Анабиоз - Юлия Шолох
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Расстрелять? Как расстрелять?
— Убить. — Невозмутимо пояснил Митяй.
— Серьёзно?
— Совершенно серьёзно.
— Как такое может быть? — Прошептала Тася. — А что инопланетяне?
— Они позволяют делать Саблезубу что угодно. Они построили ему огромный военный корабль, чтобы он мог с нами “играть”.
— Но почему они ему всё позволяют? Даже убивать своих?
— Этого мы точно не знаем, у нас так и не получилось с ними пообщаться, они этого не желают.
— Надо же.
— И вот. Перед тем, как нашему кораблю удалось уйти, Саблезуб рассказал про тебя. Сейчас.
Митяй вдруг полез в карман, достал и развернул тонкую пластинку, которая разрослась в экран. Вывел на экран какое-то изображение, подвинул к Тасе. Она молча уставилась… на своё лицо.
Если раньше Тася и не верила во всю эту историю анабиоза, то теперь-то спорить было просто не с чем!
На изображении была она, Тася. Фотография чёткая, но видно было только лицо в капсуле. Глаза закрыты, мышцы расслаблены. Очень бледная, просто нездоровая кожа — и губы, и веки… всё одного цвета. Волосы живописно рассыпались вокруг головы. Она как мёртвая царевна в хрустальном гробу.
Тася сглотнула. Девушка выглядела… мёртвой. Да, прекрасной, но безнадёжно ушедшей. Заледеневшей. Вон даже иней на ресницах и на губах разводы, как на мёрзлом стекле. Или это просто морозный след на поверхности крышки?
— Видишь? — Митяй осторожно забрал экран. Тася, оказывается, так увлечённо себя изучала, что ничего больше не слышала и не видела.
— Это я?
— Да.
— И что было дальше?
— Саблезуб показал тебя и пообещал тебя разморозить.
Митяй замолчал. Тася ждала продолжения, но он явно больше не собирался ничего говорить. Пришлось самой.
— Зачем?
Он, кажется, смутился.
— Ну…
— Зачем?!
Молчать дальше было нельзя и Митяй, вздохнув, признался.
— Хотел себе живую девушку для личных нужд. Сказал, что местные не способны сделать человека, а он устал от одиночества.
— Он хотел меня оживить и взять в сексуальное рабство? — Спокойно спросила Тася.
— Да. Но кажется, ты не такая уж растерянная и беззащитная, как он думал. Саблезуб сказал — мол, проснётся через пятьсот лет, ничего не знает, никого рядом нет.
— Ну да.
— Сказал, будет послушной.
Митяй опустил глаза.
— А ты тогда тут причём? — Спросила Тася.
Вот теперь он тоже покраснел. Но… ненадолго. Через пару секунд Митяй поднял глаза и теперь на неё смотрел совсем другой человек.
— Я не мог позволить Саблезубу измываться над беззащитным человеком. Поэтому я остался.
— Ничего себе!
— Странно. Ты не удивилась тому факту, что Саблезуб решил взять тебя в сексуальное рабство. Но моё решение помочь тебя удивило.
— Я жила в очень циничные времена. — Ответила Тася.
— Да?
Он удивился.
Неужели теперь всё иначе? Тася искоса взглянула на Митяя. Может, в их времена всё поголовно такие честные, что она будто в рай попала, в общество святых, а не к обычным людям, по сути мало чем отличающимся от людей её времени?
Да нет! Саблезуб ведь тоже человек этих времён!
— Спасибо тебе, что не бросил меня… девушку в беде. — Сказала Тася. — Ты ведь меня даже не знал!
— Не благодари. Это мой долг.
Он снова смутился. И снова ненадолго.
Странная двойственность. Будто два разных человека. Один побаивается её, а второй не боится вообще ничего. И о каком долге речь? О моральном?
— Ладно, я всё поняла. И ты правда думал, что после этого рассказа я побегу обратно к Саблезубу?
Митяй посмотрел на неё и впервые рассмеялся.
— Нет, конечно. Но что я должен был тогда сказать?
— Тоже верно.
Из кустов вынеслась небольшая ящерица. Так быстро, что хвост улетел вперёд лап и она перевернулась в воздухе.
Тут ведь есть инопланетные животные!
Тася в детстве обожала читать про приключения Алисы Селезнёвой. Про космический зоопарк. А тут, выходит, можно увидеть что-то подобное своими собственными глазами!
Но тут она вспомнила о том, о чём не могла забыть — и радость померкла.
— Митяй, я должна ещё кое-что рассказать.
— Слушаю. — Тут же отозвался он.
— Я больна. Я умираю. — Сказала Тася. — И в моё время моя болезнь была смертельной. Но может, меня можно вылечить в ваше?
— Умираешь? — Он покосился на неё. — Этого не может быть.
— Почему?
— Потому что ты тут, после пяти веков криосна. Пережить такое испытание мог только очень здоровый организм.
— Какая тут связь? У нас замораживали как раз тех, кто умер недавно или тех, кто почти умер. Чтобы они долежали до времени, когда медицина сможет им помочь. Ваша медицина лучше, чем пятьсот лет назад?
— Определённо.
— Значит, я…
— Подожди. У вас замораживали тех, кто умер? Но какой в этом смысл? Мёртвых нельзя оживить.
Тася пожала плечами.
— Замораживают тех, кто летит в далёкий космос. — Продолжал Митяй. — Чтобы они не тратили годы жизни. И всё.
— Ну это сейчас! Я же говорю про тогда.
Митяй сдался.
— Ладно. Но почему тогда заморозили тебя? Ты живая. И выглядишь хорошо. Даже очень, я бы сказал.
— Спасибо. А что, другие люди из криосна… ну, которых заморозили живыми, они по-другому выглядят?
— Я ничего не знаю о других людях из прошлого. По крайней мере, которые пролежали в криосне так долго. Но даже те, кто пролежал десять-двадцать лет, далеко не всегда просыпаются в своём уме.
— Правда? — Тася не знала, радоваться ей, что она такая особенная, или, наоборот, расстраиваться.
— Криосон опасен, даже в наше время. Существует большая вероятность при разморозке повредить мозг. Так что тебе очень сильно повезло. Не верится, что так хорошо мог сохраниться больной человек. И в общем, твоя история звучит странно. Тут есть какое-то несоответствие. Вот я бы, если честно, никогда не согласился бы на криосон. Так как тебя заморозили?
— Это… — Она нахмурилась. — Не хочу об этом говорить! Но я больна и мне нужно вылечиться!
— Я уверен, что ты не больна. — Через минуту сказал Митяй.
— Да почему ты так в этом уверен?
— Поэтому. — Митяй указал на грибы, на небо, закрытое растительностью, на землю. — Даже если в ваше время замораживали больных, их явно не отправляли в глубокий космос. В этом нет смысла.
Нельзя было не согласиться.
— А как я вообще могла сюда попасть? — Робко спросила Тася. — И когда?
— Наверняка тебя перевозили… но кто и куда… и когда. — Он пожал плечами. — Я ни разу не сталкивался
