Дело о синекрылой бабочке - Наталия Кузнецова

— Да что там увидишь-то, за шторами, хоть с биноклем, хоть без?

— Он за входом следил. Но и это еще не все! Потом он полез в стол и достал из него, как вы думаете, что?

— Пистолет, — сказал Артем.

— Как ты догадался? — поразился Ромка.

— По твоему тону. И что же еще мог достать бандит?

— Правильно! Он его взял и к окну подошел. Мне даже показалось, что он меня заметил, хотя вряд ли.

— Ну, а потом?! — нетерпеливо вскричала Лешка.

— А потом твой Дик залаял и все испортил. Не могли вы попозже прийти! Я его лай узнал и понял, что это вы. А бандит со своим пистолетом к двери кинулся. Вот я и побежал твоего Дика спасать. Он же у тебя глупый, не научен людей с оружием задерживать, вдруг бы этот бандюга его подстрелил? Мне, конечно, его не жалко, но ты бы переживала. — Ромка взял со стола бутерброд и кинул его Дику: — Ешь, урод!

— Врешь ты все! Он тебе не чужой, ты его тоже любишь. — Лешка погладила по плечу брата, потом собаку и вдруг задним числом испугалась: — Но он ведь мог и тебя подстрелить!

— И вас всех тоже. Но метил-то он в Барбарисыча! Бедный дед! Обложен со всех сторон и ментами, и бандитами! Надо его срочно предупредить, чтобы он сворачивал свою подпольную деятельность и уезжал куда-нибудь, как говорится, подобру-поздорову.

— Утром и предупредим. — Лешка пошла к столу, включила чайник и вставила в тостер ломтики хлеба. — Сходим к нему опять с фотографиями, как и собирались. А знаешь, Ромка, несмотря ни на что, он и вправду хороший. Когда узнал, что ты пропал, расстроился даже. И Артема он наконец вспомнил. А вообще-то, здесь, в Медовке, и в самом деле странные вещи творятся…

— Какие еще?

— А мы сначала по чужим следам прибежали к речке и на человека одного наткнулись. Он на льду лежал и встать не мог. Я сначала подумала, что это ты, и мне чуть плохо не стало. А оказалось, это Петя-фотограф, о котором нам Артем говорил.

Выслушав ее рассказ о спасении безвинно пострадавшего Петюни, Ромка недоверчиво покачал головой:

— Так не бывает, чтобы кого-то ни за что ни про что по башке били. Во всяком случае, не по такой погоде.

— Да, если бы мы его не обнаружили, он бы погиб там, — кивнул Артем. — А как ты думаешь, не мог его тюкнуть твой бандит?

— А сколько времени он там пролежал?

— Недолго. Не успел сильно замерзнуть.

— Тогда это точно не бандит. Он из своего домика не выходил. А сам Петюня вам что сказал?

— Сказал, что он понятия не имеет, кто на него напал.

— А не Барбарисыч ли за ним гнался?

— Да что ты! Однозначно нет. Старик быстро бегать не может, а этот тип несся со страшной силой. По следам было ясно.

— Но Петя-фотограф ужасно кого-то боялся, — заметила Лешка. — Я уверена, что он что-то скрывает! Мы хотели позвонить в милицию, а он нам не позволил. И от «Скорой помощи» отказался.

— Это интересно! Очень интересно. — Ромка вынул из тостера поджаренный хлеб, налил себе чаю, и тут новая идея пришла ему в голову: — Может, мы навестим его завтра и расспросим получше? Интересно же знать, что там на самом деле произошло.

— Сходим, отчего ж не сходить. — Артем встал с кресла и потянулся: — Ох, и устал же я сегодня! Давайте спать, уже утро скоро.

— Давайте, — согласился Ромка.

Однако, прежде чем лечь, он заварил себе еще чаю, выпил большую кружку, и усталость его как рукой сняло. Приободрившись, он принялся рассуждать о том, почему бомж-бандит поселился во флигеле, и зачем он следит за домом Барбарисыча.

— Откуда-то он, должно быть, узнал о том, что у старика денег навалом, и решил его грабануть. Вот и ждет подходящего случая, а пока что на разведку ходит — то сахарку попросить, то еще чего… Когда снова к дому старика пришел, то мою бумажку и подобрал. Но это задолго до моего прихода было.

— Откуда ты знаешь? — сонным голосом спросила Лешка. Пригревшись у камина, она с трудом боролась со сном.

— Поздно из-за таких вещей соседей не беспокоят.

— Значит, он к нему до Петюни приходил.

— Выходит, что так. Вот небось огорчился, когда узрел, что деньги фальшивые! Или он и без того все знал и за настоящими охотился? У Барбарисыча их небось тоже хватает.

Артем кинул Ромке клетчатый плед и постельные принадлежности:

— Стелись и ложись, а то завтра не встанешь. И вообще, утро вечера мудренее.

— Только, чур, рано не вставать и меня не будить! Спешить особо некуда, целый день впереди, все успеем, — распорядился Ромка и принялся раскладывать для себя кресло-кровать.

Луна скрылась, ветер стих, в камине мерно потрескивали дрова, и все располагало к приятному сну. И вдруг безмятежную тишину дома разорвал глухой хлопок. Он был не очень громким, но каким-то жутким, даже зловещим.

— Что это? — вздрогнув, спросила Лешка.

— Похоже на взрыв, — подойдя к окну, сказал Ромка.

— А что же могло взорваться?! — всполошился Славка.

— Небось шина у какой-нибудь тачки лопнула.

— Или реактивный самолет пролетел, — предположил Артем, и все успокоились.

ГЛАВА VIII Находка на пожарище

Ромкa придвинул свое ложе поближе к камину, улегся и мгновенно уснул.

Пожелав Артему и Славке спокойной ночи, Лешка отправилась в свою комнату, где таинственно мерцала невыключенная гирлянда, а от обогревателя исходили ласковые волны теплого воздуха. Жаль, что Ромка испортил им такой хороший вечер, и Артем не успел ей сказать о своих чувствах! Ну и ладно, впереди новый день, и они найдут возможность уединиться, и она снова почувствует прикосновение его руки и его дыхание… А вдруг он захочет ее поцеловать? От этой мысли у Лешки закружилась голова, и она поскорее легла, погрузившись в новые мечты, дерзкие и заманчивые.

Но, увы, будущее часто бывает непредсказуемым и совсем не таким, каким хочется.

Спала Лешка недолго. Дик поднялся в свое обычное время, подождал-подождал, а потом взобрался лапами на одеяло и задышал ей в самое ухо. Она отвела от себя собачью морду и, широко зевнув, решила, что ничего не случится, если пес погуляет сам.

Тихо-тихо Лешка пересекла гостиную и приоткрыла входную дверь. Дик пулей вылетел наружу, но не успела она вернуться к себе, как со двора послышался его грозный, оглушительный лай.

Зря она собаку выпустила, еще укусит кого-нибудь, испугалась Лешка и, накинув дубленку, выбежала во двор.

К счастью, пес выплескивал свой гнев не на людей, а на маленькую собачонку, которая посмела пробежать мимо их калитки. За собачкой спешили две женщины. Лешка схватила Дика за ошейник и нечаянно услышала, как одна женщина сказала другой:

— Ну да, на Гоголя.

— Кошмар какой! — воскликнула вторая.

— А нечего в постели курить!

— Да он, говорят, некурящим был…

Лешка завела пса домой, посмотрела на спящих мальчишек, и ей стало жалко их будить. «Сбегаю сама, — решила она, — и посмотрю, в чем там дело». И, потеплее одевшись, она помчалась на улицу Гоголя.

Туда спешили и другие люди — их в зимнем поселке набралось немало. Как быстро, однако, разносятся сслухи!

Как Лешка и предчувствовала, все бежали к тому самому дому под номером пять, где жил старик Барбарисыч. Только то уже был не дом, а его жалкий, страшный остов. Крыша отсутствовала, прежде зашторенные высокие окна превратились в пустые глазницы. На снегу валялись искореженные, обгоревшие оконные рамы, под ногами хрустели осколки выбитых стекол. От курившегося над обломками и головешками едкого дыма хотелось кашлять. Все творившееся вокруг напоминало фильм про войну или «ужастик».

Вокруг дома вовсю трудились пожарные, но он уже догорал.

— Это случилось ночью, сначала раздался взрыв, а потом все загорелось, — сказал кто-то из зевак, и Лешка вспомнила так испугавший ее ночной хлопок. Так вот что произошло! А они спокойно улеглись спать и не подумали ни о чем плохом!

— Видно, старик газ забыл выключить, вот он и взорвался, — прибавил какой-то дедок дребезжащим голосом.

Лешка протиснулась сквозь толпу и подошла к пожарищу поближе. А где же сам хозяин, старик Барбарисыч? Она огляделась и увидела двух санитаров, которые несли к машине «Скорой помощи» прикрытые чем-то темным носилки. На них вырисовывалась безжизненная человеческая фигура. И какая-то женщина тяжко вздохнула.

— Жаль Борисыча! Безвредный был человек, никому зла не делал…

При виде этой страшной картины у девчонки закружилась голова. Боясь упасть, Лешка присела у покрытого пеплом подтаявшего сугроба. Только вчера они разговаривали с этим стариком, и он выражал им свое сочувствие. И Артема он узнал! И еще они к нему сегодня с фотоснимками собирались… Теперь их некому показывать.

Зажмурившись, она сдавила ладонями виски и трясла головой, стремясь выжать из нее внезапно вспыхнувшую в висках боль. А когда открыла глаза, то прямо у своих ног увидела большую бабочку. Она лежала на грязном снегу, широко расправив шелковистые крылья, ярко-голубая, как летнее небо, и сияющая, словно звезда. Такая же бабочка прилетала к ней тем воскресным утром, только та была живой, а эта — мертвая.