Метод Нестора - Яна Розова

Я перевернул того, со сломанным носом, на живот и велел не рыпаться. Кажется, он решил, что я буду его насиловать.

— Ишь ты! А не много ли чести? — спросил я, смеясь. Задрав рубашку, спустил штаны, достал нож. Тут второй выпучил глаза и собрался уже отползти в сторону, а там и сделать ноги, но я показал ему кулак и он успокоился. Вот уроды! А ведь начни они разбегаться в разные стороны — и я бы точно кого-нибудь упустил! Но, к счастью, ублюдки обычно трусоваты, а я всегда любил доводить дело до конца.

Немного потрудившись, отпустил первого. Потом настала очередь другого. Наконец, я встал с колена, отпуская и его. Вытер лезвие ножа о майку круглолицего, повернулся к парням спиной и ушел, насвистывая.

Теперь мальчики всегда будут помнить дату нашей встречи, потому что она вырезана на их задницах.

Новый поворот

Антон Семенов сменил гнев на милость уже после первой рюмки. Точнее, после первого стакана. Всего стаканов в бутылке для него оказалось три. Вика из последних сил делала вид, что поддерживает компанию.

— Ну, — сказал Антон, поставив стакан на стол. — Так тебе чего?

— Мне нужны подробности. Вы говорили, что на вашего шефа напала девушка со струной. Рассказывал ли он, как выглядела та девушка?

Семенову потребовалось несколько минут, чтобы вообще сообразить, о какой девушке идет речь. За это время он успел извлечь из холодильника «Москва», чьи обтекаемые формы напоминали о Викином раннем детстве, кусок ливерной колбасы и луковицу. Он отрезал ножом кусок этой жуткой сизой колбасы и отправил его в рот. Поискал что-то глазами, обнаружил на подоконнике кусок черствого хлеба. Потянулся за ним, рассмотрел внимательно и откусил. Размеренно прожевал и только тогда снова поглядел на Вику.

На ее лице читалось отчаяние. Сколько ещё любоваться алкашом? А если он, напившись, начнет приставать? Вот она сидит один на один с жутким типом на жуткой кухне. Ради чего? Да ее новую статью еще и печатать откажутся! Но и идти домой не хотелось. Мало того, что ни с чем, так еще дома нависла стадия «Глубокое раздражение». Попадешься — будешь плакать! Все равно попадешься, так уж пусть немного попозже.

— Чего скисла? — спросил Семенов, снова набив рот хлебом и ливером. — Расскажу тебе про девушку, расскажу. Шеф мне тогда все выложил. Да и вообще он мне много рассказывал! Наверное, ему поговорить было не с кем. У мужчин такое сплошь и рядом. Вот я...

— Антон, — умоляюще сказала Вика, — про девушку!

— Ну, да, про меня кому же надо! Ладно, слушай. — Семенов налил себе ещё водки, но пить не стал, а начал рассказывать: — Это было шестого ноября. Перед праздниками. Я запомнил, потому что у меня день рождения шестого. Ну, тогда я еще у него не работал — он сам за рулем сидел. И вот ехал он из офиса, поздно уже было. Там, на работе у него праздновали, так что он даже немного взявши был. Ему ехать надо было с объездной на проспект Жукова, то есть, Парк Комсомольский объезжать. А на повороте на Жукова всегда гаишники пасутся. А он-то выпивший! Ну и уже решил, что поедет напрямик через Парк. Там, если знаешь, по какой дороге выезжать, так и не долго и не заблудишься. А тут, в начале объездной, недалеко от заправки, стоит девушка в белом плащике. Уже почти снег выпал, а она в плащике, черненькой вязанной шапочке и туфлях! Трясется вся, за километр видать — уже воспаление легких заработала! Он и взял ее. Может и поразвлечься был не против. Хотя... Он немного странный, да и невеста его как раз недавно умерла. Так что вряд ли он стал бы развлекаться. А ещё он как-то по пьяни сказал мне, что тогда, на дороге, ему показалось, что это она и есть.

— Кто?

— Ну, невеста, что померла.

— А от чего умерла его невеста? — Вика просто не удержалась от вопроса.

— Та, — Семенов дрогнул костлявым плечом, — врачи, считай, зарубили!

— О боже... — выдохнула Вика.

Антон одним профессиональным движением запрокинул стакан в рот, крякнул от непреходящей свежести впечатления и со стуком опустил стакан на столешницу.

— Вот тебе и «о, боже»! Суд потом был, ее родственники хотели, чтобы врача наказали. Только его действия признаны были правильными. На самом деле, ей этот аппендикс вырезали, все честь по чести, а потом в руках у доктора над разрезом лопнула удаленная кишка. Залили всю внутреннюю полость гноем, а промыть как следует поленились. Она умерла через день от перитонита. Сепсис.

Золотова с удивлением отметила, что Антон говорил как человек, связанный с медициной.

— Вы прямо жонглируете терминами! — сказала она.

Он посмотрел на нее немного озадачено, а потом пояснил:

— Это я врачей десять лет возил. В «Скорой помощи». Там один молодой доктор был, так он не выносил, если болезни безграмотно называли. Прямо синел весь от негодования. Ну, я и стал как они выражаться. Так сказать, на докторском языке. А уж про аппендициты наслушался — аж среднее ухо опухло! Аппендицит же часто у людей бывает!

— Но, нечасто от этого гибнут.

Семенов снова налил себе в стакан прозрачной живительной влаги. Скептически осмотрев оставшиеся на дне капли, он изрек:

— М-да! Не успею я тебе все рассказать!

— Почему? — наивничала Виктория.

— Водка кончается — кончается и разговор!

Ее глаза раскрылись на всю ширину, предусмотренную природой для человеческих глаз.

— Ты же сам на сам бутылку выпил!

— Нет, — достойно возразил алкоголик, — я не сам на сам, а с тобой за компанию!

— Кажется, спорить бесполезно! — Антон подтвердил ее вывод кивком головы. — Я схожу, куплю тебе еще выпить.

— И поесть! — потребовал он.

Золотова отложила возмущенные возражения на потом. А по возвращении убедилась в правильности своего решения. Антон вполне бодро себя чувствовал и горячо отреагировал на принесенные Викой яства. Квинтэссенцией его благодарности стало окончание рассказа.

— Та девушка, со струной, попросила подвести ее к кафе «Лесная Поляна». Знаешь, что в центре Парка. Туда, к кафе, почти все дороги с Жукова и с объездной идут. Шеф попытался спросить, дескать, так поздно едешь, не боишься? Тебя хоть кто встречает? Но она ничего не ответила. Только, вроде бы плакала, а может, просто от холода всхлипывала.

— А лицо, фигура? Как выглядела, как описать ее?

— Обыкновенно она выглядела. Ничего примечательного. Шапочка вязаная на голове — волос не разглядишь. Глаза, как шеф говорит, вообще не запомнил. Лицо обыкновенное. Не красавица, не уродина. Нормальная девушка.

— Ладно, а дальше?

— Дальше она попросила свернуть в Парк, а ему же по дороге, как раз было! Он и собирался там ехать. Свернули, проехали метров двести вглубь и она попросила остановить тачку. Не туда едем, говорит. Но шеф-то знал, что туда! Тем не менее, послушно остановился. Он решил, что, может, ей важно, чтобы подъехать именно с другой стороны? Может, не хочет с кем-нибудь встречаться или еще что-нибудь личное. Она, вообще, выглядела как девушка с личными проблемами. Не успел додумать — а на шее уже петля! Только он у нас мужик не промах! У него в кармане обычно ножик лежит. Маленький такой, брелок для ключей. Девушка не очень сильная была, а он вполне крепкий. Ей сразу не удалось петлю затянуть. Он и успел брелок свой достать. Конечно, гитарную струну перочинным ножиком не перерезать, но он и н пытался. Изогнулся и воткнул ей лезвие в руку. Она закричала и выпустила струну. Он вывернулся на сидении, перегнулся назад и ударил ее в челюсть. Она так беспомощно откинулась назад и замерла, что он испугался — вдруг убил ее? Но ведь там и сообщники могли быть!