Семьи.net (сборник) - Михаил Тырин

– А я предупреждал! Каждый день шум! – рявкнул генерал, и судье пришлось стукнуть молотком по столу, прежде чем продолжить.

– Суд установил, что истец Данила Винокуров является профессиональным музыкантом, вследствие полученных тяжких телесных повреждений утратил трудоспособность. В связи с установленными фактами суд постановил… – Судья зачем-то вытер ладонью рот, глотнул воды из стакана и продолжил: – Иск о взыскании материальной компенсации в размере сорока трех миллионов удовлетворить в полном объеме. Учитывая отсутствие у ответчика материальных средств необходимого объема, в осуществление постановления недвижимость ответчика – участок и коттедж оценочной стоимостью сорок три миллиона – переходят в собственность истца.

– Ес! – тихо прошептал рядом Фил и торжествующе сжал кулак. Затем пихнул локтем Данилу: – А ты боялся!

Данила поморщился от боли и схватился здоровой рукой за перевязанную культю.

– Прости, пожалуйста, забыл, – извинился Фил, а затем наклонился к его уху и зашептал: – А теперь слушай внимательно, это важно! По действующему законодательству участок переходит в твою собственность сегодня, в день решения суда. Но еще месяц они смогут оспаривать решение. И у них будут небольшие, но шансы.

– С ума сошел? – зашептал Данила. – Какие еще шансы? Я руку потерял! Ты же клялся, что дело выигрышное!

– Ну-ну… – поморщился Фил. – Ты руку потерял, а она потеряла сына недоношенного из-за стрессов. Найдет хорошего адвоката, выбьет нужные документы, подаст апелляцию в Высший суд, а там у меня связей уже нет… В нашем деле всякое бывает. Поэтому не болтай, а слушай внимательно. Первое, что ты должен сделать, как только они выедут, – это срубить проклятое дерево так, чтобы оно упало и повредило дом. Имеешь полное право. И тут же сообщи им об этом, пришли фото. Чтобы у них сразу пропал стимул возвращать участок. Понял?

Данила кивнул.

– Но… как я справлюсь одной рукой? Ты мне поможешь?

Фил помотал головой и фыркнул.

– Данила, с ума сошел? Я ж не собственник, какое я имею юридическое право участвовать в разгроме чужого дома? Чтоб они на меня потом в суд подали? Займешься этим один. И учти: я тебе ничего не говорил и ничего не советовал. Поезжай в магазин, купи электролобзик одноручный, потихонечку будешь пилить. Не угробься там, почитай в сети, как правильно стволы пилят.

– На чем я поеду? У меня же трейлера больше нет.

– Не вопрос, докину тебя до магазина инструментов, дальше сам.

Данила получил пластиковый лист судебного решения, украшенный голографическими гербами, поставил оттиск пальца в регистраторе, и они с Филом пошли к выходу. На бетонном крыльце стояли Верочка и Арсений. Данила хотел пройти мимо, но Арсений шагнул к нему.

– Данила, прости меня, если сможешь, – тихо произнес он, потупившись.

– За что?! – От изумления Данила выпучил глаза.

– Как за что? Что с рукой так вышло…

– Это ты меня прости! – убежденно сказал Данила.

Арсений посмотрел на него удивленно.

– А я тебе говорила, Сенечка, – тихо произнесла Вера. – А ты мне не верил.

Арсений продолжал смотреть в глаза Даниле, но удивление в его взгляде постепенно сменилось холодной неприязнью. Данила отвел взгляд и горячо схватил его за рукав.

– Послушай, все будет хорошо, клянусь! Я все устрою, все вернется! Я тебе компенсирую все, что только пожелаешь! Как только генераторы поставлю – у тебя отныне будет все! Я же это для тебя делаю, для Верочки твоей!

Арсений кивнул.

– Мы вчера вывезли вещи, – сухо сказал он и протянул Даниле магнитный ключ от калитки. – Прощай, истец Винокуров.

Не дожидаясь ответа, он развернулся, и они с Верочкой зашагали к стоянке.

Портативный лобзик с дисковой насадкой тихо урчал, выгрызая древесину широкими треугольниками. Дело шло медленно. Когда стемнело, Данила щелкнул кнопкой на рукояти, включая подсветку, и тогда мрак обступил со всех сторон – только светились в луче седые древесные волокна и блестели капли испарины, выступающие на срезах. В воздухе больше не чувствовалось ароматов лета и кофе – остался только запах пустоты и сырости, к которому добавился аромат стружек. Электрических воробьев тоже не было – то ли Арсений обесточил их перед выездом, то ли они сами не вышли на охоту, потому что сегодня не было даже комаров.

К ночи облака расступились, и над головой стали видны звезды. Время от времени Данила делал перерыв, чтобы отдохнуть и подзарядить батарею лобзика. Он присаживался в шезлонг и отсюда смотрел на экран измерителя – на упершуюся в предел стрелку. В эти моменты все тревоги и неприятности казались на удивление дешевой платой. Он медленно проводил обрубком руки над воткнутым в землю электродом и совершенно отчетливо чувствовал тепло в несуществующей ладони и приятное покалывание в кончиках пальцев, которых уже две недели не было. Казалось, теперь он чувствует силу потока этой своей рукой – без всякой аппаратуры, без электродов и вычислителей. А еще он смотрел в небо, на звезды. Они пробивались сквозь черную сеть дубовых веток как маленькие алмазные желуди – те, что он искал всю жизнь, и вот, нашел.

Когда от могучего ствола оставалось меньше трети, дуб вздрогнул и словно выдохнул. А может, это был порыв ветра? По ветвям пробежал шумок, затем раздался натужный скрип, и дерево начало крениться. Данила едва успел отскочить, выронив лобзик. Как в замедленном кино, дуб неторопливо накрывал своей кроной дом, словно обнимал его. А обняв, вдруг замер на секунду и разом просел, с грохотом сминая черепицу. Со звоном лопались чердачные окна, веером брызнули во все стороны ветки, щепки и невесть откуда взявшаяся строительная пыль. Наконец все утихло.

Обессиленный Данила упал в шезлонг. Небо над головой было абсолютно чистым – его больше не загораживала дубовая крона, и звезды горели нестерпимо. Ночная прохлада подкрадывалась со всех сторон и залезала острыми сквозняками под взмокшую рубашку. Данила сделал глубокий вдох и умиротворенно потянулся.

А затем привычно положил культю на рукоятку электрода… и вздрогнул. Электрод теперь казался холодным и чужим – ни тепла, ни покалываний в пальцах рука больше не ощущала. Данила лежал так целую вечность и никак не мог решиться скосить глаза, чтобы посмотреть на проклятый экран. Он чувствовал, как невидимая рука сжимает сердце и швыряет гулко и хаотично по всему телу, словно теннисный мяч – в голову, в живот, в ноги. Глаза защипало, звезды дрогнули и расплылись, по вискам покатились слезы. «Господи! – шептал Данила в бархатное июньское небо. – Только не это! Все, что угодно, но только не так, ладно? Так нельзя со мной, Господи! Так нечестно! Так нелогично! Так несправедливо! Так неправильно! Слышишь?»