Созвездие Овна, или Смерть в сто карат - Диана Кирсанова

– Я столько пережил, – губы у Антохи прыгали, и он напрасно пытался не лязгать зубами, – столько пережил! Кричал, стучал – бесполезно. Там такая акустика – весь звук вверх уходит, а дверь тяжеленная, с двух сторон цинком обитая, никто меня не слышал… Я сидел, как в склепе, чувствовал, как замерзаю – буквально! – и думал уже, что никогда…

– Да ладно тебе, вышел же, слава богу!

– Да-а, это меня гримерша вызволила, Люда. Случайно. Зашла за «клиентом» – так это у них называется, открыла дверь своим ключом. И выпустила. Это мне повезло, а то бы неизвестно…

Антон шмыгнул носом. Я смотрела на него с сочувствием; редко приходилось видеть приятеля в состоянии такой совершенно детской растерянности. Практически никогда не приходилось.

– Чертовщина какая-то, – обиженно пожаловался он.

Я невольно подскочила на месте: чертовщина! Вот то слово, сегодня весь день вертевшееся на кончике моего языка! И черт его знает почему, эта чертовщина заставила меня сунуть руку в карман куртки и нащупать там картонный прямоугольник, вчера только полученный мною от странной, тоже похожей на черта в женском обличье дамы по имени Ада. «Звоните, когда вам понадобится совет!» – сказала она.

Совет мне, безусловно, требовался. Я не была уверена, что мне необходим совет именно этой Ады, но сейчас я бы не отказалась от любого.

Еще раз недоверчиво покосившись на вытисненные блестящими черными буквами слова «Магистр Астрологии» и на цифры, обозначающие номер телефона, я потянула из кармана мобильник.

– Говорите свой адрес, я подъеду, – просто сказал мне знакомый голос с еле уловимой хрипотцой.

Мы медленно ехали по уже почти пустынным улицам в сторону выезда из Москвы – день сегодня выдался сухой и теплый, как раз такой, когда красотами осени можно наслаждаться в полную силу, и мы решили вознаградить себя за все недавно пережитое прогулкой по лесу.

Очень скоро «Фольксваген» остановился в центре почти идеально круглой поляны; под разными углами ее пересекали и убегали в тень березняка пунктиры узких тропок. Было так тихо, что безмолвие чудилось почти осязаемым.

Мы вышли из машины и зашуршали подошвами по ломкому кружеву опавшей листвы. Я присела на корточки, потрогала теплый березовый ствол – под ним даже что-то пульсировало, как у теплокровного существа. Атласная кора книзу переходила в складки шершавых морщин, я повела рукой у корней, слегка разгребла листья – рука нашла влажное, гладкое, крепкое…

– Антошка, груздь!

Тоха наклонился и присел рядом со мной. Мы осторожно очистили от листвы и мелкого лесного сора большую, размером с блюдце, беловатую шляпку с густой бахромой по окружности. На ладонях остался мучнистый след спорового порошка.

Антон вынул из-за пояса пижонский складной нож, шагнул в сторону папоротниковых зарослей, послышался его довольный зов: он наткнулся на целое груздевое семейство. Грибы хрустели под Тошкиным ножом, как огурцы, оставляя на срезе пахучую полоску млечного сока. Запах от них шел такой, что хотелось тут же, не сходя с места, присыпать шляпку крупной солью и попробовать ее на вкус. Но я была на диете…

Через несколько минут мы стояли друг против друга, довольные, раскрасневшиеся, со стопками грибных тарелок в обеих руках, и чувствовали, что минорного настроения как не бывало. Отдышавшись, Антошка вспомнил: у нас нет с собой ничего, похожего на ведро или корзину; тогда он стащил с себя свитер, и, завязав его у горловины, мы наполнили этот импровизированный короб нашей добычей, бережно разместив ее на заднем сиденье автомобиля.

Вечер густел. Тошка правил вожжами «Фольксвагена», я вкратце передавала ему наш разговор с сеньором Неунывайко, вот-вот этот долгий день должен был закончиться – но, как видно, он задался целью цеплять на себя, как репей, различные неприятности.

Стоило нам миновать коварный и пользующийся у автомобилистов дурной славой поворот, как из кустов, будто чертик из коробочки, радостно выпрыгнул ухмыляющийся гаишник. Он ловко крутил на одном пальце свой полосатый скипетр и, сделав нам знак остановиться, не спеша приближался с иезуитской ухмылочкой на удивительно глупой роже.

– Превысили скорость, – сказал он таким счастливым тоном, как будто сообщал нам результаты футбольного матча «Зенит» – «Локомотив».

– Это мы нечаянно, – дежурно, безо всякой надежды оправдался Антошка.

– Нечаянность – главный – кто? – враг нашей с вами безопасности. Больше половины – чего? – всех преступлений происходит – почему? – по неосторожности.

– Извините.

– Этого – что? – мало.

– Мы штраф заплатим.

– Конечно.

– Без квитанции.

– Ну…

– А все остальное у нас в полном порядке. Вот: техпаспорт, права, доверенность. Аптечка за задним стеклом. Ремни…

Гаишник, имея тайную цель содрать с нас побольше, сунул нос в предъявленные Антоном документы, подергал за ремень и нырнул головой в заднюю дверцу.

– А это что? Не ворованное? – ткнул он крагой в наполненный грибами свитер.

– Расчлененка, – буркнула я со злобой.

– А?

– Шутка, – поспешно сказал Тошка и незаметно наступил мне на ногу.

– Грибы… – разочарованно протянул этот Соловей-разбойник, поворошив в свитере.

– Мы можем ехать? – осведомилась я после того, как Тошка сунул ему в крагу две сторублевки.

Но работник Госавтоинспекции отпускать нас не торопился.

– Да-а, хорошо, когда – что? – имеешь возможность гулять по природе в свое удовольствие. Это говорит – о чем? – что есть много свободного времени, которого – что? – у нас, стражей порядка, не бывает… Вот вы будете зимой – что? – сидеть в тепле, пить – что? – водку, закусывать – чем? – грибами, в то время как мы здесь, на дороге, будем – что? – охранять вашу безопасность…

– Я водку не пью, – сказала я, не понимая, к чему он клонит. Антошка оказался сметливее:

– Гражданин начальник! Отполовинь ты себе этот урожай и оставь нас, ради бога, в покое…

«Оборотень в погонах» удовлетворенно кивнул, алчно сдернул с руки крагу, опять нырнул в салон «Фольксвагена» и вынырнул оттуда, нагруженный нашими груздями. Я отвернулась: обидно было до слез.

«Скажи-ка, дядя, ведь недаром ты затаился здесь с радаром?» – подумалось печально.

– Ментов бояться – руль не крутить, – постарался успокоить меня Антошка.

– Погоди, вместе поднимемся, – сказал мне Антон, когда «Фольксваген» затормозил у нашего подъезда. Приятель тщательно запирал все дверцы и перед тем, как замкнуть последнюю, осторожно вынес на руках и передал мне все так же завернутые в свитер уцелевшие после учиненного грабежа остатки наших грибов.

– И все-таки хоть что-то приятное. Из такого урожая можно…

Антон вдруг запнулся и вперил взгляд на нечто, лежавшее между полом и сиденьем. Медленно, не веря себе, он заново до середины туловища втиснулся в салон – послышалось копошение и какое-то непонятное, сдавленное фырканье, – и вот Тоха снова выпрямился, ухмыляясь во весь рот с непривычным для его физиономии выражением крайнего злорадства.

В руках у него была милицейская крага, доверху заполненная денежными купюрами.

Мы переглянулись и заржали. Этим смехом с нас обоих словно разом смыло неприятности этого дня. Приятно сознавать, что подлый гаишник сам себя наказал, забыв в нашей машине дневную выручку; но еще приятнее знать, что у нас все-таки нашелся сегодня повод для веселья!

– Получается, что ничего существенного мы так и не узнали, – подытожила я, когда чай был разлит по чашкам (хотя на этот чай я уже не могла смотреть!), и, усевшись на свои места, мы с Антоном приступили к обсуждению и сортировке добытых нами сведений.

Ада, позвонившая в дверь моей квартиры ровно десять минут назад, девять из них уже сидела в кресле с видом английской королевы, выпрямившись и поглядывая на нас удивительными глазами. Никогда до сих пор мне не приходилось видеть таких глаз – они с легкостью меняли цвет от изумрудного до янтарно-желтого, причем эта смена происходила каким-то волшебным образом: как будто со дна хрустально-чистого и такого же волшебного ручья маленькие подземные вулканчики выталкивали песчинки различных оттенков.

Антон смотрел на Аду как завороженный, и мне это активно не нравилось. В то же время я не без злорадства чувствовала, что такая Жар-птица ему не по зубам, пусть он там будет хоть сто раз невозможный красавец и перспективный представитель малого бизнеса!

– Ну отчего же? – Ада чуть прижмуривалась, когда поворачивала голову ко мне или к Антону. – Вы обнаружили новый след. И дополнительное подтверждение тому, что человек, которого вы называете Одноглазым, действительно каким-то образом связан с историей о Пропавшем Теле…

– Да, но как?

– Зачем же торопить события? Узнаем, установим. Со своей стороны, я тоже могу поведать вам немало интересного. Дело в том, что со следователем, которому поручено это дело – Алексеем Бугайцом, – меня связывает давнее и прочное знакомство. Не скажу, что он бывает очень рад, когда я появляюсь на его горизонте, но… – и тут Ада снова выдала одну из своих улыбок, которые были предназначены ею словно для самой себя, – но несколько раз я оказывала ему серьезные услуги и помогала в расследованиях[6], с чем он так или иначе вынужден считаться.