Удержать! (СИ) - Нетт Евгений

Но вечно продолжаться обрушение не могло, и настал момент, когда первые особо крупные обломки дотянулись до занятого имперцами здания. За считанные секунды куски пятидесятиэтажной громады слизали фасад соседа вместе с окнами и частью стен, но к счастью выступающих на стороне миротворцев разумных всё на этом и закончилось. Подрыв был осуществлён таким образом, что в основном под удар попала как раз-таки занятая подпольщиками часть проезжей части, откуда в спешке удирала тяжёлая техника — и подставлялась под огонь МЛА, только этого и ждавших. Очередная локальная операция была спланирована и исполнена на близком к идеальному уровне, и результатом её стал полный разгром одного из подразделений подпольщиков. Миротворцам и остаткам имперских войск оставалось лишь провести здесь зачистку, да выдвигаться к следующему очагу, коих по всему городу до сих пор оставалось не так уж и мало.

— Отчёт! — Отчётливо произнёс капитан, едва удостоверился в том, что связь стабильна, — видно, блокировавшую стандартные имперские частоты глушилку или раздавило, или разбомбило, — и дальнейших ударов с воздуха не предвидится. На последнее прямо указывали данные на прихваченном с собой терминале, настроенном на приём информации от миротворцев. Миротворцев, которые, как бы горько ни было это признавать честному имперскому офицеру, сейчас были самой грозной силой в системе. — На выход, парни! Доделаем то, что начали Каюррианцы!

Ответом ему стал нестройный, полный самых разных оттенков, но — клич единогласного одобрения. Бойцы, которых в последние часы избивали, словно шавок, хотели ответить врагу как подобает. Отомстить и пролить кровь за кровь, пусть даже и так, приняв помощь со стороны.

И этот шанс у них появился…

Хирако с комфортом расположился на одном из кресел в десантном отсеке челнока, уже третий час кряду не отрывая взгляда от голограммы, представляющей собой постоянно изменяющуюся, отображающую самые разные данные схему столицы Маррикона. Зелёные, синие, красные и пурпурные пиктограммы устроили на этом гигантском полотне на первый взгляд совершенно непонятный танец, в котором, тем не менее, всё чаще проявлялось какое-то подобие порядка.

— Галл, что там с северными районами? — Коммодор наконец-то выделил несколько минут для того, чтобы узнать, отчего бывший пиратский лорд забил тревогу, призывая хотя бы пару раз отбомбиться по указанной цели чуть ли не всем доступным авиакрылом..

— Странное что-то творится, коммодор. Эту погань выбивали уже дважды, но они с упорством дварогов возвращаются. Стягивают силы к складам, вокруг которых происходят основные стычки, теряют солдат, технику, но не отступают. Там внутри определённо что-то для них важное, но вот отбить склады сил на севере не хватает…

— И ты, предлагая задействовать авиацию, предлагаешь просто этот склад разбомбить?

— Так будет проще и быстрее всего. Да и целью я указывал не сам склад, а основной в него ход, по схемам — единственный, через который можно вытащить что-то габаритнее боевого дроида. Завалим — и всего делов. Но бомбить придётся серьёзно, имперцы строили на совесть. Схемы присылать, или поверишь на слово? — Трюи Галл на той стороне замолчал, а Хирако сильно задумался, не обращая внимания на пульсацию в висках — первые весточки будущей мигрени. Он уже три часа как выполнял свои непосредственные обязанности в роли единственного оставшегося в строю командующего “высшего звена”, и общая картина складывалась такая, будто цели у подпольщиков действительно не было. И отчёты с северной части столицы это косвенно подтверждали. Воля тех, кто стоял за нападениями будто направляла своих солдат туда, где их гарантированно уничтожили бы, и при этом — с максимальными разрушениями. Нужно ли было это криминальным царькам Маррикона, о которых до сего дня вообще ничего слышно не было? Возможно. Но зачем? Для чего жертвовать сотнями разумных и тысячами дроидов? Отвлечь внимание?

Что-то на задворках сознания Хирако не давало ему в это поверить. И то была не интуиция, а нечто иное. Не сверхсила, как можно было бы подумать, а банальная рациональность. Уж что-что, а к поиску причинно-следственных связей Аполло своего друга-по-неволе приучил, и эта способность коммодора ещё не подводила.

— Проникнуть на склад вариантов нет?

— Ни единого. Можно, конечно, стянуть туда все силы, но тогда мы фактически бросим остальные направления, а это повлечёт закономерные вопросы. — Слова Галла были сплошь логичны, так что Хирако не мог ему возразить. И, немного поколебавшись, плюнул на всё, решив пойти наиболее разумным в данной ситуации путём.

— Доступ к складу будет перекрыт сразу же, как это станет возможным. Можешь сосредоточиться на иных задачах.

— Принято, коммодор. Спасибо.

И связь отключилась, вернув мысли Хирако в десантный отсек челнока, где и был развёрнут небольшой командный пункт. Смешно, но коммодор приносил максимальную пользу именно отсюда, крайне изящным образом выйдя из области, можно сказать, сетецентрической войны, из-за которой командование прямо из штаба усложнялось в разы. Каюррианцы, конечно, справлялись, и даже доминировали над противником, но проблемы всё равно испытывали…

— Сорок седьмой, мне нужно твоё заключение. У тебя есть доступ ко всей тактико-стратегической информации? — Хирако ничего не стоило выйти на связь с любимым юнитом Аполло, который к тому же находился совсем рядом. Никакого смысла присутствовать в челноке лично для него, в отличии от Хирако, не было, так что этот своенравный, истинно Каюррианский дроид обретался на последнем этаже занимаемой ими высотки.

— Верно, коммодор. — Упомянутый коммодор поморщился от того, что сорок седьмой решил вместо систем скафа задействовать внутреннюю связь челнока. — Я внимательно вас слушаю.

— С какой вероятностью мы… — Хирако замолчал на долю секунды, будто бы выискивая в себе решимость продолжить. — … сражаемся сами с собой?

Установилась довольно продолжительная тишина, которую мужчина списал на то, что даже такой нафаршированный вычислительными блоками бочонок, как Ю-47, не может дать ответ на сложный вопрос моментально. И, покуда сорок седьмой молчал, Хирако раз за разом возвращался к своим мыслям и искал ошибку в логической цепочке, выстраиваемой со всем тщанием. Найдись такая, и коммодор бы выдохнул, вот только своими силами сделать это никак не получалось.

— Такая вероятность весьма высока, коммодор.

— Но ты в этом не уверен?

— Уверенность — слишком абстрактное понятие, коммодор. — Хирако открыл было рот, но машина продолжила. — На ваш вопрос сможет ответить командующий Аполло. Он пришёл в себя, а его шасси приведено к его изначальному состоянию.

— В смысле к изначальному состоянию? — Коммодор едва не выронил из рук персональный терминал, на котором очень удобно было вести заметки. Ведь когда он в последний раз видел своего невезучего товарища, тот выглядел лучше, чем могло бы быть, но всё равно весьма паршиво. Корпус уцелел, благодаря чему Аполло и выжил, но вот его манипуляторам, в частности ногам, повезло значительно меньше. А восстановление весьма сложных устройств, позволяющих киборгам быть киборгами, а не мозгами в банках с полубесполезными механическими протезами, было процессом не менее трудоёмким и сложным, чем их создание “с нуля”. Это настолько очевидно каждому разумному галактики, что у Хирако даже не было мысли о возвращении Аполло в строй до завершения операции и прибытия домой. — Сорок седьмой, сколько, напомни, к тебе подключено баз данных?

— Сорок семь тысяч двести одиннадцать. — Спокойно отчитался остающийся всё таким же безучастным дроид.

— И можно ли, по твоему мнению, восстановить хотя бы один палец киборга, если тот был отделён от тела? — Хирако знал ответ на этот вопрос, ведь он сам не раз интересовался самим процессом перемещения мозга в механическое тело и проблемами, с этим связанными. Лишь идиоты считали, что деньги — единственное препятствие на пути кибернетизации, и лишь подошедшие к вопросу со всем тщанием разумные понимали, сколь неприятен и сложен этот путь.