Эксперт № 28 (2013) - Эксперт Эксперт

В небольшом помещении витают ароматы домашнего уюта и детства — так и должен пахнуть деревенский хлеб.

— Я два раза хадж совершала, — вспоминает с гордостью Гельшат. — Молилась в Мекке, чтобы у меня пекарня открылась. И вот мне говорят: «Грант». Я думаю: какой такой грант? Но тут как раз глава района всех интересующихся собрал, все объяснил. Говорит, если бы не был главой, сам бы побежал в эту программу. Такой он нам толчок дал — аж зашатались. Ну, посоветовались мы с мужем. Решили: чего не вступить, бояться? И пожалуйста».

Мушараповы и впрямь не из боязливых. Двое детей есть? Есть. Дочь — врач. Сын школу закончил — появилась надежда, что станет помощником в бизнесе, а затем и его хозяином. Начинали с голого места? Начинали. За свою жизнь каким только делом не занимались. Фруктами, овощами торговали, рыбой. Даже кильку сами солили на продажу. Потом доросли до одного магазина, до второго. Так что страха уже нет. Хотя лет десять и работали если не в ноль, то едва ли выше — «только покушать и дочери на платное медучилище».

У Надира и Гельшат Мушараповых два магазина, торгующих продуктами и товарами повседневного спроса, а также мини-пекарня

Фото: Алексей Майшев

Лишь совсем недавно они стали прирастать потребительским жирком. И это не осталось незамеченным в округе. Гельшат сетует, что земляки смотрят только на их дорогую машину и большой дом. Но не хотят замечать, что они работают почти круглые сутки, только чужие деньги считают. Спекулянты, мол, купи-продай. Так и это ведь, говорит она, непросто: торговля. Там подгниет, здесь заплесневеет. А это все твои собственные деньги.

Или нанимаем, недоумевает она, людей в пекарню, делать выпечку, назначаем им зарплату — а они поработают немного и уходят: трудно, дескать, жарко, мы для них работаем, ворчат про нас, а они на джипе разъезжают.

Есть деньги — чай, работаем

Но Бог им всем судья, заключает Гельшат, болтать каждый горазд, но не все могут дело делать.

— Вот, лучше посмотрите, какой у нас духовой шкаф, а вот тестомешалочка, а здесь формы — это не формы, а мечта домохозяйки. Путь все неказистое, российское, зато надежное. И главное, все наши рецепты собственные: секретные, бабушкины. Никаких биодобавок.

Она демонстрирует свою пекарню с видом экскурсовода, которому доверили рассказать о бесценной реликвии, счастливо пополнившей музейные фонды.

— Триста тысяч рублей нам дали просто так — на оборудование. Своих немного добавили. Главное, что у нас здание под пекарню свое было — комиссию это первым делом интересовало, есть ли производственная площадь в собственности или долгосрочной аренде. Иначе нашу заявку нипочем бы не одобрили. Но мы все равно нервничали, даже тряслись, когда нам вопросы по бизнес-плану задавали, — вспоминает хозяйка. — Они спрашивали, как будем реализовывать продукцию, когда окупится оборудование, сколько работников планируем нанять.

Надир, хозяин, тем временем стоит в углу и лишь согласно поддакивает Гельшат. Сторонний человек может подумать, что главные в татарских деревенских семьях — жены. Но это ложное впечатление. Просто мужчины на деревне немногословны и долго думают, прежде чем коротко ответить, причем их ответы очень напоминают военные команды. А у Надира даже прозвище соответствующее имеется — Капитан. Отсюда и хлеб его зовется капитанским.

У Мушараповых все сложилось, как они хотели: сами производят продукт, сами его продают в своих же магазинах. Покупатель есть, даже не успевают выпекать, сколько требуется. А люди все спрашивают и спрашивают — распробовали, значит.

Появилась определенная репутация, а с ней и постоянные клиенты. Риск, конечно, был: большие объемы, а продукт скоропортящийся — полдня пролежал хлеб в лотке и уже зачерствел. Но ничего — справились.

Сейчас на Мушараповых работают трое плюс водитель. И они хотят расширяться — глава района уже предложил им здание-незавершенку.

— Выкупать будем. Есть деньги — чай, работаем, — говорит Гельшат. — Сразу надо много вложить, а потом потихоньку будет отдаваться. И я вот что еще поняла: в наше время только качество побеждает, а количество потом само приходит. Ниша заполнена? Чепуха. Делай лучше всех, работай больше всех — и ты будешь первым. А если ночью спать — у тебя ничего не будет.

Кроме этого Мушараповы хотят ввести ночную смену. Расширить ассортимент за счет тортов, лапши, макарон, пельменей ручной лепки. А почему нет, раз уже пошло-поехало дело? Тем более можно снова подать заявку на грант и приобрести уже другое оборудование, как только три года с прошлого раза пройдет.

Смазать маслом

Правда, теперь у «Лизинг-гранта» есть существенное отличие. Финансирование покупки оборудования происходит так: половина — это государственные средства, другая — свои, заявителя. Почему изменились правила? Анализ действия программы с 2009 года показал, что зачастую безвозмездно полученные деньги, пусть даже использованные целевым образом, не способствовали развитию малых предприятий, иногда дело просто-напросто умирало. А новая формула финансирования подразумевает, что раз человек решается вкладывать собственные средства, то он мотивирован и намерения у него серьезные. Но для Надира и Гельшат и половина будет хорошим подспорьем — они уже так решили.

Гельшат фотографируется, сидя на табуретке, и не перестает отдавать распоряжения своей работнице: там пора уже вынуть пирог; здесь смазать маслом корочку, чтоб красиво было; выключить вентилятор, а то тесто не взойдет.

— И как после этого говорить, что Аллаха нет? — заключает хозяйка.

Вопрос начинен очевидным ответом, как бармак — грецким орехом.

Миллион, но не сразу

Супруги Айрат и Фания Халиловы. Эта пара вступила в программу «Строительство и реконструкция семейной фермы». В свое время она стала действовать по инициативе президента Татарстана и сначала финансировалась из республиканского бюджета, затем ее бремя взял на себя федеральный бюджет. Но все равно это, в общем, местное, татарстанское изобретение.

Ее смысл прост как апельсин. Тот, кто хочет заниматься разведением крупного рогатого скота, вступает в программу и может рассчитывать на получение миллиона рублей на строительство фермы либо на реконструкцию старой или заброшенной фермы. Если проехаться по российской глубинке, можно заметить, сколько там брошенных-заброшенных коровников, с зияющими окнами, без крыш — словно после бомбардировки. Вот бы распространить такое новшество на всю Россию.

Но тут тоже свои жесткие правила. Сначала заявитель должен на свои средства возвести восемьдесят процентов фермы. И только затем на его счет перечислят деньги. Логика та же: если человек вложился сам, значит, он ответственно подходит к проекту. Сделка гарантируется трехсторонним соглашением между муниципалитетом, фермером и региональным минсельхозом.

Два года назад у Айрата и Фании Халиловых на личном подворье в коровнике было голов десять, а сейчас больше восьмидесяти, настоящая молочная ферма

Фото: Алексей Майшев

Айрат и Фания вложились и не пожалели. Взяли банковский кредит, льготный — тоже администрация помогла. Отстроили коровник на краю деревни буквально за месяц. Сначала им перевели пятьсот тысяч — приехали, проверили, как освоили. Потом еще столько же. Два года назад у них на личном подворье было голов десять, а сейчас больше восьмидесяти. Настоящая молочная ферма. А кроме того, оказалось, что у этой программы есть свои подпрограммы. Можно приобрести, скажем, оборудование для коровника — поилки, систему навозоудаления и проч. — из расчета пятьдесят на пятьдесят. То есть половина своя, половина — государственная. А можно получить субсидии на покупку племенного скота. Если одна племенная телочка стоит, допустим, восемьдесят тысяч, то смело минусуем четверть ее стоимости. А что, двадцать тысяч на дороге не валяются.

И еще один очень приятный момент. Строительство новой фермы в рамках этой программы предусматривает прокладку полукилометра асфальтово-бетонной дороги к самому коровнику.

— Мы думали, наши земляки будут косо на нас смотреть, завидовать нам, — говорят Айрат и Фания. — Но дорога все сгладила.

Ее уже проложили, причем через их родную деревню. Здесь много лет даже на уазике нельзя было проехать, а сейчас — хоть на роликовых коньках. Естественно, ничего, кроме благодарных слов, в свой адрес они не слышат.

— Надо вот как сделать, — мечтают Айрат и Фания, — в каждом конце деревни построить по ферме, и тогда вся она будет асфальтирована. Четыреста пятьдесят семей, сто сорок дворов. А, какова мысль?

Глядя на Айрата и Фанию, вслед за ними потянулись и другие — по всему району, в татарской деревне так заведено: нет сил терпеть, когда хуже, чем у соседа. Теперь в районе уже семь действующих семейных ферм. Плюс штук десять строятся. Это больше сотни рабочих мест. Для района с населением в двадцать пять тысяч — круто, другого слова не подобрать.