Большая земля - Дуайт Беннет

— Что ты имеешь в виду? — спросил Том.

— Как же, у Майзи появилась новая девочка, хорошенькая. Я ей о тебе рассказывал.

— Да?

— Конечно. Она хочет тебя. Но ты, не отдохнув, вряд ли сможешь доставить ей сегодня удовольствие.

— Вот о чем ты думаешь!

Хозяин осклабился и пошел за заказом.

Еда была превосходной: мясо и картошка показались очень вкусными после двухнедельного отсутствия нормальной пищи. На десерт подали яблочный пирог.

Очутившись на улице, Том Райлэнд закурил и поинтересовался у своих спутников:

— Куда отправимся?

— Отправимся? — ахнул Колли Деккер. — Я уже прибыл! — Он плотнее закутался в тонкое пальто. — Я выпью пива и пойду в гостиницу.

— Не делай этого! — настаивал Том, положив руку ему на плечо. — Так весь вечер испортишь.

— Я не хочу! — рассердился, взрываясь, Деккер. — Я уже достаточно стар, чтобы ложиться спать пораньше и не участвовать в походах в публичный дом. Я ведь знаю, что ты отправишься к Майзи.

Усмехнувшись, Том успокоил его:

— Ладно-ладно. Тебя никто не тянет. Иди и спи, если хочешь. А мы с Чэдом пошли…

Осборн быстро прервал его:

— Боюсь, что тебе придется идти одному. Я тоже хочу лечь спать.

— Э-э, да ну вас к черту! — Райлэнд сдвинул шляпу на затылок и раздул щеки. — Не думал, что ты, Чэд, откажешься. Спокойной ночи. Увидимся завтра.

И он быстро пошел по улице.

Осборн спросил у Деккера:

— Он вернется утром?

— Если нет, мы сможем найти его у Майзи. Он завсегдатай этого домика.

Поговорив еще немного, они разошлись.

Осборн решил прогуляться по Далласу. Он вспомнил, как разъярился Том, когда была задета честь Эмилии Бишоп; вероятно, Райлэнд питал глубокое чувство к молодой вдове Харви Бишопа.

Но может ли влюбленный проводить ночи с продажными девчонками? Поставить Эмилию рядом с какими-то девками?

Осборн гнал от себя эти мысли, убеждая себя, что не его дело лезть в чужие отношения.

Праздно шатаясь по грязным улочкам, Осборн уже подумывал, куда ему зайти и перехватить стаканчик виски. На одном из домов он увидел вывеску «Редакция» и вошел внутрь. В комнате, где был маленький печатный станок и стоял стол наборщика с ящичками для букв, мужчина в забрызганном чернилами переднике складывал свежие номера газеты.

Осборн спросил:

— Я могу видеть редактора?

Мужчина в переднике уставился на него:

— А я по-вашему кто?

Осборн представился.

— Судья Миллер попросил меня зайти в редакцию.

Редактор взял у Чэда листки, бегло взглянул на них и спросил:

— Миллер — ваш друг?

— Мы встречались всего два раза. Он показал мне стихи и попросил отвезти их в газету.

— Каково ваше мнение о стихах?

Осборн смутился… «Что это все пристают ко мне?». И вслух сказал:

— Я намекнул ему, что неплохо было бы подчистить в некоторых местах.

— На мой взгляд, это — хлам, — отрезал тот. — А это, например! Смотрите: Цинциннат Гейне Миллер. Не Гейне, а Хайнер, в честь доктора, принимавшего роды у его матери. Поди ж ты, хочет, чтобы было похоже на имя немецкого поэта!

— Зато впечатляет, — предположил Осборн.

Редактор только отмахнулся.

— Осборн… Что-то знакомое… Вспомнил! О вас рассказывал Джим Кларк. Вы участвовали в перестрелке с Паулиной на прошлой неделе. Может быть, вы мне расскажете что-нибудь новенькое?

— Боюсь, что нет. Кларк, вероятно, вам все рассказал. Я знаю, что мы убили четверых, но среди них не оказалось Паулины. Вот и все.

Газетчик продолжил профессиональный «допрос».

— Вы только что из Каньон Сити. Как там на приисках?

Он вынул бутылку и налил виски. Осборн старался рассказать все, что сумел увидеть за двухдневное пребывание в городе, но в конце заметил:

Своим рассказом я даже не оправдал выпитого виски.

Том рассмеялся и отложил в сторону карандаш и блокнот.

Разливая виски, он пожелал Осборну счастливого пути:

— Ни пуха ни пера.

— К черту.

Они чокнулись и выпили.

Рано утром пришел Райлэнд. Он выглядел очень усталым, но на вопрос Деккера — как он провел ночь — Том громко расхохотался. Деккер задал корма и напоил мулов, потом пересчитал их перед отправлением в Каньон Сити. Осборн остался навьючивать мулов, а Том ушел на склад наблюдать за отгрузкой товара.

К обеду все было кончено. Впереди был путь длиною в двести миль. Уже наступил октябрь, но стояли теплые дни, солнце растопило намерзший за ночь ледок; в воздухе пахло сосной. Нужно было успеть дойти до Каньон Сити, пока не выпал снег.

Трое мужчин вскочили в седла, и караван тронулся в путь.

На второй день их нагнал фургон Джима Кларка Уинлер взял его на линию, и теперь Кларк возил пассажиров из Далласа в Каньон Сити.

— Ты навсегда останешься у Уинлера или на время, пока не отстроишься заново?

— Ничего не знаешь наперед на этой земле, — мрачно ответил Джим. — Этот выродок может в любой момент выскочить, сжечь и перебить всех.

Пассажиры уже ерзали, и раздалось несколько недовольных окриков.

Они попрощались с Джимом и уступили ему дорогу, согнав мулов на обочину.

Колли Деккер помахал рукой вслед удалявшемуся фургону. Вскоре черная точка затерялась среди холмов, и Том Райлэнд, сдвинув шляпу на затылок, промолвил:

— Вот чокнутый человек! И виноват в этом Паулина.

— Паулина ободрал его, как липку. Теперь ему придется работать за двоих и экономить каждый цент, если он хочет начать все сначала. Вы видели, рядом с Джимом лежала винтовка? Ясно, что не за перепелками он охотится. Он только и ждет, что Паулина нападет на его фургон. Лишь жажда мести удерживает его в наших краях! Поехали!

Глава VIII

Чэд Осборн, услышав крик перелетных птиц, выглянул из конюшни, где он при свете керосиновой лампы осматривал подковы лошадей. Он вышел во двор и увидел, как в лунном свете, низко над землей, летел клин диких уток. Как зачарованный, Чэд смотрел вслед стае, пока она не скрылась за горой.

Дверь в дом была открыта, и на пороге Осборн увидел женский силуэт.

— Добрый вечер, — поздоровался Осборн. — Вы тоже услышали крик уток?

— Да, — ее голос слегка дрожал. — Мне нравится крик диких птиц, такой одинокий и протяжный.

Они замолчали, словно надеясь еще расслышать его в наступившей тишине, но ни одного звука не донеслось с чистого и глубокого неба. Женщина тихо рассмеялась:

— Уже улетели.

— Нет, я еще видел стаю… Вы так поздно работаете, — добавил он.

Эмилия вздохнула: во вздохе Осборн почувствовал усталость и разочарование.

— Я запуталась в счетах и уже устала биться над ними. Я их возьму домой и еще поработаю. Будьте добры, м-р Осборн, гроссбухи очень тяжелые, помогите мне отнести их. Если вы не заняты.