НАСЛЕДИЕ ХРИСТА. ЧТО НЕ ВОШЛО В ЕВАНГЕЛИЕ - Андрей Кураев

С точки зрения содержания Предание, возвещаемое автором Послания, — это Сам Христос, вновь и вновь рождающийся в людях, И только потому, что Само Слово живет в людях — христиане способны на мученичество: мученичество — "это не дело человеческое, это есть сила Божия; это — доказательство Его пришествия" (7). Это его убеждение вполне согласно с теми словами ап. Павла, которые, кстати, также говорят о неписаном предании: "Что слышал от меня при многих свидетелях, передай верным людям, которые были бы способны и других научить… Верно слово: если мы с Ним умерли, то с Ним и оживем…" (2 Тим. 2-11). Последняя фраза — это основной тезис Павлова богословия, Крещения и Евхаристии. Через Таинства мы соединяемся со Христом, а потому каждый из христиан не живет, и не страдает, и не умирает в одиночку. Христос в нас — вот что должно укрепить Тимофея. "Сие напоминай" и другим (2 Тим. 2, 14).

Сложнее понять, как автор "Послания Диогнету" понимает Предание с точки зрения той формы, в которой оно осуществляет себя. Что именно вверено людям? Греческий текст, по мнению всех исследователей, здесь очень сложен. Человек "распоряжается" не-человеческими тайнами. То, что в переводе П. Преображенского передано как "распоряжение тайнами", по-гречески звучит, что вполне можно перевести и как "домостроительство таинств".

Во всяком случае Предание состоит в том, что людям вверено служение тайне Вселения Слова не только в Сына Марии, но и в Его учеников. Для древней же Церкви эта тайна всегда была связана именно с тайной Евхаристии.

Пребывать во Христе можно только через Евхаристическое Причастие Ему — так об этом пишет св. Киприан Карфагенский: "Продолжая молитву, мы произносим прошение Хлеб наш насущный даждь нам днесь. Христос есть хлеб жизни, и этот хлеб не всех, но только наш. Как говорим мы: Отче наш, потому что Бог есть Отец познающих Его и верующих, так и Христа называем нашим хлебом, потому что Он и есть хлеб тех, которые прикасаются Телу Его. Просим же мы ежедневно, да дастся нам этот хлеб, чтобы мы, пребывающие во Христе и ежедневно принимающие Евхаристию в снедь спасения, будучи по какому-либо тяжкому греху отлучены от приобщения и лишены небесного хлеба, не отделились от Тела Христова" (Книга о молитве Господней[65]).

Для св. Киприана форма Предания литургична. Неписаное апостольское предание говорит не об иных мирах, но о Богослужении. "Я знаю, что большая часть епископов хранит правило евангельской веры и Господнего предания, не отступая от того, чему научил Христос Учитель и что совершил Он сам" (св. Киприан Карфагенский. Письмо 63. К Цецилию о таинстве чаши Господней[66]).

В этом тексте заметна определенная симметричность: евангельская вера соотносится с тем, чему научил Христос, а Господнее предание — с тем, что Он совершил. Вера хранит учение Христа. Предание — плод Его действия. Вера питается Евангелием. Предание питается Литургией. Связь Предания и Литургии св. Киприан поясняет тут же: "Но поскольку некоторые при освящении чаши Господней по невежеству или по простоте не соблюдают того, что совершал и заповедал совершать Виновник сего жертвоприношения и Учитель Господь наш Иисус Христос, то я счел необходимым написать тебе… А мы, пусть будет тебе известно, приняли заповедь сохранять предание Господне в приношении чаши Господней и не иное что совершать, как то, что ради нас совершено первоначально Самим Господом"[67]

Еще раньше, во II столетии, св. Ириной Лионский упоминал о неписаных преданиях также в контексте обсуждения практической молитвенной жизни христиан. Для него пример устного апостольского предания — запрет на коленопреклонения в день Пасхи (утраченное сочинение "О Пасxe")[68], празднование Пасхи обязательно в воскресный день и обычай предпасхального поста (см.: Евсевий. Церковная история, 5, 24, 11).

Для Оригена (III в.) устное предание — это Крещение детей (На Левит. 8, 3), обращение в молитве на Восток, чинопоследования Крещения и Евхаристии (На Числа. 5, 1).

Для Тертуллиана апостольское предание — это троекратное погружение при Крещении, Евхаристия, крестное знамение, осеняющее лоб, запрет на пост и на коленопреклонения во воскресным дням и запрет носить венки[69].

У св. Дионисия Александрийского (начало IV века) апостольское установление — это празднование воскресного дня (5 Беседа на книгу Чисел, 1).

Для св. Епифания Кипрского (конец IV века) помимо Евхаристии в качестве апостольского предания выступает "поминовение имен усопших" (Панарий, 76).

И св. Василию Великому (середина IV века) незаписанное устное предание говорит не о вероучении, а о литургической жизни: крестное знамение, обращение на восток, нестояние на коленях в воскресные дни. И самое главное — эпиклеза: "Мы не довольствуемся теми словами, которые упомянули Апостол или Евангелие, но и прежде и после них произносим другие как имеющие великую силу к совершению таинства, приняв их из неизложенного в Писании учения…" (О Св. Духе, 27). Кроме того, св. Василий тут же пишет: "Из сохраненных в Церкви догматов (dogmaton) ипроповеданий (khrugmaton) некоторые мы имеем от письменного наставления, а некоторые приняли от апостольского предания по преемству в тайне". По-видимому, рассуждает прот. Ливерий Воронов, последнюю часть фразы лучше было бы перевести так: "А некоторые приняли от апостольского предания как переданные нам в таинственном священнодействии"… Что же касается выражения "переданные нам в таинственном священнодействии", то оно, по всей вероятности, значит: "переданные нам в чинопоследованиях таинств"[70]. Позднее и преп. Иоанн Дамаскин скажет "это незаписанное предание апостолов" при объяснении практики молитвы, обращенной на восток (О Православной вере, 4, 12, 16).

Можно ли предположить. что апостолы интересовались лишь тем, чтобы их ученики имели правильные воззрения и не интересовались практической стороной их жизни? Можно ли предположить, что апостолы не учили христиан молитве и не устрояли литургическую жизнь созданных ими общин?

Не нужно забывать, что первые священные книги христиан появились около 20 лет спустя после Вознесения Господня, тогда как Вечеря Господня совершалась с первых же дней после сошествия Святого Духа на апостолов. Не все апостолы оставили после себя писания. Остались ли их проповедь и их труд бесследны и бесплодны? Если нет — то как и что было передано бесписьменными апостолами их ученикам? И можно ли при изучении истории христианства не принять во внимание факта существования апостольских литургий — Литургии ап. Иакова, Литургии ап. Марка и Литургии ап. Петра?

Тексты этих Литургий, очевидно, подвергались позднейшим обработкам, но с древнейших времен они связывались именно с этими именами. Не придать значения Апостольскому Литургическому Преданию — значит не расслышать прямых слов Христа: "Я хлеб живый, сшедший с небес; ядущий хлеб сей будет жить вовек; хлеб же, который Я дам, есть Плоть Моя, которую Я отдам за жизнь мира" (Ин. 6,51).

Древние Литургии — несомненный голос Предания. Отрицание их оценивается св. Василием Великим как повреждение Евангелия "в главном", как "сокращение" христианской жизни до христианских словес[71].

Но вот что удивительно: тексты древних Литургий мало в чем согласны между собой. В одних нет эпиклезы, в других нет установительных слов…

Св. Ипполит, приведя образ молитвы Римской Церкви, тут же говорит: "Нет никакой необходимости, чтобы он повторял те же самые слова, которые мы говорили раньше, и заучивал их наизусть, вознося благодарение Богу"[72]. Значит, Предание не в словах Евхаристического канона, но в самой Евхаристии. Общее всех древних Литургий — это их плод. Разнятся молитвы. Но едина реальность Таинства — и потому едино восприятие евхаристического Хлеба как Хлеба Жизни, как соединения со Христом. Быть в апостольском Предании — значит жить Евхаристией.

Образу благочестия и молитвы был, по сути, посвящен уже Первый Апостольский Собор, отменивший ветхозаветную ритуальность. Литургический вопрос стал главным и на Втором Апостольском Соборе: Иерусалимский Собор 69 г. (о нем упоминает Евсевий Кесарийский) рассматривал вопрос о преемстве апостольского служения в связи с кончиной ап. Иакова Праведного (главой Иерусалимской общины избрали Симеона, дядю Спасителя). Св. Ириной сказал об этом Соборе: "Те, которые знакомы со вторыми распоряжениями апостолов, знают, что Господь в Новом Завете установил новое приношение. Приношение Евхаристии есть не плотское, но духовное… Совершив приношение, призываем Духа Святого, чтобы Он показал эту Жертву — хлеб — Телом Христовым и чашу — Кровью Христовой, дабы принявшие сии вместо-образы получили прощение грехов и Жизнь Вечную"[73]. И вновь в прямой связи с "распоряжениями апостолов", то есть с Преданием, оказывается молитва эпиклезы, призываниеДуха Святого.