Лхакарчун - Дин Сухов

– Как это: сам черт вселился? – нажимая педаль газа, недоуменно воскликнул я.

– Ее часто видели, как она карабкалась по лестнице, ведущей к заброшенному монастырю. Там она проводила почти каждый день, исследуя старые развалины. Мы с ребятами тоже однажды видели ее там. Это была не очень приятная встреча. Мы как раз хорошо покурили «травки» и тут откуда не возьмись, вылезла эта самая Элия. Она была вся грязная, покрыта ссадинами и синяками. Мы сразу поняли, что с ней что-то не так. Она все время, как заведенная, вторила о каких-то семидесяти двух черных птицах, которые задали ей сложную задачу. Якобы для того, чтобы решить птичью головоломку, она должна собрать в развалинах монастыря семьдесят два кусочка священного камня. И если она не сделает это, то птицы обязательно выберутся из ее головы и убьют всех ее родственников. Ты бы это слышал Стэн! У нас волосы на голове дыбом встали, – дрожа всем телом, вспоминали Ева.

Свернув налево у Hautchville museam, я выехал на северо-западную Hight street и прибавил скорости. Мимо быстро замелькали цветные фасады аккуратных домов и толстые столбы деревьев, покрытые шапками сочной зелени.

– Стэн не гони так, пожалуйста, здесь нельзя так быстро ездить. Тем более до кладбища не так далеко, – затеребила меня за плечо Ева.

– Извини, что-то задумался, – я резко сбавил скорость и перешел на «черепаший» ход. – Так что было дальше?

– Дальше, дальше мы отвели ее домой, но это с ней еще не раз повторялось. А перед самой смертью, она говорят, несла такое, что даже у местного священника за одну ночь поседели волосы. …Я помню, как ее хоронили. Хороший был день: тихий, погожий. Это было в начале сентября. Мы с ребятами шли в самом конце длинной колоны провожающих. Б-р-р, не могу больше это вспоминать. Знаешь, ее родители так плакали и убивались, что мне казалось еще немного и Элия внезапно оживет и встанет из гроба. Но нет, этого не произошло. Кстати, ее хоронили в закрытом гробу.

– Почему, не знаешь?

– Ой, Стэн, зачем тебе все это. Такие вещи происходят нечасто с людьми и если все-таки происходят, значит это так кому то нужно там на небесах. Или ты другого мнения? – Ева достала из маленькой сумочки сигареты с зажигалкой и нервно закурила.

– Я понимаю тебя Ева. Если хочешь, давай я поверну назад? – я резко нажал на тормоза и остановил машину.

Ева приоткрыла дверь автомобиля и спустила ноги на дорогу.

– Смотри Стэн как здесь красиво! – кивнула Ева на лежащую перед ней поляну покрытую ковром диких цветов.

– А какой здесь запах, выходя из машины, с наслаждением вдохнул я густой острый аромат летних цветов.

– Слышишь, о чем поют птицы, Стэн? – с интересом прислушалась Ева к громкому пению птиц, спрятавшихся в кронах капустных деревьев.

– И о чем же Ева? – присаживаясь на корточки около девушки, поинтересовался я.

– Они поют о жизни и любви Стэн. О жизни и любви, – многозначительно посмотрела Ева на меня.

– К чему это ты все, детка? – усмехнулся я, глядя сверху вниз на симпатичную мне девушку. В этот момент она была похожа на египетскую царицу Нефертити. Задумчивая гордость была ей к лицу. И я ей откровенно любовался.

– Зачем преждевременно отравлять свою жизнь мыслями о смерти. Ее и так слишком много кругом. Неужели тебе не достаточно впечатлений от красоты окружающей тебя, Стэн?

– Что-то тебя тянет сегодня на философию. Ты начиталась Ницще, Ева? – положив руку на обнаженное колено девушки, улыбнулся я.

– Не угадал, я предпочитаю Шопенгауэра и Платона! – откинув назад голову, засмеялась Ева.

– Сильно! Так мы едем или поворачиваем назад?

– Хорошо, поехали, – Ева погасила носком туфли тлеющую сигарету и откинулась на спинку автомобиля. Остаток пути до кладбища мы ехали молча. Все это время Ева затуманенным взором смотрела вверх на пробегающие перед нами молочные сгустки облаков.

Местное кладбище занимало весь склон холма Rue de Longis, сразу после которого начинался парк Waterloo. За парком же находился городской гольф-клуб «777», почетным членом которого был мой отец.

Кладбище было старое, но ухоженное. Дорожки между могилами и памятниками были аккуратно выложены камнями. Деревья и кустарники, растущие по всему периметру недавно покрашенной железной изгороди, аккуратно подстрижены.

Ева, выйдя из машины, посмотрела на меня долгим грустным взглядом и, кивнув головой, пригласила следовать за собой. Я закрыл автомобиль и, звеня на ходу ключами, послушно пошел за Евой. Миновав несколько рядов могил с гранитными стелами в виде витиевато вырезанных плит, кельстких крестов и изображений в виде ангелов и святых, мы подошли к большому памятнику в виде летящей птицы. В застывшем полете она напоминала распятого мученика, навечно превращенного в камень. Около могильного памятника лежал ворох полуистлевших прошлогодних цветов, переплетенных траурными лентами с посмертными некрологами. На памятнике были красиво выбиты слова неизвестного поэта:

«Мечтала ты стать птицей и летать по небу. О нем ты тосковала, расправляя крылья. И вот сама мечтой ты стала, превратившись в птицу. Оставив нам тоску, по тебе вспорхнувшей в небо».

– Она была на год старше нас… Элия Глостер. Дата рождения 5 сентября 1946 года. Дата смерти 5 сентября 1975 года. Бедняжка умерла в день своего рождения. – Сквозь тугой комок в горле, выдавил я и смахнул внезапно набежавшие на глаза слезы. Я никак не мог связать далекий воздушный образ маленькой хрупкой Элии с этим громоздким гранитным монолитом, под которым лежало истлевшее тело моей маленькой подруги детства. Это казалось таким страшным и нелепым для меня.

– Да, Стэн, ей бы еще жить да жить. Страшный конец для красивой молодой девушки, – взяв меня под локоть, отозвалась Ева.

Я осмотрелся по сторонам:

– Знаешь, здесь так спокойно и совсем не страшно.

– Ты так говоришь, как будто бы хочешь остаться здесь жить, – фыркнула Ева, пытаясь заглянуть мне в глаза.

– Интересно, могут мертвые видеть тех, кто к ним приходит? – увлекая Еву за собой по каменной дорожке, задал я сам себе вопрос.

– Стэн, ты со мной или смотришь в землю? – затеребила меня Ева за локоть.

– А, да, да, крошка, я с тобой. Просто меня на секунду выключило, – встряхнув головой, я остановился около одной из старых могил и пристально посмотрел Еве в глаза.

– Ты так загадочно улыбаешься, что мне становится не по себе. О чем ты думаешь, Стэн? – вздрагивая всем телом, потянулась ко мне на цыпочках Ева.

– Ты знаешь, о чем я думаю, моя обворожительная леди, – обвивая тонкую талию, очаровательной спутницы, проворковал я.

– Кравчик, а ты оказывается маньяк. Тебя возбуждает вид кладбища и все что связано с темой смерти, я права? – проводя накрашенным розовым ноготком по моим губам, томно прошептала Ева.

– Это от меня не зависит, чаровница. Ты околдовала меня и я не в силах уже сдерживать страсть, – покрывая открытую шею и лицо девушки горячими поцелуями, ответил я.

Всепоглощающая страсть овладевшая мной, передалась и Еве. Не в силах противостоять моему напору, она сладострастно вскрикнула и обмякла в моих объятьях. Я уже ничего не соображал и видел и чувствовал только ее, желанную и желающую вкусить со мной сладкий яд всесильной богини Любви.

Подхватив стонущую Еву на руки, я прижал ее к гранитной глади кельтского креста и стал лихорадочно срывать с нее нижнее белье. Проведя ладонью по ее упругому белому животику, я скользнул ладонью в горячий бархат, кипящий между ее бедер.

Вздрагивающая от моих неистовых поцелуев Ева, обхватила меня стройными загорелыми ногами и, заломив назад руки, застонала раненой птицей.

– Давай любимый, возьми меня. …

Я провалился с головой в омут и тут же оказался в царстве пушистых облаков, вылепленных из розового ванильного мороженого и взбитых сливок с клубникой. Обмазавшись с головы до ног сладким наваждением, я провалился сквозь хрупкую мягкую массу и на большой скорости упал в распахнутые объятия неба. Мое обнаженное липкое от сахара тело облизала упругим языком синеглазая Роза ветров. Ее длинные распущенные волосы опутали меня с головы до ног, и я почувствовал, как внутри меня раскрывается алый цветок любви. …

…Когда я пришел в себя, утомленная Ева лежала на моем плече и, казалось, не дышала. Я провел ладонью по ее влажной спине и тихонько поцеловал ее в мочку уха.

– Любимая, ты слышишь меня.

Ева медленно приподняла голову, и едва шелестя пересохшими губами, трогательно прошептала:

– Я чуть не умерла Стэн! Что ты со мной сделал?

– Тебе было больно? – осторожно опуская Еву на землю, всколыхнулся я.

– Нет, что ты дурачок. Я другое имела в виду. Что ты со мной сделал, в смысле, ты вскружил мне голову и лишил воли, – ласково улыбнулась мне Ева.

– Ты сводишь меня с ума, и я не могу ничего с собой поделать, когда нахожусь рядом с тобой, – привалившись спиной к памятнику, виновато произнес я.