Искатель. 1981. Выпуск №1 - Сергей Наумов

— Нет. Ничего не придумал. Просто знаю, что дорога должна быть.

Проселок обнаружил Джанич. Он выпросил у Седого бинокль и куда-то исчез. Оказывается, Мирчо выбрал самую высокую точку в хаосе скал, взобрался туда и разглядел-таки темную ленту на светлом каменистом полотне.

Да, это была дорога. Обыкновенный рядовой проселок, весь в выбоинах и щербинах с ненаезженной колеей.

— Ночлег здесь, костров не разводить! — приказал Седой.

Слабая волна пологих холмов накатывалась на долину. День выдался редкостный. Листва трепетала под легким ветерком. Ласково светило нежаркое осеннее солнце. Близкие холмы манили зеленью и прохладой ущелий. И стояла великая тишина, нарушаемая только щебетаньем птиц.

Седой не спеша чистил именной вальтер. Привычка один раз в неделю чистить оружие осталась у Долгинцова с первого дня войны.

Капитан слушал, как переговариваются разведчики, и бездумно смотрел на красоты южной Сербии.

«Я разучился наблюдать природу, — думал он с легким оттенком обиды на себя. — Вот ведь вроде и красиво, а не трогает. Зато я научился видеть ее с точки зрения войны — оборонительной или наступательной позиции».

Распадок, что справа от узкой долины, — каменный мешок-ловушка. Один выход. А спрятаться в нем соблазнительно.

— Ландшафт, — вслух сказал Седой и тихонько рассмеялся.

Да, это немецкое слово рассмешило капитана. Ландшафт на подходах к Пеликану был более чем странный. Ни одного дерева, ни одной крупной скалы. И кустарник. Весь на уровне груди. Ландшафт для длительной обороны. Или охранения чего-то сверхсекретного.

Капитан хмыкнул и позвал Веретенникова. Тот оставил разобранный автомат и вытянулся перед командиром.

— Садись, Сережа. Ты хвалился, кажется, знанием немецких позиций…

— Да вроде нет… Но могу.

— На это я и надеялся. Поднимешься на ближний холм, что справа, и в бинокль изучишь все подходы к Пеликану. И движение… фиксируй любое движение… Короче, считай, что тебе нужно пересечь долину и пройти к горе.

— Сделаю, товарищ капитан.

Феникс. Для него нет ничего, что бы он не смог сделать. Удивительный парень. Конечно, за годы войны он сотни раз изучал немецкую фортификацию на деле — иначе бы живым не был. И все же уловит ли он нюансы? Седой проверял себя Веретенниковым.

Феникс вернулся к обеду.

— Движения никакого, товарищ капитан. Все тихо… Ландшафт чужой. Нужно не через бинокль, а ближе. Разрешите, я вечером, в сумерках…

— Дойдем вместе.

— Она, товарищ капитан…

— Думаешь? — скосил глаза Седой.

— Чую… она… Видите, следы шин у самой стенки. Стенка — раздвижные ворота. Электромоторы там… Они двигают стенку. Горючку отправляют ночью. И не в бензовозах, а в бочках, по двадцать штук на «бюссинг», сверху брезентуха, и вся маскировка…

— Не вижу охраны, — флегматично произнес Седой.

— Охрана внутри. В этом весь фокус. Зачем демаскировать склад вышками или траншеями. Мы ведь на это в прошлый раз купились. Лучше, как в той восточной сказке — «Сезам, отворись!», — и все дела. Въехал — выехал.

— Ты с какого разведчиком?

— С начала войны, товарищ капитан.

— И все сержантом. Куда смотрит командование?.. Давно пора роту давать… Да-а. Я ведь тоже так думаю, как ты, Серега. И ворота раздвижные, и часы работы ночные. И след от шин они заметают, ты-то один все же и узрел…

— Торопился фриц с метелкой, — поддакнул Веретенников.

Они лежали у самого края скалистого гребня, скрытые кустами можжевельника. Далекие вершины по очереди несли на своих плечах предзакатное солнце. Седой был доволен сегодняшним днем. Еще бы! Они наконец-то открыли «Рай». Правда, он еще не знает, как туда войти, но это уже дело ума, хитрости, изворотливости, может быть, суточного наблюдения за пещерой. Торопиться сейчас было бы просто преступлением.

— Уходить нужно, товарищ капитан…

— Нет. Все же посмотрим, как они это делают. Может быть, и нам придется делать так же. И должна же быть где-то у них хотя бы парочка дзотов. Знаю немцев. Сидят тихо и смотрят в стереотрубы. Охрана внутри — это правильно. А кустарничек-то подстрижен не зря, смотри внимательней — на уровне груди, чтобы голова колыхалась, когда идешь в рост. Мы привыкли, что они выбривают секторы для обстрела, а они тоже ученые.

— Да, не тот немец нынче, товарищ командир! — подзадоривая Долгинцова, вскрикнул Веретенников.

— Здесь тот, что служит в СС. Гитлеровские фанаты, гордые ортодоксы с помыслами о бессмертии.

— Коли так говорите, значит, бывали у них дома…

— Хоть и секрет, но тебе скажу: бывал, Сережа… Организация у них крепкая. Много еще кровушки прольем. А надо бы поменьше… Вот склад… Сколько их было в моей жизни, а этот… Только бы не оказался липой.

— Ну нет… здесь они все устроили люкс два креста… Товарищ капитан, немцы!..

На гребне из-за поворота показались силуэты, так примелькавшиеся за войну, — высокие сапоги, длинная шинель с непромокаемой накидкой и каска. Патруль — три человека и собака. Гитлеровцы прошли неподалеку, и капитан хорошо разглядел их.

«Не те уже немцы, не те. Прав Веретенников. Автоматы держат как топоры. Сто против одного, что так же и стреляют. И все с язвами — ишь согнулись, бедненькие…»

И Седой вспомнил 41-й год, рослых, здоровенных эсэсовцев, идущих в рост. А их всего горстка, восемь человек, оглушенных, израненных, можно сказать, чудом уцелевших после страшного артналета. Заставы нет. Маленький, полузасыпанный дзот — все, что от нее осталось.

Седой вспомнил, как положил из «Дегтярева» первую цепь уверенных в себе немцев. Обжегшись, они залегли и не вставали долго, пока не подвезли огнеметы. Но он все же уполз тогда в пшеничное поле, а наступившая ночь укрыла его.

Долгинцов вздрогнул от прикосновения руки Веретенникова.

— Товарищ капитан, смотрите…

У скальной стенки появился немец. Он прошел к углу скалы, и Седой увидел в бинокль одно из чудес «Рая». Немец сдвинул что-то в камне, и открылась небольшая металлическая коробка в нише. Немец сделал движение рукой, и вдруг скала раздвинулась, и открылся темный широкий зев горы. Через пять минут по каменистому проселку прошло сорок «бюссингов». Ворота пропустили их во мрак пещеры. Так же бесшумно ворота сдвинулись.

— Как в сказке, — восхищенно прошептал Веретенников, — ну а мы-то эту сказочку предвидели.

Через полтора часа «бюссинги» выползли из зева и ушли в ночь с потушенными фарами, как сорок призраков.

— А если поймать один «бюссинг» и подъехать? Откроют, товарищ капитан?