Журнал «Вокруг Света» №08 за 1991 год - Вокруг Света

Зазвенел колокольчик. Из противоположной входу двери пошли духовные особы католического вида, и впереди — старец в тиаре, а за ним — шесть молодых людей в красивых облачениях, жгучие брюнеты, как один. Таких жгучих среди прихожан не было, а женщины просто выделялись светлокожестью и светловолосостью. Лишь моя соседка по скамье сильно напоминала знакомую мне московскую специалистку по Кавказу по имени Ирина Анастасовна.

Священники начали что-то читать по-армянски. Зал благоговейно внимал. Я огляделся. Икон в церкви не было, только фрески с армянскими надписями и мраморные статуи святых. Старец в тиаре кончил читать, и по-венгерски заговорил плотный чернобородый мужчина в желтом одеянии.

— В трудные для нашей страны дни, — говорил он,— я не размахиваю бывшим партийным знаменем, но нельзя же все, что было сделано, видеть только .в черном цвете. Нужно укрепиться духом, не терять надежды и не забывать о Боге.

Соседка, видя, что я новичок, шепнула мне, что брюнеты — юноши и епископ в тиаре — из Вены, братья-пиаристы. (Значит, подумал я, это армяне-католики.) С тех пор, как умер здешний настоятель доктор Кадар («Не родственник, не родственник»), они приезжают раз в месяц из армянского монастыря в Вене. Но тут вновь заговорил—по-армянски — венский епископ. В одной руке он держал крест, а в другой — посох с заверченным спиралью навершием. Народ почтительно внимал, явно ничего не понимая; так в костелах слушают меднозвучную латынь. И без паузы он перешел на венгерский.

С удивлением я спросил соседку:

— И он мадьяр?

— Мадьяр! — отвечала она с восторгом.

И это следовало понимать: венский армянский католический аббат, естественно, венгр, в смысле армянин отсюда.

Епископ призывал любить Родину-мать Венгрию и предложил до заключительной молитвы спеть национальный гимн «Бог мадьяру помоги». Все воодушевленно спели, а потом хором прочитали «Атянк аки аз еген водь...» — «Отче наш».

Потом один мужчина прямо со своего места призвал прихожан ходить в свою церковь, а не в латинскую.

— Нас мало, — говорил он, — сегодня собрались из-за венского епископа, а надо помнить свою веру всегда.

Позже, когда я стоял уже во дворе, наблюдая за людьми, со мной попрощалась «Ирина Анастасовна». Она оказалась вообще не армянкой, просто ей сюда ходить ближе. И ей очень нравятся армяне: все очень приличные культурные люди и друг другу помогают.

Народ во дворе, разбившись на группки, обсуждал обычные дела людей знакомых, но редко видящихся. Довольно часто среди венгерской речи порхало слово «Карабах». Эта проблема, похоже, волновала общину, даже во время пения гимна «Бог Мадьяру помоги»...

Подошел мужчина, призывавший не забывать свою веру. Приходской активист, он быстро вычислил во мне чужого и интересующегося. Мы познакомились. Звали его Имре Пеняжко. Мы, говорил он, не различаем: католик или григорианин, мы говорим — «армянин».

В Будапеште есть армяне с армянскими именами и владеющие языком. Сам, правда, он их не знает. Но об этом рассказывал ему ксендз здешней церкви отец Лисинский. Он тоже, кажется, армянин; во всяком случае прекрасно говорит по-армянски, по-польски и, естественно, по-венгерски: отец Лисинский — очень интеллигентный человек.

Мы долго говорили с ним во дворе, а рядом с нами у ворот две пожилые женщины и мужчина долго не могли проститься. Их жесты, манера одеваться, смеяться, вдруг натолкнули меня на мысль, что где бы я их ни встретил, хоть в Анадыре, я безошибочно определил бы их как венгров. И не ошибся бы.

Пеняжко Имре проводил меня до трамвая. Он поинтересовался: не был ли я в Карабахе. Как там? Я сказал ему, что по-армянски Карабах будет Арцах. Он повторил это слово несколько раз и попросил записать его латинскими буквами.

* * *

Имре Пеняжко не знал точно, откуда их предки пришли в Венгрию, но предполагал, что из Турции. Впрочем, наверное, не все. Большое количество славянских фамилий — Пеняжко, Гужик, Плужик, Лисинский — показывает, что существенную часть своей истории они провели в славянских странах. Скорее всего в Польше.

Потом уже, порывшись в литературе, я пришел к выводу, что так и есть. Но что еще интереснее, большая часть их предков говорила ко времени прихода в Польшу и тогдашнюю Литву на том же языке, что и предки Адаса Якубаускаса и Аласа Баранаускаса на тюркском.

В XIV веке множество армян из Крыма переселилось в Польшу. Здесь они долго сохраняли тюркский язык — куда дольше, чем татары, но впоследствии, когда их церковь вступила в унию с римско-католической, совершенно ополячились: и в языке, и в именах. После раздела Польши часть ее вошла в состав Австро-Венгрии, и пути этой части армянского народа пролегли дальше на запад, по всей огромной империи.

Варианты ответа

Я написал «часть армянского народа», но разве нельзя было сказать «часть венгерского народа»? Наверное, можно; венгерский ведь народ слился из самых разных этнических ручьев: угро-финны и славяне, немцы и половцы, осетины и армяне. Этот последний ручеек совсем маленький, но и по сей день сохраняет свою окраску.

А татары Польши, Литвы, Белоруссии? Часть какого народа — каких народов — они?

Я озаглавил мои размышления «этнографическая задача с вариантами ответов».

У меня нет ответов: речь идет о слишком тонкой материи. Любые ответы на любую этнографическую задачу есть только у тех людей, перед которыми эта задача поставлена.

Как ни мала была бы их численность.

Лев Минц

Дональд Уэстлейк. Приключение — что надо!

Продолжение. Начало см. в № 5 , 6 / 91.

Лемюэль смотрел, как один из торговцев наркотиками покидает ресторан. Второй остался на месте. «Это хитрость, — подумал он.— Теперь один у меня в тылу...»

Официантка принесла Уитчеру «гибсон» и посмотрела на пустой стул.

— Ваш друг вернется?

— Не думаю.

«Нельзя мне возвращаться в номер,— думал Лемюэль.— По крайней мере, в одиночку. Надо сказать, что у меня барахлит кондиционер, и потребовать, чтобы коридорный пошел со мной. Если там никого нет, запрусь до утра и не высуну носа из комнаты, пока Гэлуэй не приедет за мной. А вообще я зря с ним связался».

Уитчер следил за шагавшим мимо Лемюэлем. Он заметил угрюмо стиснутые челюсти гангстера. «Скорее всего, он что-то заподозрил, — отметил он. — Вероятно, и на другой стул пересел, давая тем самым понять им, чтобы они не лезли в его дела. Разумеется, они и не полезут. А завтра сядут в самолет и улетят отсюда».

Покидая зал, Лемюэль чувствовал спиной жгучий взгляд гангстера.

Валери заказала на десерт тропические фрукты...

Уитчер знал, что Фелдспэн уже отрубился наверху, и неторопливо потягивал «гибсон». Наконец он попросил счет, расплатился и ушел.

— Благодарю вас, — сказала Валери официантке. — Обед был превосходный.

Восход солнца

Солнце поднялось. Иносент Сент-Майкл вышел из дома. Дом стоял на полпути между Бельмопаном на западе и Белиз-Сити на востоке. Сегодня утром Иносент свернул на восток.

По дороге он в третий раз прослушал запись, особенно ту ее часть, где Кэрби говорил, что купил землю, чтобы вложить деньги. «Тут очень хорошо пасти скот, как видите», — это было дословным повторением того, что сказал Сент-Майкл, когда продавал Кэрби участок. А какой еще землей владел Кэрби? Никакой. Значит, об этом наделе и идет речь.

Однако, с другой стороны, это невозможно. Иносент прекрасно знал, что там есть, а чего нет. И уж храма майя там точно не было. Да и такого места, как Лава Шкир Ит, тоже нет. Иносент мог порасспрашивать через друзей у горных индейцев, но они почти наверняка не найдут ничего подобного. Просто Кэрби придумал какое-то экзотическое название, свое собственное Эльдорадо.

Итак, Кэрби нашел сохранившийся храм на купленном у Иносента участке, хотя бывший хозяин изучил этот участок до последнего дюйма. Это — первое предположение.

Второе заключалось в том, что Кэрби, сев где-то в джунглях, чтобы забрать груз марихуаны, отыскал доселе неизвестный храм и солгал своим покупателям, выдав чужую землю за свою.

Было и третье предположение: Кэрби и те двое вели какую-то хитрую игру, и целью этой игры, вероятно, был он, Иносент. Или кто другой. В таком случае они просто бродили где-нибудь в кустах и читали по писаному. Иными словами, никакого храма не было. Это, кстати, и объясняет причины появления записи.

Из всех этих трех предположений наиболее вероятным казалось второе, хотя и третье вполне соответствовало характеру и натуре Кэрби. Что касается первого предположения, то в него Иносент просто не верил. Но если оно и есть истина, то возникает новая сложность — Валери Грин. Допустим, просто допустим, что Иносент Сент-Майкл когда-то, сам того не ведая, владел храмом майя. Допустим далее, что Иносент в неведении продал участок Кэрби Гэлуэю, который сумел разглядеть то, чего не заметил сам Иносент. Тогда Кэрби, разумеется, вел там предварительные раскопки, коль скоро стела с ягуаром и тесаные камни валялись на виду. Если верить этой проклятой записи.