Zападня - Вячеслав Шалыгин

Так что жизнь в зоне отчуждения есть, но элемент «лотереи» в ней имеет в сто раз больший вес, чем на Большой земле. «Найти и потерять» тут гораздо проще, чем в любой другой точке планеты. Вернее, было проще. До 19 октября прошлого года.

Лектор исключительно высоко ценил свою жизнь и здоровье, а потому совершенно не хотел задерживаться в опасных землях, но всему есть предел. Человеческим силам в том числе. Отряд выдохся примерно на десятом километре скоростного марша, и заставить его двигаться дальше Лектор мог, только устроив показательную казнь какого-нибудь слабака из сильно отставшего арьергарда. Скорее всего, это помогло бы пройти еще километра полтора. И все.

Плюс-минус полтора километра проблему не решали, да и запугивание работает, когда его в меру. Человек ко всему привыкает. В том числе к страху. Рано или поздно бойцы привыкнут к чрезмерной кровожадности лидера, и чем тогда их сдерживать?

Существовал еще один способ взбодрить уставшую бригаду: раздать бойцам стимуляторы. Приличный запас старого доброго первитина хранился на дне рюкзака в герметичном контейнере. Но этот способ Лектор решил приберечь на крайний случай. Сейчас случай был не крайний. Да, по следам шли квестеры и военные. Ну и что? Вооружена бригада Лектора была не хуже, обучена тоже неплохо, а местность многие бойцы знали даже лучше любого квестера. Ведь половина отряда была из местных. Оторваться от преследователей бригада могла в любой момент и не сделала этого до сих пор лишь для экономии времени. Нарезать круги, запутывая след, было некогда. Как сказано выше – Лектор не хотел задерживаться на радиоактивной территории. Но опять же, как сказано выше, сделать это пришлось, поскольку все устали.

В общем, «как ни болела – умерла». Запасные варианты так и остались в запасе, и Лектор отдал приказ устраиваться на ночевку в пределах зоны отчуждения. Нравилось ему это или нет, стало вопросом шестнадцатым. Единственное, на чем все-таки настоял Лектор – на дозиметрии. Ворчащий что-то себе под нос Дышлюк обошел все дворы поселка, в котором решил остановиться Лектор, замерил фон и доложил, что «везде один хрен в десять раз больше нормы». Но откровенно «горячих» очагов помощник не обнаружил. Это немного успокоило Лектора, и он выбрал хату для ночевки уже чисто по принципу внешней и внутренней сохранности. Такой хатой оказался дом единственного местного жителя-самосела, деда Семена.

Дед встретил гостей без восторга и немного подобрел, только когда ему щедро плеснули чистого спирта. Пить его Семен не стал. Перелил в баночку с пластиковой крышкой и спрятал емкость где-то в кладовке. Но все равно подобрел. «Сам гоню, но это ж совсем другой продукт», – в меру довольным тоном заявил дед. Еще прочнее стал контакт, когда деду вручили пачку незатейливого копеечного курева. «Самосад тоже имеется, но это ж совсем другой продукт!» А когда выяснилось, что один из бойцов приходится деду дальним родственником, Семен окончательно растаял.

– Я к вам, сынки, претензий не имею, – признался дед. – Но больно много в последнее время тут народу шастает. И не все такие вот душевные. Бывает, бедокурят. И шибко бедокурят! В позапрошлом месяце у тетки Глафиры с хутора корову увели, в прошлом – козу, а намедни сама тетка пропала. Вот я и опасаюсь.

– Правильно, отец. – Лектор осмотрелся и кивком отправил молодого бойца азиатской наружности, который занял место пропавшего без вести адъютанта Кошмарика, к плите, сварганить ужин. – Мы вот товарища сегодня потеряли. Куда подевался – ума не приложу. Как в воду канул. Странные дела творятся.

– Какие места, такие и дела, – проронил Дышлюк.

– А чего места? – искренне удивился Семен. – Вы про станцию? Так ведь это когда стряслось! После этого тихо у нас было, спокойно. Заглядывали разве что ученые и милиция. Да браконьеры иногда. Только с прошлого года как прорвало, сплошной разброд и шатание. А еще хищники какие-то завелись. Слыхали?

– Как завелись, так и от… велись, – буркнул Дышлюк. – Постреляли всех хищников, не бойся, дед. Временно очистили твою зону и окрестности.

– Временно?

– Может, и навсегда, как повезет. Где прикорнуть можно?

– Там койка, тут диванчик. Я сам-то на печке. Еще в сенях можно, кто сырости да нечисти не боится.

– Нечисти? – Дышлюк взглянул на деда исподлобья. – Сказано тебе, постреляли всех хищников.

– А я тебе не за хищников толкую. – Семен погрозил бойцу корявым пальцем. – Нечисть по ночам бродит. Совсем другой продукт!

– Да? – Боец на секунду задумался. – Тогда ты и будешь в сенях спать. Давно с нечистью бок о бок живешь, считай, своим стал, тебя она не тронет.

– Как же?.. – Дед растерянно посмотрел на Лектора. – Не можно мне. Суставы от сырости болят. Зачем же так, сынки?

– Одну ночь потерпишь, – проронил Лектор, не удостоив Семена взглядом.

– Пошел вон. – Дышлюк вытолкал Семена из хаты.

– Что еще за нечисть? – Лектор поднял взгляд на помощника.

– Не знаю. В этой зоне твари зубастые хозяйничали. За чертей могли сойти, но… они для деда хищники. А насчет чего-то еще – я не в курсе. Может, бредит дед, крыша едет от одиночества?

– Китаец, ты слышал о нечисти?

– Нет, босс. – Молодой боец пожал плечами. – Жратва готова. Накладывать?

– Подавать. – Лектор вздохнул. – Потерянное поколение, из-за этого Интернета говорить разучились. Подашь и ступай, прогуляйся, покарауль.

– Там же… нечисть. – Китаец с опаской покосился на окошко.

– А ты крестись, – усаживаясь за стол, сказал Дышлюк. – Умеешь?

– Нет.

– Заодно научишься. Тоже пошел вон!

Дед Семен сидел на хлипкой лавочке в подворотне и сердито пыхтел самодельной папиросой. Китаец присел рядом, положил на колени автомат и уставился в сумрак. До наступления кромешной темноты, а значит, и до момента возможного появления нечисти, оставались считаные минуты.

– Ты, дед, не придумал… про нечисть?

– Тоже турнули? – Семен покосился на бойца. – Начальство! Ты у нас кто по роду-племени?

– Китаец. А чего?

– Эк тебя занесло.

– Это моих родителей еще в перестройку сюда занесло. А тебе-то чего?

– Ничего. – Семен пару раз чмокнул губами, раскуривая гаснущую папиросу. – Вспомнил поговорку вашу, китайскую. Чем выше обезьяна забирается на дерево, тем лучше видна ее задница. К любому начальству подходит.

– Я таким не стану, – убежденно заявил китаец.

– Доживешь, станешь.

– Доживу? Как это?

– Все до начальства доживают. Кто до крупного, кто до мелкого, вроде вахтера. Даст твой китайский бог, и ты доживешь.

– Хм. – Боец на секунду задумался. – А с нечистью-то чего? Набрехал?

– Собаки брешут, – чуть обиженно ответил дед. – Сам увидишь.

– Как же тут увидишь, темень кругом.

– А ты в темень не гляди. Что с боков, улавливай. Краем глаза. – Дед Семен вдруг перешел на шепот: – Во! Пошла, родимая. Слева. Видишь?

– Нет. – Китаец тоже понизил голос.

– Фигура вроде. Как в этих… магазинах городских. Кукла, на какую одежку вешают.

– Вешалка? – Китаец вскинул автомат и направил его влево.

– Сам ты вешалка! Манин кент, что ли… или как-то так. Вон крадется! Длинный такой, тощий. Чего, так и не видишь, что ли?

– Я, бля, филин тебе, да? – Китаец нервно пошарил по карманам, достал зажигалку и хрустнул колесиком по кремню.

Язычок пламени ничего не осветил, только демаскировал позицию полуночников.

– Спрячь! – потребовал Семен. – Гаси! Дурья башка!

– Сейчас загашу! – Китаец щелкнул переводчиком огня и нажал на спусковой крючок.

Выстрела не получилось. От волнения китаец забыл, что недавно сменил магазин. Сообразив, в чем проблема, боец дослал патрон, но было поздно. В темноте что-то едва слышно хлопнуло, а мгновеньем позже китайца смело с лавочки и отбросило на полсотни метров, к воротам хаты у самой околицы. Боец рухнул мешком и больше не шевелился. На звук падения никто не отреагировал. В крайней хате никто из бойцов не заночевал.

Оторопевший дед Семен выронил папироску, зажмурился и перекрестился, но второго хлопка не последовало. Таящийся в ночи «манин кент» почему-то проявил снисхождение к безоружному местному жителю. Может, просто не хотел расходовать боезапас странного оружия? Может, и так. Главное, что незнакомец сменил планы и оставил Семена в покое.

Подслеповатый на дневном свету, зато необъяснимо зоркий в темноте, глаз деда Семена без труда отследил все дальнейшие перемещения высокого худого незнакомца. Странная обтекаемая фигура легко перемахнула через забор, явно намереваясь обойти хату Семена справа. Что ж, это было правильное решение. Там «манекен» мог неплохо спрятаться в тени покосившейся баньки. Все, что происходит в доме, просматривалось с этой позиции ничуть не хуже, чем с оккупированной Семеном лавки в подворотне. Точно на баньку смотрело второе окно хаты.

Дед Семен стряхнул со штанов пепел, не по годам резво поднялся и двинулся в сторону дальней хаты. По идее, ему было нетрудно предупредить обосновавшихся в его доме непрошеных гостей, что по их души пришла «длинная тощая нечисть». Всего-то подойти к окну, выходящему на улицу, и постучать. Но Семен не стал этого делать.