Нас вызывает Таймыр? Записки бродячего повара. Книга вторая - Евгений Вишневский

Особую роль в исследовании Таймыра сыграл уже упоминавшийся мною Николай Николаевич Урванцев. Послан он был на Таймыр лично Александром Васильевичем Колчаком, тот даже подписал ему карт-бланш («Исполнять все приказы предъявителя сего как мои собственные. Верховный Правитель России адмирал Колчак»). Понимал «верховный правитель», что всю Россию ему не удержать, и рассчитывал, в общем, только на ее азиатскую часть. Понимал он также, что без помощи Антанты ему и эту часть в руках не удержать. Дальний Восток был оккупирован японцами, но не хотел адмирал делать на них ставку: во-первых, еще свежа была старая неприязнь к недавнему врагу; во-вторых, боязно было связывать свою судьбу с коварным азиатом; в-третьих же, попросту не получались у Колчака отношения с японцем, и все тут. Так что рассчитывал «верховный правитель всея России» только на помощь с Севера. Очень он надеялся, что через Арктику, а оттуда через устья великих сибирских рек — Оби, Енисея и Лены (прежде всего Енисея) — придут к нему английские, американские и французские корабли с пушками и солдатами. Но для того, чтобы они пришли, эти корабли, их где-нибудь в районе Таймыра следовало дозагрузить углем. Вот на разведку этих самых северных углей, столь необходимых адмиралу, и был послан молодой геолог, недавний выпускник горного факультета Томского политехнического института.

Прошло пять лет. К тому времени закончилась Гражданская война, неудачливого «правителя» (зачем нечистый понес его, талантливого офицера и полярника, в политику?!) шлепнули на льду Ангары в Иркутске, начала строиться новая жизнь. Ничего этого, разумеется, Николай Николаевич Урванцев не знал. Он блестяще выполнил задачу адмирала: разведал богатейшие и удобнейшие залежи прекрасного угля. С этой радостной вестью поспешил он на юг, к Омску, и в каком-то городишке, кажется в Енисейске, предъявил Колчаков мандат. И тут же, разумеется, был взят местной ВЧК. К счастью, его не поставили к стенке, а как особо важную птицу под неусыпной охраной отправили в Москву, лично к Дзержинскому. Тот сам допрашивал Урванцева несколько часов и результатом этого допроса явился в точности такой же мандат, но теперь уже за подписью Дзержинского. После чего Николай Николаевич Урванцев опять отправился на Таймыр.

Много географических объектов названо Урванцевым на Таймыре: мыс Ударников (западный край залива Бирули), полуостров Индустриализации, пролив Сталинца (так до сих пор и называется, не переименован, ибо назван он не в честь «вождя и учителя», а в честь гидрографического судна), остров Большевик, Пионер, Комсомолец, пролив Красной Армии (все это на архипелаге Северная Земля). Кстати, все это не открытые заново земли, а просто переименованные старые. Прежде Северная Земля называлась Землей Императора Николая Второго, а все ее острова и проливы между ними названы были именами членов августейшей семьи. Но на карту были в те времена нанесены лишь контуры островов, проливов и все. Николай Николаевич, который со своей небольшой экспедицией провел на архипелаге несколько лет, полностью исследовал и описал все географические объекты его, однако впоследствии, после того как великий полярник стал «зэком», его имя из числа исследователей Северной Земли было исключено.

Любопытная деталь: экспедиция капитана Толля, зимовавшая на Челюскине, за всю зиму так ни разу и не увидела Северной Земли. Это очень удивительно, потому что горы Северной Земли хорошо видны через пролив Вилькицкого. Правда, для этого надо немного углубиться в тундру полуострова и подняться там на гору, совсем невысокую, не более ста метров.

Вот что, скажи на милость, дотошный читатель, делать мне с этими шестью страницами?! Ты уже, наверное, догадался, что вся эта История пополам с Географией (вернее, География Таймыра, базирующая на Истории его открытия и освоения) была рассказана нам Львом Васильевичем. Вначале геологи сидели вокруг карты и, обсуждая свои профессиональные вопросы (я в них, к сожалению, ничего не смыслю, а потому и не стану описывать), выбирали подходы, маршруты, стоянки. Поначалу я молчал, потом начал задавать вопросы, почему так или этак назван тот или иной мыс, пролив, залив, горный массив, озеро. Сперва Лев отмахивался от моих вопросов, потом начал рассказывать, все более и более увлекаясь. И вскоре вся геология была забыта: Лев рассказывал. Он говорил несколько часов. Я не случайно пренебрег здесь прямой речью: восстановить этот рассказ целиком невозможно. Я дал его выжимку, квинтэссенцию. Как я уже говорил, рассказчик Лев Васильевич превосходный, но правда в его повествованиях так органично и тесно переплетена с вымыслом, что отделить одно от другого невозможно. Но ведь здесь наш Бывалый Полярник рассказывает не о своих приключениях, рассказывает не байки и легенды, он рассказывает Историю Таймыра. Сейчас я со всей очевидностью могу констатировать: ни одного абсолютно достоверного факта здесь нет, как нет и ни одного абсолютно вымышленного, но лишь за одно я могу ручаться головой: все географические названия — истинны, они списаны мною с географической карты Таймыра. И что делать с личностями таймырских первооткрывателей?! И ведь кто упомянут всуе: Дмитрий и Харитон Лаптевы, Челюскин, супруги Прончищевы, Эдуард Толль, Нансен, Бегичев и, главное, безмерно уважаемый мною Николай Николаевич Урванцев, которого я имел честь принимать у себя дома, и этим буду гордиться всегда! Ведь почти все, что рассказано здесь о них, было не совсем так, не так или совсем не так. У меня два выхода, дотошный читатель: либо вырвать эти листы из моих записок и никогда не упоминать о них, либо оставить как характеристику замечательного Льва Васильевича, повинившись перед светлой памятью Великих Полярников. Ты уже понял, конечно, дотошный читатель, что я выбрал второй выход. Ну, а теперь скорее вернемся к нам в общежитие, потому что вечером нам обещана баня.

— Ну так что? — грозно спросила у нас Наталья Ивановна (совершенно излишне напоминать, что при этом она пыхтела неизменной «беломориной»), — идем мы нынче в баню или нет?

— Пойди да сама у завгара спроси, — огрызнулся Лев Васильевич, — лично я с этим Отелло разговаривать не желаю.

— И пойду, — грозно сказала Наталья Ивановна.

— Давайте лучше Люсю и Наташу гонцами к нему отправим, — предложил я.

— Прекрасная идея, — поддержал меня Эдик.

— Ну да, конечно, — грустно усмехнулась Наталья Ивановна, — если ругаться — лучше меня кандидатуры не найти, а в обольстительницы я уже, видно, не гожусь.

Наташа с Люсей прифасонились и отправились в соседнюю половину дома обольщать начальника гаража Валеру.