Падение башни (сборник) - Сэмюэль Дилэни

Джон потряс головой. Но он ведь был в собственном доме, его комната на втором этаже, он может подняться туда и лечь. И у его постели должен быть медный ночной столик и книга, которую он читал прошлой ночью...

Он вышел из бального зала, пошел по коридору и вдруг вспомнил, что его комната, вероятно, больше не его, и прошлая ночь была пять лет назад. Он остановился перед одной из гостиных. Дверь была открыта и он услышал женский голос:

— Не можешь ли ты сделать что-нибудь с его индексом рефракции? Если он хочет сделать какую-то работу ночью, нельзя же ему появляться и исчезать, как вспышка света. — Молчание. Затем:

— Хорошо, но ты же не думаешь, что он расскажет больше, чем знает? Прекрасно. Так я и сделаю, тем более сейчас, когда война объявлена официально.

Джон вошел в комнату. Изумрудный шлейф прошелестел по более тусклой зелени ковра, когда она обернулась. Блестящие волосы, скрепленные двумя коралловыми гребнями, спадали на плечи. Ее улыбка показывала слабое удивление. Очень слабое.

— С кем вы разговаривали? — спросил Джон.

— С нашими общими друзьями, — ответила герцогиня. Они были одни в комнате.

Через Минуту Джон сказал:

— Что они хотят от нас? Это измена, не так ли?

Герцогиня сузила глаза.

— Вы это серьезно? Вы называете изменой уберечь этих идиотов от самоуничтожения в войне с безымянным врагом, с кем-то таким могущественным, что и мы можем быть уничтожены одной его мыслью. Вы помните, кто этот враг? Вы слышали имя. Только три человека в Торомоне знают его, Джон Кошер. Так что мы единственные, кто несет полную ответственность. Ответственность за Торомон. Вы имеете какое-нибудь представление об экономике государства? Ваш отец ответствен за добрый кусок ее. Однако, дело идет к тому, что если он закроет свои аквариумы, это вызовет панику, равную разрушению экономики уже известными причинами. Империя катится к хаосу, как снежный ком, и это должно удержать ее от войны. Вы можете назвать предупреждение этого изменой?

— Как бы мы это ни называли, но выбора у нас мало.

— С людьми вроде вас я не так уверена, что это неплохая мысль.

— Видите ли, — сказал Джон, — я был заперт в тюремном руднике на пять лет. Все, чего я желал, ушло. Осталось только желание свободы. Сейчас я вернулся в Торон, но я не свободен и все еще жажду свободы.

— Прежде всего, если бы это не было нужно им, вы не были бы так свободны, как сейчас. Если после дня в чистой одежде и прогулки по свежему воздуху вы не считаете себя на дороге к тому, чего хотите, тогда я сменю некоторые свои идеи. Я тоже кое-чего хочу. Когда мне было семнадцать лет, я работала летом в аквариуме вашего отца. Девять часов в день я проводила с металлической ложкой, величиной с вашу голову, очищая дно цистерны. Я очищала то, что не брали даже стеклянные фильтры. К вечеру я так уставала, что могла только читать. И я читала. Главным образом, историю Торомона. Я много читала о ранних экспедициях на материк. Затем в первую зиму после окончания школы я жила в рыбачьей деревне на краю леса и изучала обычаи лесного народа. Я делала наброски их храмов, пыталась составить карту их кочевых перемещений. Я даже написала статью о их временных убежищах, она была опубликована в университетском журнале. Джон Кошер, я хочу, чтобы Торомон был свободен от своих самоограждений. Возможно, из-за моего происхождения из королевской семьи, я эмоционально легче постигла смысл Торомонской истории. Но я хотела большего. Поэтому я шла дальше. Торомон должен взять себя за шиворот и встряхнуть, я бы это сделала. Вот чего я хочу, Джон Кошер. Я жажду этого так же сильно, как вы жаждете свободы.

Джон помолчал, затем сказал:

— Чтобы получить то, что мы хотим мы должны делать более или менее одно. Ладно, я с вами. Но вы должны объяснить мне некоторые вещи. Я очень многого не понимаю.

— Мы оба многого не понимаем. Но мы знаем одно: они не с Земли, они не люди и идут издалека. Из непостижимого далека.

— Чего они хотят?

— Они хотят помочь нам, помочь Торомону, если мы поможем им. Как, я не вполне понимаю. Я уже устроила похищение принца Лита.

— Похищение? Зачем?

— Потому что, если мы пройдем через все это, Торомону понадобится сильный король. Я думаю, вы согласитесь, что мой кузен Оск никогда таковым не будет. Он болен. А при любом сильном напряжении... кто знает, что может случиться. Подпольные группы недов примутся разрушать все, что сделает правительство, как только начнется война. Сейчас я работаю, через одного такого неда. Лит пойдет туда, где он сможет стать сильным человеком, правильно тренированным, так что, если с Оском что-нибудь случится, Лит вернется и будет кому провести правительство через кризисы. Но как мы поможем им — я не знаю.

— Понятно, — сказал Джон! — Каким образом они захватили вас? Так же, как и меня?

— Они вошли в контакт с вами неподалеку от Тилфара, верно? Они перестроили молекулярную структуру некоторых ваших наиболее хрупких белков и сделали общий ремонт вашей субкристаллической структуры, чтобы радиация не убила вас. К несчастью, это имело неприятный побочный эффект — понижение вашего индекса рефракции на пару пунктов, из-за чего вы пропадаете при тусклом свете. Я получила подробное описание вашего побега как раз от них. Это держало меня всю ночь на кончике стула. Со мной сконтактировались так же неожиданно и с теми же словами: Лорд Пламени. Итак, первым вашим заданием будет...

В другой комнате Кли сидела на голубой бархатной подушке, сложив руки на коленях.

— Пожалуйста, извините, Тумар, — сказала она. — Но я расстроена. Это было так странно. Когда я танцевала с королем, он рассказал, что видел во сне моего брата. Но я не задумалась над этим. Просто болтовня. А затем, когда я в третий раз сменила партнера, я увидела — лицо — могла бы поклясться, что это было лицо Джона. Этот человек не стал танцевать, он просто смотрел на меня, а потом назвал по имени. Тумар, это был его голос, только чуточку ниже. Ах, это, наверное, — не он, потому что он был слишком высок и худ, но так похож... Как раз в это время король держал свое сообщение. Я повернулась и убежала. Все это казалось психозом... Нет, не беспокойся, я в полном порядке, я думаю, что это никак не мог быть Джон, но все равно это нервировало меня. А тут еще то, о чем мы говорили утром...

— О чем? — спросил Тумар. Он стоял рядом, заложив руки в карманы, и терпеливо слушал.

— Насчет привлечения всех студентов к военной работе. Но, Тумар, я работаю над собственным проектом, и больше всего на свете хочу, чтобы мне дали спокойно работать над ним. И я хочу видеть тебя, хочу на пикник. Я уже близка к решению своей проблемы, и вдруг все прекратить и работать над прицелом в траекторией снаряда... Тумар, в том и прелесть абстрактной математики, что она не имеет дело со всякими такими вещами. А тут — и ты, может быть, уедешь, и я улечу, и это тоже плохо. Было ли когда-нибудь, что ты держал в руках вещи, которые хотел, и вдруг наступает ситуация, когда ты видишь, что они вот-вот улетят навсегда?