Искатель, 2013 № 11 - Владимир Гусев

Обед закончился, люди стали расходиться, продолжая говорить о дирижаблях. Это лучше, чем молчать о судьбе господина Романова. Хотя кто сказал, что этого нельзя делать одновременно?

В покоях я покоя не нашел: позвонил Афанасий Михайлович, управляющий, и сообщил, что обычно специалисты встречают прибывающего в Замок господина Романова. Разумеется, это не обязательно, но я мог бы оскорбиться, если бы был лишен подобной привилегии.

Прибытие, по расчетным данным, состоится в полночь, специалисты соберутся на Замковой площади за десять минут до прибытия. Форма одежды по случаю позднего часа вольная, но соответствующая.

Я поблагодарил Афанасия Михайловича за предоставленную возможность и сказал, что буду непременно. Как не быть!

Времени до сбора оставалось предостаточно, и я минут девяносто поспал. Привычка спать, когда можется, хоть и впрок, выработалась во время переездов. Летишь этак из Пьенчанга в Ханты-Мансийск на соревнования — и спишь. Час сна во время перелета стоит двух часов тренировок.

Так что я тренировался целых три часа!

Заспаться я не успел, а хоть бы и успел — прохладный душ дело знает. Без четверти полночь вновь позвонили — на сей раз не Афанасий Михайлович, а кто-то другой, безликий. Напомнил, что через пять минут сбор.

Я не опоздал. Пришел ровно в двадцать три пятьдесят. Другие уже ждали, видно, внутренний сержант потребовал лишку, у кого пять минут, у кого двадцать пять. У каждого свой сержант. Мой притворяется генералиссимусом.

Как только я подошел, Шувалов сказал:

— Вот мы и в сборе. Пройдемте на площадку.

Далеко идти не пришлось. Двести метров по дорожке. Меж высоких елей располагалось поле — футбольное, размеченное, с центральным кругом, штрафными площадками и всем остальным. А рядом было другое поле, побольше футбольного. С огромным ангаром, перед которым стояла причальная мачта.

В небе показались огоньки.

— Это он, «КЭЦ-1», — сказал Шувалов негромко, видно, специально для меня, поскольку для остальных это новостью не было.

Огоньки опускались, и ровно в полночь над мачтою повис дирижабль, с виду очень похожий на летающую тарелку или на чечевицу-переросток. Большой дирижабль. Размером с цирк, что в городе Казани.

От дирижабля отделился трос, упал рядом с мачтой. Человек в униформе (ночью все униформы серы) соединил трос с тросом мачты, а дальше процесс пошел в автоматическом режиме. Лебедка начала сматывать трос, и летающая тарелка стала опускаться, пока не нанизалась на мачту, как мясо на шампур. На высоте три метра остановилась, из гондолы — та же тарелка, только меньше, — выпустили трап, освещенный изнутри неяркой подсветкой. По трапу вошли трое — не эксперты, кто-то из обслуги. Вошли трое, а вышли четверо: сам господин Романов, его секретарь и двое аэронавтов — кожаные куртки, кожаные штаны, краги, очки-консервы. Стильно. Словно хроника времен Первой мировой войны.

Сам Романов, как и его секретарь, были одеты неинтересно — обыкновенные деловые костюмы. Отличить деловой костюм за пятьсот долларов от делового костюма за пять тысяч долларов может только знаток, а деловой костюм за пять тысяч от такого же за пятьдесят тысяч — разве экстрасенс. Поэтому и стараться не стоит, при определенном уровне отношений уже важно не что носишь, а как носишь. Но и в этом случае Романов не смотрелся первым богачом России. Наверное, не привык. Все время был пятым, вот и приучился выглядеть кое-как.

Шучу. За полночь шутки у меня не самые тонкие. Чтобы не порвались.

Короля играет свита, но мне дать роль позабыли. Я стоял и смотрел — что же будет дальше. Падут ниц, пропоют осанну?

Но все стояли так же, как и я, — в ожидании примера.

— Добрый вечер, дамы и господа, — сказал самый богатый человек России. — Благодарю за встречу, хотя, право, не стоило. А, нет, ошибаюсь, стоило. Не меня встречать, конечно, а вот это чудо, — он показал на линзообразный дирижабль. — Мы его хоть и в Германии, но вместе с туляками сделали, те не только блох ковать умеют. В ближайшие год-два от заказов отбою не будет. Представляете Москву или какой-нибудь Аш-Габад? Президент едет — дороги перекрыты, народ раздражается, а все равно гарантий никаких: кто-нибудь на Кутузовском из окна пятого этажа возьмет да и выстрелит в сердцах из гранатомета. Вертолет шумит и трясет. А на КЭЦе летишь себе на трех километрах, ни пробок, ни снайперов не боишься. Комфорт, уют, а нужно — хоть в соседнее государство лети. Вы подходите, смотрите, господа.

И тут зажглась подсветка, ультрафиолетовая, но очень точно нацеленная — светился дирижабль, а не мы. Да, вот откуда они, слухи о летающих тарелках! Действительно, стоило не спать, чтобы увидеть такое.

Тарелка светилась ровно минуту, после чего прожекторы Вуда погасли.

— Ну как, земляки? С «мерседесов» на КЭЦы — вот девиз наступающего дня.

— Сто тысяч подруг на КЭЦы, — громко ответил Юмашов. Ему можно, он — хозяин времени. Остальные же выражали восхищение невнятно и негромко.

— Для начала хватит и просто ста, Петр Аркадьевич. По одному дирижаблю на губернию, — .ответил господин Романов. — Наши отважные летуны доведут машину до совершенства, в управлении она будет не сложнее автомобиля, и каждая женщина сможет, а главное — захочет сесть за штурвал дирижабля. Но это заботы утренние, сейчас же я желаю всем хорошо отдохнуть — и видеть во снах полеты. Наяву вы тоже сможете полетать, КЭЦ будет совершать показательные облеты окрестностей целую неделю. Итак — добрых снов! Петр Аркадьевич, Андрей Иванович, позвольте занять ваше время еще на четверть часика, — выделив из встречающих ученые светила, он дал знать остальным, что им, то есть нам, Пора баиньки. Впрочем, до Замка мы шли почти рядом с Романовым. Буквально в пяти шагах.

Когда-нибудь в глубокой старости мы будем рассказывать внукам и правнукам о том, что видели великого человека на расстоянии вытянутой руки, даже разговаривали с ним запросто, и это не будет таким уж преувеличением. По крайней мере, Алексей Александрович Романов держался открыто и приветливо. Верно, так вели себя цари в окружении приближенных к трону. На вечерах у Екатерины Великой, говорят, было весьма вольно и весело, да и Александр Третий, он же Александр Александрович, он же Александр Миротворец, он же Мопс, со своими старыми, да и новыми товарищами был прост не по чину. А уж как Петр Первый дружил с человеком из народа Сашкой Меншиковым!

Вспоминая примеры из истории (в школе у меня был отличный историк), я перешел в хвост свиты, не пытаясь приблизиться к светилу, учитывая час — ночному светилу. Кто знает, какие лучи оно испускает? Вдруг да и опасные для жизни? Судя по всему, вероятность почти стопроцентная. Хорошо, сегодня безопасны, а через тридцать дней что будет? Побегут ли люди, оставив господина Романова один на один с его проблемами, или, напротив, дружно сплотятся вокруг сюзерена?