Тринадцать - Джош Аллен
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Сильный, – пробормотал старик, слегка кивая.
Я надул грудь. Он потянулся за баночкой таблеток, которая стояла на прилавке перед ним. Хозяин аркады открыл её, высыпал четыре пилюли себе в ладонь и проглотил их не запивая.
– Ты выглядишь сильным, парень, – произнёс он. – Сколько тебе лет? Шестнадцать? Семнадцать?
Я остолбенел. Как я уже сказал, никто не захочет нанимать тринадцатилетнего подростка на работу, даже на лето.
– Семнадцать, – соврал я. – Восемнадцать через два месяца.
Старик указал на табличку на прилавке.
БЕЗЗЗУМНЫЕ ИГРЫ ЗЗЗАБИРАЮТ ВАШИ ЗЗЗАБОТЫ
Я видел эту табличку каждый раз, когда приходил в Безззумные Игры, но пытался её игнорировать. Терпеть не могу, когда магазины намеренно пишут слова с ошибками. Но за тринадцать баксов в час и шанс заполучить собственный «Форд Мустанг» 2001 года я зззделаю столько ошибок, сколько хозяин Безззумных Игр зззахочет.
Старик прочитал эту надпись вслух, растягивая все «з». Затем он спросил:
– Ты это сможешь? Ты сможешь избавлять людей от забот, пока они находятся здесь, – он покосился на заявление о приёме на работу в поисках моего имени, – Джейсон? – Видимо, он всё-таки ещё может читать. С трудом.
Передо мной в мыслях протянулись долгие летние дни, которые ждали меня впереди. Я снова надул грудь и чётко ответил.
– Да, сэр, могу.
Хозяин зала кивнул. Он полез обратно в ящик и вытащил ещё один лист бумаги.
Я опустил взгляд.
ДОГОВОР, – гласила верхняя строка на листе.
– Здесь написано, что я согласен платить тебе тринадцать долларов в час и позволяю тебе пить сколько угодно газировки, пока ты находишься здесь, – объяснил старик. (Я откашлялся.) – Здесь также говорится, что ты согласен работать здесь всё лето. С понедельника по пятницу. Восемь часов в день. С сегодняшнего дня и до тридцать первого августа. Тогда ты получишь зарплату. Всё сразу в конце лета.
Он подтолкнул ручку ближе ко мне.
– Здесь также говорится, что ты не можешь уволиться. – Он издал тихий стон. – Если ты уйдёшь, тебе ничего не заплатят. – Он поднял одну руку и сложил пальцы в ноль. – Подпиши это, и работа твоя, – заключил он.
Я взял ручку. «Веди себя по-взрослому, – напомнил я себе, – как будто тебе семнадцать».
Прежде чем подписать, я задержал ручку над листком. Единственным звуком было дыхание старика, хриплое и низкое. Что-то в слове «договор» меня остановило.
Это нормально? Этот договор? Раньше у меня никогда не было настоящей работы. Всегда дают договор на подпись и платят всё сразу, когда работа сделана? Я этого не знал.
Старик, должно быть, заметил, что я засомневался, потому что сказал:
– Договор – это формальность, Джейсон. Чтобы убедиться, что ты серьёзно относишься к работе здесь. Я не могу допустить, чтобы сотрудники увольнялись каждые две недели». – Он поморщился и потянулся к одному из колен. – Мне нужен надёжный человек.
Понятно, почему.
– Но если ты не уверен… – Он потянулся за моим договором.
– Нет, – быстро ответил я. В моём сознании заурчал «Форд Мустанг». – Всё в порядке.
Я был уверен, что так и будет.
Я бы и так не захотел увольняться из Безззумных Игр. Когда бы я ни приходил туда, поиграть в лазертаг или во что-то другое, я всегда чувствовал себя замечательно. Как будто всё тяжёлое в моей жизни – мой громадный рост и моё одиночество – просто испарялось.
Вот как действовали Безззумные Игры.
И я не единственный так считаю. Как я уже говорил, здесь нравится всем.
Поэтому я поставил ручку на лист с договором и подписал его.
– Поздравляю, – сказал старик и закашлялся. Сквозь кашель он пролаял: – Ты принят.
– Спасибо, сэр, – ответил я.
Старик опустился на свой табурет.
– Ты начинаешь завтра, ровно в десять часов. Не опаздывай и больше никогда не называй меня сэр. Меня зовут мистер Горовиц.
Вот так я всё и провернул.
Я стал единственным тринадцатилетним подростком во всём Эштоне, у которого была постоянная работа на лето.
* * *
На следующий день я вошёл в Безззумные Игры ровно в 9:48 утра.
На двенадцать минут раньше.
Мистер Горовиц сунул мне в руки фиолетовую футболку.
Он выглядел немного иначе, чем накануне. Не таким… Я не знаю… сморщенным, что ли.
– Твоя форма, – сказал он, кивая на футболку. – Можешь переодеться в уборной. И поторопись. Я хочу, чтобы ты стоял за кассой, когда мы откроемся.
Я кивнул и нырнул в уборную.
На спине фиолетовой футболки были слова РАБОТНИК БЕЗЗЗУМНЫХ ИГР. А спереди было написано: Я ЗЗЗАБЕРУ ВАШИ ЗЗЗАБОТЫ!
Натягивая футболку, я подсчитывал, сколько денег заработаю за восьмичасовую смену.
Сто четыре доллара!
У меня в жизни не было столько денег. А теперь я буду зарабатывать столько за один день.
Я присвистнул про себя.
Через несколько недель я стану самым богатым ребёнком в округе и буду на верном пути к своему «мустангу».
Выйдя из уборной, я расправил футболку, и мистер Горовиц показал мне, как пользоваться кассовым аппаратом.
– Ты будешь сидеть здесь, на этом табурете, – показал старик. – Когда приходят клиенты, ты их пробиваешь и даёшь им билеты. Это всё, что от тебя требуется. Понятно?
– Легкотня, – сказал я, но в животе у меня всё крутило.
«Сегодня тебе не тринадцать, – напомнил я себе, – тебе семнадцать. Помни это. Семнадцать».
Я сел на табурет.
Через несколько минут зазвенела входная дверь.
– А-а, – пропел мистер Горовиц, его голос лишь слегка посипывал. – Твои первые клиенты. – Он прошёл за прилавок и нырнул в кабинет.
Подошли мужчина и мальчик. Мужчина был одет в грязную белую футболку, потрёпанные джинсы и старые на вид кроссовки. У мальчика было чумазое лицо, а к его запястью был привязан синий шарик, на котором было напечатано «С ДНЁМ РОЖДЕНИЯ».
Я расправил плечи.
– Добро пожаловать в Безззумные Игры, – поприветствовал я, пытаясь звучать официально. Я чувствовал себя так, будто мне правда семнадцать. Или восемнадцать. А может, даже все двадцать.
Отец вытащил из обшарпанного кармана джинсов затасканный бумажник.
– Пожалуйста, один взрослый и один детский, – попросил он.
– На час или пропуск на целый день? – спросил я, как меня учил мистер Горовиц.
Мужчина взглянул на табло с ценами над моей головой. У него поникло лицо.
– Э-э, на час, пожалуйста, – тихо произнёс он. Мальчишка только хлопал глазами.
Я стал выискивать нужные кнопки на кассе и нашёл их.
– С вас четырнадцать долларов, – объявил я.
Мужчина покачал головой. Он полез в свой выцветший бумажник и вытащил двадцатидолларовую купюру. Он вздохнул и протянул её мне.
Я ткнул в кнопку,
