Авантюра адмирала Небогатова - Алексей Осадчий

Поэтому когда в каюту Небогатова постучался сконфуженный старший офицер броненосца, Племянников адмирал знал, о чём пойдёт речь. По словам капитана второго ранга выходило, что особо отличившиеся вчера матросы, сегодня получили изрядную порцию забористого рома и их "на старые дрожжи" развезло.

– Не подумайте ничего такого, Николай Иванович, – мялся Племянников, – ребята просто услышали как на "Ослябе" запели, ну и подхватили, все они молодцы: и комендоры и сигнальщики. Я их завтра накажу, сейчас как-то не по людски будет их по кубрикам разгонять, вон как "Варяга" выводят…

– Хорошо, Владимир Алексеевич, мне их концерт ничуть не мешает. И завтра не надо нотаций и наказаний, пусть попьют с утра водички, освежат головушки похмельные и, – марш по работам…

И правда, Небогатову совершенно не мешал матросский хор, прогнозируемо грянувший после "Варяга" народную "Дубинушку". Адмиралу даже думалось лучше под нестройное, но искреннее пение. А задуматься было о чём. Разбирая бумаги Рожественского, Николай Иванович отложил отдельно планы покойного вице-адмирала касаемо прохождения Цусимского пролива.

Как и Зиновий, Небогатов предполагал подойти к проливу ночью, с погашенными огнями и "проскочить" узости Цусимы с первыми лучами солнца. Атаки неприятельских миноносцев не страшны кораблям со свежими экипажами и не выбитой артиллерией. Но выйти из пролива на 14 узлах совсем не то, что на девяти-десяти. Да, Того будет иметь преимущество в скорости, но не такое подавляющее как в случае прорыва с транспортным обозом-обузой.

Жаль, невероятно жаль "Донской" и миноносцы, отданные под начало каперанга Лебедева, им в предстоящем бою точно не выжить. Но эта безумная атака на какое-то время свяжет неприятеля, лишние полчаса, в случае невероятного везения, – час, жертва старого крейсера и четырёх миноносцев позволит выиграть. А там – посмотрим! Вряд ли под огонь бородинцев полезет Камимура, для его крейсеров главный калибр русских броненосцев – слишком серьёзный аргумент. А адмиралу Того всё равно придётся равнять скорость по самому тихоходному из четвёрки броненосцев, по "Фудзи".

Что ж, поборемся, совсем бы хорошо было, уйди Камимура сторожить Сангарский или Лаперузов пролив. Ну же, Константин Константинович, не подведи!

Небогатов заснул, представляя бравого Клапье де Колонга на мостике "Наварина"…

Утро 13 мая выдалось хмурое, моросил лёгкий дождичек. Который, впрочем, было понятно – скоро закончится.

– Доброе утро, Евгений Владимирович, – Небогатов ответил на приветствие Свенторжецкого, – слаб дождь, плохо работает небесная канцелярия. Нам бы шторм хороший, баллов семь-восемь, когда рванём "на всех парусах" к Владивостоку. Все японские миноноски бы поутопли, а мы бы их уничтожение себе приписали. Что такого неотложного в вашей канцелярии случилось с утра пораньше?

– С "Ярославля" передают: англичане с угольщика бунтуют.

– Как бунтуют? Им разве условия не создали, не кормят? Не сказали, что через три-пять дней высадят в Шанхае?

– Тут другое, Николай Иванович. Не хотят джентльмены с японскими моряками в одном помещении находиться, из одного котла есть. Дескать, они – белые люди и с макаками рядом быть не желают. Требуют перевести их на другое, более комфортное судно.

– Надо же, – Небогатов рассмеялся, – подняли вы мне с утра настроение. А сделаем так – наверняка есть у японцев знаток русского языка, ну а если не найдётся, сойдёт и со знанием английского. Эх, жаль у нас на эскадре "японоведов" меньше чем пальцев на одной руке, а ведь воевать с ними собирались, программы флотские свёрстывали под противостояние с Японской империей. Но вернёмся к "джентльменам с угольной лохани" – пусть наш офицер чётко и внятно, чтобы японцы, знающие английский поняли и перевели своим, разъяснит "просвещённым мореплавателям" – русские моряки не разделяют людей по цвету кожи и прищуру глаз, все мы равны перед Всевышним. И пускай сделают довольствие получше для пленных, прибавят пусть порции. В Шанхае японцы в консульство своё побегут, расскажут и про нас и про высокомерие "союзничков" своих. Для кого-то из рыбаков этот случай на всю жизнь запомнится, будет старый рыбак внукам легенду о русском плене и о русских моряках из поколения в поколение передавать.

– Умеете вы, Николай Иванович из пустяка, из ничего, пользу извлечь, – Свенторжецкий уважительно посмотрел на адмирала.

– Ах, драгоценнейший, Евгений Владимирович, – адмирал грустно усмехнулся, – вы молодой, думающий офицер. Так изучайте японцев, изучайте Японию, вон как Семёнов. Хоть и первая у России по счёту война со Страной Восходящего солнца, но явно не последняя в двадцатом веке. Аппетиты у нашего дальневосточного соседа ого какие! Вот будете в чинах адмиральских водить эскадры на штурм укреплений Токийского залива, вспомните старика Небогатова…

Глава 6.

От островов Амами эскадра Небогатова уходила не в полдень, а в шесть часов утра 13 мая, адмирал в который уже раз "встряхнул" командиров неожиданной вводной, проверяя их готовность к внезапному выдвижению. Получилось на удивление слаженно и чётко, казалось каждый корабль, каждый моряк рвётся в бой, стараясь как можно скорее завершить изнурительный многомесячный поход. Близь Амами оставался только "Днепр". Вспомогательный крейсер получил задание патрулировать прибрежные воды, пресекая всякое сообщение жителей архипелага с метрополией. Командир "Днепра" должен был продержаться в этих водах двое суток и в ночь на 15 мая идти на север, пробиваясь во Владивосток Лаперузовым проливом. Если же вспомогательный крейсер нагонит отряд Клапье де Колонга, то поступает в подчинение флаг-капитана Второй тихоокеанской эскадры.

Небогатову вспомнился спор в кают-компании "Олега" с капитаном первого ранга Добротворским, по поводу стоянки и бункеровки эскадры у группы островов Амами, столь близко расположенных к Кюсю. Добротворский "дипломатично", но довольно таки прозрачно "намекал", в своей обычной громогласно-наглой манере, что на островах точно есть японские шпионы, которые уже передали по радио или по подводному кабелю весть о местонахождении русского флота и его количественный состав. Поэтому остановка здесь – играет на руку адмиралу Того, который уже знает все планы контр-адмирала Небогатова и полным ходом идёт громить расслабившихся "аргонавтов"…

– Леонид Фёдорович, – не выдержал тогда адмирал, – коль вы так уверены в японских наблюдателях, то поручаю вам командование десантно-досмотровой партией и чтобы без перерубленного подводного кабеля и минимум пяти офицеров японского генштаба, с аппаратом беспроволочного телеграфа в придачу, не возвращались на крейсер. И потом, если вам так всё хорошо известно, где докладная записка по этому крайне важному вопросу, почему я узнаю об этом только сейчас? Или же это всё – ваши фантазии?

– Ваше превосходительство, – начал "выкручиваться" Добротворский, привыкший запанибрата общаться с флегматичным Энквистом и здорово в последнее время обнаглевший, – но ведь простая логика…

– А логика, господин капитан первого ранга говорит о том, что подводного кабеля в метрополию мы не обнаружили, хотя и искали. Да даже будь он, успей здешнее начальство дать телеграмму о приближении врага, что с того? Нам и нужно, чтобы информация о нашей стоянке и погрузке угля ушла в Токио, дошла до Того. Чтобы противник понимал – Небогатов идёт в обход Японии. Единственная опасность для нас – допустить возможность передачи информации морем, когда островные патриоты под покровом ночи на лодках прорвутся через наши дозоры и доберутся до телеграфа на Кюсю. Чтобы предотвратить это и дежурят ночью катера с броненосцев, для этого и высаживались первые русские десанты на земле японской, – приводили в негодность все лодки и шхуны. Главное для нас, – чтобы противник узнал о разделении эскадры как можно позже, для этого здесь останется вспомогательный крейсер, который будет нести сторожевую службу сутки-другие, пока мы идём к Цусиме…

– И впредь, Леонид Фёдорович, – адмирал решил "поставить на место" амбициозного и громкоголосого каперанга, – все ваши гипотезы и предположения, имеющие "стратегическое" значение, прошу не озвучивать в кают-компании, а доводить до командования в письменном виде. Считайте это приказом.

Добротворский побагровел, но смолчал, пробурчав невнятно что-то вроде "слушь ваш превсх", а офицеры "Олега" с той минуты смотрели на контр-адмирала как-то иначе, уважительнее что ли…

Кстати, в десантных партиях на катерах, которые обходили острова и портили рыбацкие лодки, едва ли не треть составляли молодые офицеры. Мичманы и прапорщики по Адмиралтейству желали отметиться даже не для возможных в будущем наград, но более ради увлекательных рассказов, – как они "попирали землю Японской империи". Островитяне сопротивления российским морякам не оказывали, а порчу имущества воспринимали философски, тем более, зачастую отзывчивая флотская молодёжь глядя на махоньких и несчастных подданных микадо, презентовала рыбакам золотые российские червонцы, после чего с энтузиазмом крушила пожарными топорами их утлые челны.