Бритлингенцы в аду - Шарлин Харрис

— Хм.

Батанья теперь успокоилась, стыдясь своего страха, и стала думать. Псы ушли туда, откуда появились — стражник проводил их настороженным взглядом, не убирая оружие. Только когда они вышли, он присел и взялся за лодыжки покойного товарища. Потянул. Оставляя неприятный мокрый след, труп поехал за ним и скрылся с глаз. Через пару секунд стражник вернулся за головой. С заключенными он не говорил, и они тоже не сказали ни слова.

Когда он вышел, Кловач сказала:

— Похоже, что охранников набирают из неприятных и неумных.

Нарцисс улыбнулся:

— Да, они долго не держатся. Одно время у меня были особые условия: я объяснил стражникам, что псы меня любят и меньше будут нападать на тех, кто мне делает приятное. Какое-то время это действовало: я получил зеркало, дополнительное питание, даже расческу. Но потом большая собака разозлилась на одну стражницу — из тех, что похожи на насекомых, — и откусила ей голень. С тех пор мне ничего не дают сверх положенного.

— А как же она двигалась без голени? — спросила Кловач.

— Плохо. Я даже не мог не засмеяться.

Батанья посмотрела на него. Он бессердечен, вся его жалость и сочувствие направлены на него самого. Но не бесполезен.

— Как часто приходят сюда псы? — спросила она.

— Дважды в день. По крайней мере вчера так было, — быстро ответила Амелия. — Я думаю, сейчас утро, и это их первое посещение. Не знаете, который час?

Батанья пожала плечами:

— Потеряла счет времени.

— Я думаю, их спускают для регулярных обходов. Или как-то по-иному контролируют. Проводника я при них не видела. Как видите сами, они делают что хотят.

Батанья села на койку и стала думать. Хорошо хотя бы, что они с Кловач рядом. Рассчитывать на какую бы то ни было помощь от Нарцисса смысла нет — он в любую минуту может отвлечься на зеркало, и думает он только о себе. В любой момент он может решить, что для его комфорта и удовольствия лучше бездействовать, нежели действовать. А вот Амелия вроде наш человек.

Вероятно, Нарцисса, персонажа мифического и известного даже в литературе Спаулинга, можно считать вневременным, даже бессмертным. Но Амелия Эрхарт, согласно собственному ее свидетельству, вполне нормальная женщина, привязанная к конкретному моменту земной истории. Каким-то образом она успешно переместилась во времени — факт, который был бы крайне интересен механикам и магам Коллектива Бритлинген. Не то чтобы они как-то баловались со временем: сама мысль об этом Батанью отпугивала. Но если вернуться с Амелией, это может послужить компенсацией провала: они дали захватить Крика, своего клиента. Кроме того, Амелия кажется женщиной разумной, и у нее нет ни малейшего понятия, как вернуться на свое место и время в мире, каков бы этот мир ни был.

— Амелия, Кловач, слушайте, что я скажу.

Ей не нравилось, что Нарцисс тоже все слышит, но поделать нечего. Писать нечем и не на чем, телепатией она не владеет и азбукой глухонемых — тоже. Когда вернусь, подумала она, попрошу, чтобы азбуку глухонемых включили в программу. Она улыбнулась: крайне маловероятно, что ей удастся до этого момента дожить, но инстинкт выживания требовал строить планы на такой случай.

Амелия и Кловач подошли к решеткам своих камер.

— Сколько у нас времени до раздачи еды? — спросила Батанья у Амелии. Та задумалась.

— Полагаю, что очень немного. Кормят не так чтобы по расписанию, но три раза в день еду приносят. Примерно одно и то же, независимо от времени дня. Не то чтобы завтрак, обед и ужин.

— Надо отсюда выбраться, — сказала Батанья. — Рано или поздно Крик Люциферу надоест, или он забудет, что не хотел раздражать Коллектив — потом объясним, Амелия, — и нас всех убьют, или произойдет «несчастный случай». Сами видите — он очень небрежно обращается с солдатами.

— Понимаю, — согласилась Амелия. — А что с этим лапочкой делать будем?

Она кивнула в сторону камеры Нарцисса. Батанья глянула — красавец сосредоточенно расчесывал каштановую шевелюру.

— Ему самого себя достаточно. Лучшее, на что мы можем надеяться — что не будет путаться под ногами.

Нарцисс, все еще без одежды, стал рассматривать собственное тело, пору за порой. Приподнял гениталии, разглядел их как следует, уронил весь пакет небрежно, как букет увядших цветов.

— Какой у тебя план? — спросил Кловач.

— А вот какой.

Изложение много времени не заняло.

Через некоторое время зашли два стражника (тот, что отбился от псов, и змеечеловек Шa) и вкатили телегу с четырьмя большими мисками. Кормушки для мисок находились в дверях, внизу, и миски пихали в них, не особенно волнуясь, расплещется или нет ее содержимое. Вслед за миской просовывали ведро с водой — и для умывания, и для питья, поскольку на борту каждого ведра висел черпак. Змеечеловеку Ша все так же нравилась Кловач, и он своего восхищения не скрывал.

— Покажи-ка мне, что у тебя есть, малышка, — прошипел он, и Кловач несколько встревожилась. У него было копье и кинжал, висящий на поясе. Люцифер запретил своим стражникам входить в камеры, но Ша мог и ослушаться.

— Он не может тебя выпустить, а сам не может войти, — сказала Амелия. — Видишь, у него нет на поясе ключа.

Батанья увидела, как Кловач с облегчением опустила плечи, но лицо у нее осталось каменным. А Ша все рассказывал, что бы он хотел с ней сделать.

— А у кого ключ? — спросила Батанья у Амелии. Она не хотела, чтобы Кловач думала, будто она в тревоге. — У второго стражника тоже его нет.

— Я думаю, он всегда у начальника караула — насколько я могу судить по тому, что видела. Начальник караула — волчья морда по имени Марл.

Кловач надоело слушать предложения Ша, и она послала его по точному адресу. Батанья засмеялась, но увидела, что Амелия просто шокирована.

— Извини нас, — сказала она. — Мы с ней грубые солдаты, и язык у нас так же груб.

Лицо Амелии прояснилось, и она сумела улыбнуться в ответ.

— Вы заметили, как этот охранник не мог оторвать от меня глаз? — спросил Нарцисс.

Три женщины вздохнули в унисон.

Батанья наклонилась посмотреть, что там у нее в миске. План «А» у нее был весьма в зачаточном состоянии, и она пыталась его продумать, пока ела.

План «Б» отсутствовал полностью.

Как положено добрым бритлингенцам, Батанья и Кловач съели все, что лежало в миске. Что это была за еда, Батанья не поняла — вроде лапши с мясом, хотя чье это было мясо, поди знай, — но испорченной еда не была. Батанья тщательно принюхалась, нет ли отравы, спросила у Амелии, как она обычно тут чувствует себя после еды.

— Хорошо, — ответила та, несколько удивившись.