Том 3. Стихотворения и поэмы 1907–1921 - Александр Блок
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
1911 — 6 февраля 1914
AbeŕWrach, Finistere
«Благословляю всё, что было…»
Благословляю всё, что было,Я лучшей доли не искал.О, сердце, сколько ты любило!О, разум, сколько ты пылал!
Пускай и счастие и мукиСвой горький положили след,Но в страстной буре, в долгой скуке —Я не утратил прежний свет.
И ты, кого терзал я новым,Прости меня. Нам быть — вдвоем.Всё то, чего не скажешь словом,Узнал я в облике твоем.
Глядят внимательные очи,И сердце бьет, волнуясь, в грудь,В холодном мраке снежной ночиСвой верный продолжая путь.
15 января 1912
Послания
Юрию Верховскому
(При получении «Идиллий и элегий»)
Дождь мелкий, разговор неспешный,Из-под цилиндра прядь волос,Смех легкий и немножко грешный —Ведь так при встречах повелось?
Но вот — какой-то светлый генийС туманным факелом в рукеЗанес ваш дар в мой дом осенний,Где я — в тревоге и в тоске.
И в шуме осени суровомЯ вспомнил вас, люблю ужеЗа каждый ваш намек о новомВ старинном, грустном чертеже.
Мы посмеялись, пошутили,И всем придется, может быть,Сквозь резвость томную идиллийВ ночь скорбную элегий плыть.
Сентябрь 1910
Валерию Брюсову
(При получении «Зеркала теней»)
И вновь, и вновь твой дух таинственныйВ глухой ночи́, в ночи́ пустойВелит к твоей мечте единственнойПрильнуть и пить напиток твой.
Вновь причастись души неистовой,И яд, и боль, и сладость пей,И тихо книгу перелистывай,Впиваясь в зеркало теней…
Пусть, несказа́нной мукой мучая,Здесь бьется страсть, змеится грусть,Восторженная буря случаяСулит конец, убийство — пусть!
Что жизнь пытала, жгла, коверкала,Здесь стало легкою мечтой,И поле траурного зеркалаПрозрачной стынет красотой…
А красотой без слов повелено:«Гори, гори. Живи, живи.Пускай крыло души прострелено —Кровь обагрит алтарь любви».
20 марта 1912
Владимиру Бестужеву
(Ответ)
Да, знаю я: пронзили ночь отвека Незримые лучи.Но меры нет страданью человека, Ослепшего в ночи!
Да, знаю я, что в тайне — мир прекрасен (Я знал Тебя, Любовь!),Но этот шар над льдом жесток и красен, Как гнев, как месть, как кровь!
Ты ведаешь, что некий свет струится, Объемля всё до дна,Что ищет нас, что в свисте ветра длится Иная тишина…
Но страннику, кто снежной ночью полон, Кто загляделся в тьму,Приснится, что не в вечный свет вошел он, А луч сошел к нему.
23 марта 1912
Вячеславу Иванову
Был скрипок вой в разгаре бала.Вином и кровию дыша,В ту ночь нам судьбы диктовалаВосстанья страшная душа.
Из стран чужих, из стран далекихВ наш огнь вступивши снеговой,В кругу безумных, томноокихТы золотою встал главой.
Слегка согбен, не стар, не молод,Весь — излученье тайных сил,О, скольких душ пустынный холодСвоим ты холодом пронзил!
Был миг — неведомая сила,Восторгом разрывая грудь,Сребристым звоном оглушила,Секучим снегом ослепила,Блаженством исказила путь!
И в этот миг, в слепящей вьюге,Не ведаю, в какой стране,Не ведаю, в котором круге,Твой странный лик явился мне…
И я, дичившийся доселеОчей пронзительных твоих,Взглянул… И наши души спелиВ те дни один и тот же стих.
Но миновалась ныне вьюга.И горькой складкой те годаЛегли на сердце мне. И другаВ тебе не вижу, как тогда.
Как в годы юности, не знаюБездонных чар твоей души…Порой, как прежде, различаюПеснь соловья в твоей глуши…
И много чар, и много песен,И древних ликов красоты…Твой мир, поистине, чудесен!Да, царь самодержавный — ты.
А я, печальный, нищий, жесткий,В час утра встретивший зарю,Теперь на пыльном перекресткеНа царский поезд твой смотрю.
18 апреля 1912
Анне Ахматовой
«Красота страшна» — Вам скажут, —Вы накинете ленивоШаль испанскую на плечи,Красный розан — в волосах.
«Красота проста» — Вам скажут, —Пестрой шалью неумелоВы укроете ребенка,Красный розан — на полу.
Но, рассеянно внимаяВсем словам, кругом звучащим,Вы задумаетесь грустноИ твердите про себя:
«Не страшна и не проста я;Я не так страшна, чтоб простоУбивать; не так проста я,Чтоб не знать, как жизнь страшна».
16 декабря 1913
«И вновь — порывы юных лет…»
И вновь — порывы юных лет,И взрывы сил, и крайность мнений…Но счастья не было — и нет.Хоть в этом больше нет сомнений!
Пройди опасные года.Тебя подстерегают всюду.Но если выйдешь цел — тогдаТы, наконец, поверишь чуду,
И, наконец, увидишь ты,Что счастья и не надо было,Что сей несбыточной мечтыИ на пол-жизни не хватило,
Что через край перелиласьВосторга творческого чаша,И всё уж не мое, а наше,И с миром утвердилась связь, —
И только с нежною улыбкойПорою будешь вспоминатьО детской той мечте, о зыбкой,Что счастием привыкли звать!
19 июня 1912
Художник
В жаркое лето и в зиму метельную,В дни ваших свадеб, торжеств, похорон,Жду, чтоб спугнул мою скуку смертельнуюЛегкий, доселе не слышанный звон.
Вот он — возник. И с холодным вниманиемЖду, чтоб понять, закрепить и убить.И перед зорким моим ожиданиемТянет он еле приметную нить.
С моря ли вихрь? Или сирины райскиеВ листьях поют? Или время стоит?Или осыпали яблони майскиеСнежный свой цвет? Или ангел летит?
Длятся часы, мировое несущие.Ширятся звуки, движенье и свет.Прошлое страстно глядится в грядущее.Нет настоящего. Жалкого — нет.
И, наконец, у предела зачатияНовой души, неизведанных сил, —Душу сражает, как громом, проклятие:Творческий разум осилил — убил.
И замыкаю я в клетку холоднуюЛегкую, добрую птицу свободную,Птицу, хотевшую смерть унести,Птицу, летевшую душу спасти.
Вот моя клетка — стальная, тяжелая,Как золотая, в вечернем огне.Вот моя птица, когда-то веселая,Обруч качает, поет на окне.
Крылья подрезаны, песни заучены.Любите вы под окном постоять?Песни вам нравятся. Я же, измученный,Нового жду — и скучаю опять.
12 декабря 1913
«О, нет! не расколдуешь сердца ты…»
О, нет! не расколдуешь сердца тыНи лестию, ни красотой, ни словом.Я буду для тебя чужим и новым,Всё призрак, всё мертвец, в лучах мечты.
И ты уйдешь. И некий саван белыйПрижмешь к губам ты, пребывая в снах.Всё будет сном: что ты хоронишь тело,Что ты стоишь три ночи в головах.
Упоена красивыми мечтами,Ты укоризны будешь слать судьбе.Украсишь ты нежнейшими цветамиМогильный холм, приснившийся тебе.
И тень моя пройдет перед тобоюВ девятый день, и в день сороковой —Неузнанной, красивой, неживою.Такой ведь ты искала? — Да, такой.
Когда же грусть твою погасит время,Захочешь жить, сначала робко, тыДругими снами, сказками не теми…И ты простой возжаждешь красоты.
И он придет, знакомый, долгожданный,Тебя будить от неземного сна.И в мир другой, на миг благоуханный,Тебя умчит последняя весна.
А я умру, забытый и ненужный,В тот день, когда придет твой новый друг,В тот самый миг, когда твой смех жемчужныйЕму расскажет, что прошел недуг.
Забудешь ты мою могилу, имя…И вдруг — очнешься: пусто; нет огня;И в этот час, под ласками чужими,Припомнишь ты и призовешь — меня!
Как исступленно ты протянешь рукиВ глухую ночь, о, бедная моя!Увы! Не долетают жизни звукиК утешенным весной небытия.
Ты проклянешь, в мученьях невозможных,Всю жизнь за то, что некого любить!Но есть ответ в моих стихах тревожных:Их тайный жар тебе поможет жить.
15 декабря 1913