За базар ответим - Олег Дудинцев

Подскочившая в народе популярность несколько вскружила Замполиту голову, и у него вдруг возникло желание увековечить свое имя. Для этого он выделил из общака требуемое количество денег, и за несколько суток рабочие вымостили плиткой часть тротуара возле Дворца культуры.

Одновременно с торжественным открытием «Тротуара» стену здания украсила отлитая из бронзы доска. «Этот участок города благоустроен на средства Антона Борисовича Пискарева и объединения „За рынок"» – было высечено на ней золотыми буквами.

Не оставил Замполит без внимания и правоохранительные органы, направив в адрес районного управления милиции денежный перевод на тридцать тысяч рублей.

Получившая его на почте секретарша полковника Булкина вместе с банкнотами передала шефу и почтовую карточку с сопроводительным текстом: «Спонсируем деньги на празднование Дня милиции. Поздравляем всех сотрудников. Кандидатское объединение „За рынок"». Столь дерзкое послание вернуло Петра Христофоровича к неприятным воспоминаниям, и он тотчас покрылся испариной. Однако, философски взглянув на вещи, он успокоился, не спеша пересчитал деньги и спрятал их в сейф.

А уверовавший в окончательную победу Замполит позволил себе расслабиться и отвлечься от политических забот. Как-то около десяти вечера он подъехал к ресторану, где пал от рук «холуйских» его водитель, забрал истосковавшуюся по нему Марину и увез.

Спустя несколько часов, во время очередного антракта, Марина в накинутом на плечи халатике сидела на постели и делилась с возлюбленным переживаниями.

– Чувствую, скоро ты меня бросишь, – с грустью сказала она и затянулась сигаретой.

– Ты что, травы обкурилась? – с обычной для себя нежностью успокоил ее лежавший рядом Замполит, но Марину его слова не убедили.

– Ты ведь таким знаменитым стал. Тебе теперь другая женщина нужна, – как бы рассуждая вслух, продолжала она. – Я это сама знаю.

– Дура, – вторично успокоил ее Замполит. – Это все для понта. Дай только депутатами стать.

Они задумались каждый о своем.

– А хочешь, я женюсь на тебе? – неожиданно предложил Замполит, но Марина не откликнулась. – Точно! После выборов свадьбу сбацаем, – подтвердил он решение и притянул к себе продолжавшую молча курить избранницу. – А потом и наследника сварганим. Отвечаю за базар.

ГЛАВА 7

Наблюдая за стремительно хорошеющим обликом родного района, многие жители в одночасье поменяли свои взгляды и политические пристрастия. Словно и не было тех недавних, леденящих их сердца кровавых событий, а зловещие слухи о «рыльских» и «холуйских» бандитах являлись всего лишь детской страшилкой. Поэтому просветительская кампания, нелегально проводимая милицией по призыву Субботина, с самого начала была обречена на провал, а сотрудников, пытавшихся предостеречь людей и развенчать их бритоголовых кумиров, перестали пускать на порог.

– Что вы нас запугиваете? – не реагируя на их доводы, возмущались граждане, едва высунувшись из квартир. – Да пусть они хоть трижды бандиты. Можно подумать, нынешние лучше? А эти за месяц больше сделали, чем вы за всю вашу хваленую перестройку. – И они хлопали дверьми.

Такое изменившееся отношение к братве повергло здравомыслящих людей в состояние невротической депрессии.

«Ради чего мы здоровье гробим, если им всем начхать? И в чем тогда смысл милицейской работы? Чтобы этим отморозкам служить?» – подобные вопросы не давали покоя и Субботину, мешали ему сосредоточиться и снижали трудовой энтузиазм.

Он сидел за пишущей машинкой и, отгоняя назойливые мысли, пытался сконцентрировать внимание и допечатать план работы отдела на следующий месяц. Известно, что милицейский коллектив не может эффективно бороться с преступностью без этого основополагающего документа, и Субботин за годы службы набил себе руку в их изготовлении. На этот раз дело не ладилось. Споткнувшись на разделе «Борьба с коррупцией и организованной преступностью», он безуспешно бился с ним уже целый час. Лишь телефонный звонок прервал его бесплодные муки.

– Георгий Николаевич, здравствуйте, – послышался в трубке голос жены профессора Вознесенского. – Сегодня утром Степан Яковлевич вернулся, – радостно проинформировала она.

Субботин напрягся. Не дожидаясь подробного рассказа, торопливо выдернул из машинки злополучный план и кинул в ящик стола.

– Через десять минут буду у вас, – пообещал он Анне Сергеевне и положил трубку.

Перед ним вдруг забрезжила надежда. Что, если повезет и удастся зацепиться за кончик этого необъяснимого похищения? А там уж видно будет.

Накинув куртку, он спустился в дежурку, окликнул водителя и помчался на Турбинку.

Светящаяся от счастья Анна Сергеевна распахнула перед ним дверь и повела на кухню, где был накрыт чайный стол.

– Что это виновника торжества не видать? – садясь на предложенный ему табурет, поинтересовался Субботин.

– В ванной отмокает. Жалуется, что месяц не мылся, – объяснила хозяйка и принялась разливать чай.

– Где же он пропадал? – размешивая сахар, спросил Субботин.

– У депутатов в плену, – невозмутимо ответила Вознесенская и придвинула ему вазочку с черничным вареньем. – Я его с помощью нашего соседа Кузякина за тысячу долларов выкупила. Кузякина помните? – хитро прищурившись, спросила она.

Субботин перестал размешивать чай и молча уставился на собеседницу. Уж ему ли не помнить бизнесмена Кузякина и других жильцов подъезда? Около двух лет назад, доведенные до отчаяния, они заказали киллеру поселившегося на их чердаке бомжа. И хотя по ряду причин убийство не состоялось, но лишь благодаря Субботину, пожалевшему этих издерганных жизнью людей, их миновала судебная кара. Тем временем Анна Сергеевна, не обращая внимания на его молчание, продолжала делиться новостями:

– Сначала Кузякин через свою «крышу» все разведал. А после с этими бандюками сторговались. Пришлось украшения свои продать, кольцо обручальное и шубу из нутрии. Все равно не хватило. Спасибо, соседи помогли. Тот же Кузякин одолжил триста долларов.

– Что же вы мне не сообщили? – выйдя из оцепенения, спросил Субботин.

– Они предупредили, чтобы никакой милиции. Иначе ему хана. Да он сам все расскажет, – объяснила Анна Сергеевна и заговорила о проживавшем за границей сыне, которого также не ставила в известность, дабы оградить его от волнений и ностальгических воспоминаний о Родине.

Наконец, минут через двадцать, из ванной показался отмывшийся Степан Яковлевич. Его свежевыбритое лицо сильно осунулось, волосы окончательно поседели, но ясность ума и крепость духа, судя по всему, он не утратил.

– Чудом уцелел, – довольно-таки бодро доложил он майору при дружеском рукопожатии. – Спасибо Аннушке и соседям.

– Вы хоть кого-нибудь опознать сможете? А место заточения найти? – накинулся на него Субботин с профессиональными вопросами, но профессор поверг его в уныние.

– Что вы, Георгий Николаевич. Они меня так молниеносно в машину запихнули, что я никого и не разглядел. Сразу мешок на голову, руки связали и уложили на заднее сиденье. Если, говорят, пикнешь, прибьем, – подсев к столу, начал вспоминать Вознесенский. – Потом везли, и только в чулане какого-то загородного дома освободили. Так я в этом чулане, как Диоген в бочке, и просидел. Спал на раскладушке, по нужде в соседнее помещение водили.

– Неужели лиц не запомнили? – прервал его майор.

– Нет, – развел руки профессор. – Лица под масками скрывали.

– Так на кой же черт вы им понадобились?! – не выдержал Субботин.

– Требовали, чтобы я для них предвыборную программу написал.

– Мать честная… Дожили.

– Я ведь сначала отказывался, даже голодовку объявил. Несмотря на угрозы. А потом обдумал и решил, все равно другого найдут. И такой им ахинеи понаписал. «Сто дней и ночей». Пусть, думаю, все увидят, что это шарлатаны.

– Так вот, оказывается, кто автор?! Ну и ну! – воскликнул Субботин. – Степан Яковлевич, да вы идеалист! И соотечественников переоцениваете! Кстати, вашу программу успешно в жизнь претворяют. Согласно бандитской методике. Осталось только район в цветущее кладбище превратить. Но это, думаю, ближе к лету. И главное, народ их готов на руках носить. Можете у Анны Сергеевны поинтересоваться, – кивнул он в сторону Вознесенской. – Только через неделю весь этот водевиль закончится и начнется подлинная драма.

– Что же делать? – спросила молчавшая до того Анна Сергеевна.

– Не знаю, – нахмурившись, признался Субботин. – Ждать расплаты за легкомыслие. Ну и всеобщего просветления мозгов, – подумав, добавил он.

– Я ведь не смерти боялся. Уверяю вас, Георгий Николаевич, – снова заговорил профессор. – Я и не рассчитывал, что меня выпустят. Даже после этой идиотской программы. Меня ведь только благодаря одному человеку в живых и оставили.