включая УПК РСФСР 1922, 1923 и 1960 годов, не использовал термина цель уголовного процесса. Не пользуется им и действующий УПК РФ 2001 года. Тем не менее, этот термин, после реформы 1864 г. (Г. С. Фельдштейн и др.)84 и особенно в советский период достаточно широко использовался в научной литературе (П. И. Люблинский, Н. Н. Полянский, М. А. Чельцов-Бебутов, А. С. Тагер и некоторые др.)85.

В учебниках, учебных программах курсов и вообще в учебной литературе этот термин пользовался значительно меньшей популярностью. В многочисленных учебниках, изданных М. С. Строговичем в предвоенные и первые военные годы, равно как и в послевоенных учебниках под редакций весьма продуктивного в этом отношении Д. С. Карева, интересующее нас понятие, вместе с обозначающим его термином, авторами соответствующих учебников и учебных пособий, составителями программ по уголовному процессу и коррелирующим дисциплинам не анализировалось, собственно, отсутствовал в названных источниках и сам термин – цель уголовного процесса (далее – ЦУП).

Несмотря на ряд подчас весьма существенных, а иногда и просто вкусовых различий в позициях и терминологии ленинградской и московской процессуальных школ, термин ЦУП не использовали, точнее, мало использовали, и специалисты Ленинградского государственного университета и Ленинградского юридического института.86

Не использовали этого термина и учебники (учебные пособия), изданные в свое время в союзных республиках.87

Между тем, термин ЦУП достаточно представлен в научной литературе. Весьма эмоционально и категорически высказывался по поводу цели уголовного процесса упоминавшийся нами выше Р. С. Фельдштейн. Он писал на 55-м году действия в Российской Империи Устава уголовного судопроизводства: «Как бы ни изменялись формы процесса в различные эпохи, конечная цель его всегда остается неизменной. Он предназначается для раскрытия истины. Процесс предполагает ряд отдельных мер, ведущих в конечном результате к выяснению определенных фактов в том виде, как они даны были самой жизнью. Но какие же факты может раскрывать уголовный процесс? Его задача – раскрытие истины в определенной области, в сфере уголовных правонарушений. Мы должны, следовательно, видеть цель уголовного процесса в том, что он стремится к раскрытию истины в смысле установления факта преступления и вместе с тем к определению вытекающих из него последствий (выделено нами. – А. П.). Эта цель постоянна и неизменна»88. С приведенных слов Р. С. Фельдштейн, ординарный профессор Императорского Московского университета начинает свои «Лекции по уголовному судопроизводству», изданные в годы Первой мировой войны.

Может показаться, что М. С. Строгович в своих гораздо более поздних публикациях, в том числе вышедших в свет в годы Великой Отечественной войны, придерживается той же позиции, что и его предшественник (все мы стоим на плечах умерших). Однако это не так. Дореволюционный автор, как явствует из только что приведенных и выделенных нами слов его, в понятие раскрытие преступления включает, помимо установления факта раскрытия преступления, еще и определение вытекающих из него последствий, т.е. принятие решения о способе восстановления справедливости, преступлением нарушенной, или иного становящегося по конкретному уголовному делу единственно возможным решения. Например, прекращения дела в связи со смертью обвиняемого или подозреваемого, за исключением случаев, когда производство по уголовному делу необходимо для реабилитации умершего (п. 4 ч. 1 ст. 24 УПК), или отсутствия заявления потерпевшего, если уголовное дело может быть возбуждено не иначе как по его заявлению (п. 5 ч. 1 той же статьи).

Цель уголовного процесса, таким образом, как желаемый результат деятельности участников уголовного процесса, ведущих процесс, концентрируется на изобличении лиц, виновных в совершении общественно опасных деяний (на следственном и оперативно-розыскном уровнях), определении степени вины этих лиц в содеянном и применении к ним справедливых наказаний или иных предусмотренных законом мер воздействия (на следственно-судебном уровне), а также на внесении изменений в качественные и количественные характеристики принудительных мер воздействия (на судебном уровне) с тем, чтобы достичь целей наказания, установленных уголовным законодательством.89 Мы солидарны с автором этой позиции во многом. Однако не во всем. О расхождениях – чуть ниже.