Дети и эти - Григорий Остер

— Ну и пожалуйста, — обиделась мама. — Ходи теперь в своей старой куртке. В рваной.

— Если её, — говорит папа, — в некоторых местах слегка зашить, нормальная получится курточка.

— Вот и зашивай сам, — сказала мама. — Будет ещё один похвальный поступок. Бери иголку и начинай. Я зашивать не стану.

Мама ушла спать и двери спальни закрыла. Пришлось папе укладываться на диване в гостиной. Утром он натянул старую куртку, стал искать коньки, которые вчера оставил в прихожей. Опять собирался вместо работы тренироваться в хоккей. Искал, искал, искал, нигде не нашёл.

— Где мои коньки?

— А мы, — говорят дети, — подумали, что для экономической помощи целому ряду африканских стран одной зимней куртки будет, пожалуй, недостаточно. И отдали туда же твои новые хоккейные коньки. Включили в список.

СУМАСШЕДШИЕ СОСЕДИ, САМОДЕРЖАВИЕ И НОЧНОЙ СЕАНС

Одному мальчику сказали по радио, что спать полезно. Особенно если ложишься вовремя. А мальчик любил родителей, старался принести им пользу. Поэтому стал требовать, чтобы папа и мама каждый вечер вовремя ложились спать.

— Не хотим спать, — обижались родители. — Хотим телевизор смотреть, чай пить, про что-нибудь разговаривать.

— Никаких разговоров, — твёрдым, спокойным голосом говорил мальчик. — Идите, посмотрите на часы. Стрелки показывают: пора ложиться.

Родители шли, смотрели, прибегали возмущённые:

— Неправда. Ничего такого стрелки не показывают. На часах просто десять часов пятнадцать минут. И всё.

— Это и значит, что время укладываться. Марш в постель.

— Не пойду в постель. Не хочу, — отказывалась мама.

— И я не хочу, и я не пойду, — повторял за мамой папа, который обычно всегда поддерживал жену и во всём с ней соглашался. — Что мы там делать будем?

— Засыпать. Чтобы завтра утром проснуться бодрыми и энергичными.

— Мы и теперь, — кричала мама, — энергичные!

И в доказательство начинала прыгать на диване, взлетая причёской почти до самого потолка. Папа присоединялся. У него не получалось прыгать так высоко, но всё равно было видно: он тоже бодрый и энергичный.

— Не сводите соседей с ума, — просил мальчик. — Они уже обращались. В милицию.

— Когда с ума сводишься, — хихикала мама, продолжая подпрыгивать, — надо не в милицию обращаться. В сумасшедший дом.

— Да, да, да, — подпрыгивая рядом, повторял папа. — Надо в дом.

Мальчик начинал сердиться всерьёз.

— Немедленно прекратите это безумие.

— Хорошо, — согласилась мама. — Прекратим сводить соседей. Если разрешишь нам один раз сыграть в шахматы. Это очень тихая игра. Соседи ничего не узнают.

— У вас есть десять минут, — вздохнул мальчик. — И сразу после этого — в постель.

Но шахматная партия затянулась. Мама дол го-дол го думала над каждым ходом. Зато папа ходил сразу, не задумываясь. У него был первый шахматный разряд.

— Ты что делаешь? — шипела мама на папу. — Что вытворяешь? Думай дольше. Длинней.

— Что тут думать? — удивился папа. — Через два хода тебе мат.

— Я тебе покажу — мат, — зашептала мама. — В постель захотел? Сразу после мата окажешься в постели. Под одеялом.

— Что же делать? — одумался папа.

— Ходи неправильно.

Папа пошёл королём через всю доску.

— Так король не ходит, — заметил мальчик, который, поглядывая на часы, нетерпеливо ждал окончания партии.

— Он король! — возразила мама. — Как хочет, так и ходит. Куда хочет, туда идёт.

Но мальчик не дал втянуть себя в бессмысленную политическую дискуссию про самодержавие.

— Завтра доиграете. Вы и так на полтора часа опоздали.

— Куда опоздали?

— В постель. Сны смотреть.

— Там что, сеансы? Как в кинотеатре? — заинтересовался папа.

— Да, — сказал мальчик. — Сеансы снов. Кто опаздывает, пропускает начало и всё самое интересное. А потом ему уже ничего не понятно.

— Неправда, — мама дёрнула папу за рукав. — Не верь.

Но папа поверил, отпихнул маму:

— Всегда ты так. Сама не смотришь и мне не даёшь. Я пошёл.

— Кто первый умоется, — сказал мальчик, — почистит зубы и окажется в постели, тот посмотрит новый разноцветный художественный сон про волшебные приключения. А кто окажется второй, тому покажут старый чёрно-белый учебный сон про то, как невкусно есть немытые фрукты. И овощи.

Папа уже почти дошёл до ванной, но мама опередила его, первая схватила зубную щётку. Правда, в спальне, когда раздевались, папа её опять обошёл, даже немножко вырвался вперёд. Раньше справился. Но когда надевали пижамы, мама сделала невероятный рывок и догнала папу. Наверстала упущенное. В постель нырнули одновременно. С двух сторон.

И накрылись одеялом.

Мальчик зашёл в спальню поцеловать папу и маму на ночь, пожелать им интересных снов.

— Правда будет сеанс? Ты не обманываешь?

— Правда. Потом расскажете мне содержание. Спокойной ночи.

Папа и мама закрыли глаза. Мальчик вышел из родительской спальни, тоже отправился спать. Через полтора часа его разбудили громкие жизнерадостные голоса.

— А?! Где?! Кто тут? — мальчик подскочил, увидел, что на его кровати сидят папа и мама. В пижамах.

— Это мы, — весело сказала мама и доброжелательно улыбнулась. — Мы вернулись.

— Ага, — кивнул папа. — Сеанс кончился. Хотим тебе содержание рассказать.

ШОКОЛАДНАЯ МОЛЬ

Одной маме дети купили к зиме новое пальто, а она его не полюбила.

— Не буду, — говорит, — вашу синюю гадость носить. Где моё старое, белое, хорошее?

— Да оно, — говорят дети, — уже давно не белое. Серое. В крапинку. С пятнами. И рукава обтрёпаны. Бахрома на бахроме.

— Ну и пусть, — говорит мама. — Пусть в крапинку. Пусть на бахроме. Куда его дели?

— Выкинули. На помойку.

— Пойдём заберём назад. Чтоб не украли.

— Нет его там. Мы ещё весной выкинули. Его моль съела.

— Неправда. Пальто нельзя есть. Оно тряпочное.

— Вот именно. Тряпочное. Давно как тряпка стало. А моль тряпки и ест.

— Какая моль?

— Бабочки такие, в шкафу летают. Одежду едят.

— Бабочки в лесу. На природе цветы нюхают. Летом. В шкафах зимой не бывают.

— Ещё как бывают. Если с ними не бороться. Давай, надевай новое пальто и пошли гулять. На природу.

— Не пойду.

Мама походила по комнате, подумала, подошла к детям, спрашивает:

— Шоколадки они едят?

— Кто?

— Моли.

— Не едят.

— Потому что им вредно?

— Да.

— А чем с молями борются? Шоколадками?

— Нет. Против моли таблетки есть. Моль от них пропадает.

Мама ещё походила, ещё подумала.

— Где в шкафу вода?

— Какая вода? Откуда в шкафу вода? Зачем задавать бессмысленные вопросы? Ты же прекрасно знаешь: вода в кране. В шкафу никакой воды нет.

— А чем они запивают?

— Кто? Что?

— Моль. Таблетки.

Дети показали маме таблетки от моли. Даже дали одну подержать. Но мама всё равно не поверила. Не смогла себе представить, как это бабочка глотает такую большую таблетку. Да ещё без воды.

Гулять в новом синем пальто мама так и не согласилась. Вечером, когда пришёл с работы папа, мама подвела его к шкафу, зашептала:

— Они обманывают. Наши дети. Дедом Морозом пугают, Бабой-ягой, бабочками в шкафу. Всегда врут. Всё время.

— Не всё время, — покачал головой папа. — Да, говорят неправду. Но не всегда. И Дедом Морозом не пугают. Наоборот. Дед подарки носит. Бабой-ягой запугивают. Но её нет. Она не водится.

— А бабочки-людоеды? Ой, не людоеды. Пальтоеды. Моли. В шкафу водятся?

— Не знаю. Хочешь, посмотрим?

— Лучше не надо, — сказала мама. — Моли одежду едят. Могут нас искусать. Нечаянно.

— А мы, — предложил папа, — давай одежду снимем. Кусать будет нечего. Нас и не искусают.

Папа и мама сняли с себя всю одежду, взяли на всякий случай сачки, которыми их дети летом ловили бабочек, и распахнули шкаф.

Никто оттуда не вылетел. Моли не было. Вместо моли на самом видном месте висело старое белое мамино пальто. То самое, про которое дети говорили, что оно выкинуто на помойку.

Мама быстро сунула руку в левый карман пальто и сразу нащупала там шоколадку без обёртки.

— Тут моя шоколадка, — обрадовалась мама. — Так я и знала, что тут. Узнаёшь её?

Шоколадка из кармана была помятая, подтаявшая и немножко грязная. Но целая. Не укушенная.

— Нет, — сказал папа. — Не узнаю. Они без обёрток все на одно лицо. Одинаковые.

— Это та самая, которую ты мне ещё весной подарил. На Восьмое марта. Хочешь, теперь разделим её и съедим? Пополам.

Папа и мама честно поделили шоколадку и съели её всю. Детям не оставили ни кусочка. Потому что дети слишком часто обманывают родителей. Почти всё время врут.