Анжелика в Новом Свете - Голон Анн

Тем временем великан, которого Николя назвал Пон-Брианом, уже добрался до островка. Там он остановился и, уперев кулаки в бедра, снова поднял голову и огляделся кругом, словно осторожная собака. Казалось, он и впрямь принюхивается. Он был без шляпы. Его темно-каштановые волосы, растрепавшись, лежали на плечах.

Не обнаружив ничего подозрительного, он пожал плечами и стал переходить островок. За ним по пятам шли гуроны. Анжелика вся напряглась. Крепко прижав мушкет к плечу, она взяла на прицел Пон-Бриана.

Траппер Л’Обиньер, прозванный Трехпалым, все еще стоял на берегу и подгонял индейцев, которые один за другим продолжали выходить из леса. Пон-Бриан уже добрался до края островка. Тут он остановился и, обернувшись, стал смотреть, как переправляется остальной отряд. Сам того не подозревая, он действовал на руку тем, кто следил за ним сверху. Теперь, когда все его люди вышли из леса – чего и хотел де Пейрак, – лейтенант мог переходить реку дальше.

Все внимание Анжелики было приковано к одной-единственной точке – к плоскому камню, на который сейчас должна была ступить нога лейтенанта.

Выстрел. Камень разлетелся вдребезги, и неожиданный гулкий звук прокатился по ущелью.

Французский офицер отскочил.

– Ложись! – крикнул он, и все, кто был на островке, попадали на камни и поползли к чахлому кустарнику. Но вместо того чтобы поступить так же, лейтенант вдруг стремительно бросился вперед. Он сумел преодолеть уже половину пути. Но тут снова раздался выстрел, и у самых его ног раскололся камень. Пон-Бриан, потеряв равновесие, грохнулся в воду.

Анжелика подумала, что по ее милости он за два дня уже второй раз принимает холодную ванну. Она была уверена, что пуля не задела его.

– Еще оружие! – коротко скомандовала она.

Голова лейтенанта появилась над водой. Выбравшись из водоворота, он плыл к тому берегу.

Анжелика снова прижала мушкет к плечу, прицелилась, выстрелила. Пуля, рикошетом отскочив от поверхности воды, пролетела у самой головы лейтенанта.

– Не убивайте его, – шепотом взмолился Николя Перро.

«К черту! – с раздражением подумала Анжелика. – Разве он не видит, что его приятель не собирается возвращаться назад? А как можно задержать этого идиота, не убив его?»

Она снова выстрелила. На этот раз француз, видимо, понял. Выбор у него был небогатый: свистящие над самой головой пули, водовороты реки или…

Раздумывать было нечего. Он повернул к островку, выбрался на него и тоже поплелся под укрытие ивняка. Теперь Анжелика могла немного передохнуть, хотя она по-прежнему не сводила глаз с островка. Но желающих последовать примеру отчаянного лейтенанта, кажется, не было. И вряд ли кто-нибудь рискнет приблизиться к этому месту, столь зорко охраняемому.

Она расслабилась, привстала и даже выпрямила спину. Пот градом катился по ее лицу. Она машинально вытерла лоб черной от пороха рукой и взяла вновь заряженный мушкет, который протянул ей Флоримон, смотревший на нее широко раскрытыми от изумления глазами, и снова заняла прежнюю позицию.

И вовремя, так как неукротимый лейтенант снова решил испытать судьбу и нечеловеческим прыжком рванулся вперед…

Пуля, отскочив из-под его ног, зарылась в песке. Ему снова пришлось вернуться в убежище. Теперь стреляли повсюду. Когда первый выстрел Анжелики остановил продвижение отряда, гуроны, шедшие последними, бросились было обратно в лес, но с берега, который они только что покинули, их встретили выстрелами. Л’Обиньер укрылся за деревом и начал стрелять оттуда в сторону утеса.

Гуроны, попавшие под перекрестный огонь, еще не достигнув острова, так и застыли на месте, не смея двинуться ни назад, ни вперед. Правда, одному из них с ловкостью, свойственной этой расе, удалось броситься в бурлящий поток и вынырнуть ниже водоворота, но, когда он стал выбираться на берег, его настигла пуля испанца и ранила в ногу.

Другой проскользнул в лес, но, видимо, тут же попал в руки противника, потому что слышно стало, как затрещали ветки и раздался яростный крик.

Потом все смолкло, и в наступившей тишине сразу же застрекотали кузнечики, заглушая своими пронзительными голосами все звуки, даже рокот бурной реки. Ущелье наполнилось запахом пороха.

Анжелика стиснула зубы, забыв, где она. Ей казалось, что она снова в засаде в лесах Пуату, окруженная солдатами короля. И сквозь стиснутые зубы у нее вырвались слова ненависти, переполнявшей ее сердце, – слова, которые она, как заклятие, твердила в ту пору: «Убей! Убей!»

Ее била дрожь. Чья-то рука опустилась на ее плечо.

– Ну вот и все… – сказал спокойным голосом граф де Пейрак.

Анжелика обернулась, сурово сверкая глазами, с дымящимся мушкетом в руке. Она смотрела на мужа, словно не узнавая его. Он помог ей подняться и нежно вытер платком испачканный сажей лоб.

Его глаза улыбались, с жалостью и восхищением смотрел он на это прекрасное тонкое лицо, по которому сейчас струился пот битвы.

– Браво, любовь моя! – сказал он тихо.

Почему он говорит «браво»? И чем восхищается он? Ее меткой стрельбой, ее сегодняшней удачей? Или всей ее прежней борьбой? Ее безумной, отчаянной борьбой с могущественным королем Франции? Всем тем, что научило ее руки с таким совершенством обращаться со смертоносным оружием?..

Он почтительно поцеловал ее изящную нежную руку, почерневшую от порохового дыма. Ее сыновья и люди де Пейрака смотрели на нее, застыв от изумления.

А в это время канадцы снизу открыли огонь. Пон-Бриан по движению листвы определил, где укрылся противник. Совсем рядом пуля ударила в скалу.

– Ну, это уж слишком! Хватит! – во весь голос крикнул Николя Перро. – Люди добрые, не стреляйте! Давайте кончать эту веселенькую игру. Пон-Бриан, друг мой милый, успокойся, не то я вызову тебя на бой и намну тебе бока посильнее, чем в тот памятный День святого Медара, который ты, наверно, и сейчас еще не забыл!

Громовые раскаты его голоса еще долго звучали в ущелье, наполнившемся едким пороховым дымом.

Когда эхо смолкло, с острова ответил голос:

– Кто говорит с нами?

– Николя Перро из Виль-Мари, что на острове Монреаль.

– Кто с тобой?

– Друзья-французы!

– Поточней!

Перро обернулся к графу и вопросительно взглянул на него. Тот утвердительно кивнул. Тогда, приставив к губам ладони, Николя Перро, как в рупор, прокричал:

– Слушайте, люди добрые! Здесь со своим отрядом мессир граф де Пейрак де Моран д’Ирристрю, владелец Голдсборо, Катарунка и других земель.

Анжелика вздрогнула, услышав, как в индейском лесу зазвучало это поруганное, преданное забвению имя. Жоффрей де Пейрак де Моран д’Ирристрю!.. Видимо, Провидению было угодно, чтобы имя наследника знаменитого древнего гасконского рода возродилось так далеко от Франции. Но не грозит ли ему снова опасность? Она обернулась к мужу, его лицо было непроницаемо. Он стоял над самым ущельем, прислонившись к сосне, под прикрытием ее ветвей, и сосредоточенно смотрел куда-то вдаль, словно его не касались все эти крики.

В ущелье светлело очень медленно. Звуки, казалось, тонули в завесе порохового дыма. Почти ничего не было видно, и обе стороны держались настороже. Жоффрей де Пейрак не выпускал из рук заряженный пистолет.

Наконец на острове кто-то вышел из-за кустов. Это был лейтенант Пон-Бриан.

– Николя Перро, если это действительно ты, а не твой призрак, спускайся сюда, только без оружия.

– Иду!

Перро отдал свое ружье слуге и буквально скатился по склону на каменистый берег реки.

Когда он появился там в своем одеянии из лосиной кожи и в меховой шапке, его встретили восторженные крики. Французы и гуроны бурно приветствовали его и уже готовы были броситься к нему навстречу, но он прокричал им, чтобы они прошли чуть правее, до излучины реки, и перебрались по мосту, который наспех соорудили испанцы, перекинув огромное дерево в самом узком месте реки.

Когда наконец они встретились, бурным излияниям чувств, казалось, не будет конца. Они обнимались, колотили друг друга по плечам, обменивались мощными тумаками.