Дары джиннов - Элвин Гамильтон

– Пока ничего, но… – Он помялся, опустив взгляд, словно в страхе от того, что собирался сказать. – Мне пришло в голову, как заставить её заговорить.

– Пригрозить смертью? – скривилась Хала. – Не поможет. Она не раз давала понять, что не боится… во всяком случае, ей так кажется. – Золотокожая выразительно глянула на меня.

– Нет, – возразил Тамид, – кое-что она всё-таки боится потерять. То, что ценит больше всего на свете. – Он помолчал, хорошо зная, как важен его совет сейчас, когда ничего другого не остаётся. Повернулся к Хале: – Тот, кто забрал твои пальцы… Ты правда сделала с ним то, о чём говорят?

Даже я никогда не решалась спрашивать её об этом. Мало кому из демджи нравится рассказывать о своём прошлом: слишком тяжко выживать в стране под властью чужеземцев, которые стремятся уничтожить таких, как ты. Да и без галанов детей с чудесными способностями вовсю продают в рабство и убивают. Золотокожая не была исключением. Из-за неё спятила родная мать, но ещё в лагере, когда он у нас был, ходили слухи, что Хала отомстила тому, кто отрезал и продал её пальцы. Она разбила его разум вдребезги и навсегда обрушила в пучину безумия.

Вот что имел в виду Тамид. Одно дело ‒ смерть, совсем другое – жизнь без разума, гордости Лейлы и главного достоинства, за которое её ценит султан. А что такое безумие, она прекрасно знает. Её собственная мать сошла с ума, когда строила и испытывала машину. А Лейла потом забрала разум у Айет, Мухны и Узмы, ревнивых, но безобидных жён султима Кадира, и скормила их жизненную искру своему зловещему механическому творению, готовясь запустить его в полную силу на огне убитого джинна.

Пускай принцесса и не страшится смерти, но стать бессмысленным животным с пустыми глазами она не захочет.

– Правда? – допытывался Тамид, пристально глядя на Халу.

Она задумчиво провела большим пальцем трёхпалой руки по золотым губам.

– Нет, – ответила наконец, – я сделала хуже… Вам такого даже не представить.

* * *

Когда я вошла в комнату к Лейле, принцесса лежала на кровати, свернувшись в клубок. Совсем как моя двоюродная сестра Олия, когда та дулась в своём огороженном уголке общей спальни у нас в Пыль-Тропе, делая вид, что вовсе не нуждается ни в чьём внимании.

– Снова будешь стрелять в меня? – буркнула Лейла в подушку, будто случайно выставляя напоказ перебинтованную руку. Тамид постарался заштопать рану как следует: не хватало ещё пленнице впустую истечь кровью, хотя я бы заставила её мучиться подольше.

– Нет. Пришла дать тебе последний шанс сохранить свои драгоценные мозги. – Я присела на край кровати. – Видела когда-нибудь, как сходят с ума? Мне приходилось. Один парень, по имени Базет, из посёлка, где я выросла… У него будто пламя полыхало в голове, и никак нельзя было потушить. Корчился, орал с пеной у рта, бредил, и в конце концов мой дядя его пристрелил как собаку прямо на улице, из жалости, да и чтобы ни на кого не набросился. – Слушая, принцесса резко вскинулась, опершись на подушку здоровой рукой. – Так вот, Хала не только насылает иллюзии, она легко сделает с тобой то же самое: уничтожит твой разум навсегда, и, поверь, ей очень хочется это сделать.

Приоткрыв рот, Лейла с ужасом вытаращилась на меня своими огромными детскими глазищами.

– Вы не посмеете! Я вам нужна.

– До сих пор ты стоила нам больше жизней, чем помогла спасти. И потом, не навечно же твой отец запер город, когда-нибудь мы и сами выйдем наружу. Просто я хочу, чтобы люди перестали гибнуть уже сейчас. Если ты вернёшься к отцу, хоть и безмозглой, казни прекратятся, но не думаю, что ты будешь представлять для него ценность, если не сможешь больше мастерить военные игрушки. Любимой дочуркой уж точно не останешься.

Судя по бегающему взгляду, принцесса лихорадочно прикидывала цену своей откровенности.

– Куда вы собрались идти? – выпалила она наконец. Затем прищурилась и спросила уже тише: – Спасать моего брата?

Вопрос застал меня врасплох. Вот уж не думала, что он ей небезразличен. Когда Рахима арестовывали вместе с другими нашими друзьями, она назвала его предателем семьи, но сейчас в её голосе звучала робость, даже нежность. Брат есть брат, что уж тут говорить. Из множества детей султана у него одного с Лейлой была общая мать.

– Да, собираемся.

Вообще-то спасать мы хотели двоих братьев, но что Ахмед жив, принцессе знать не полагалось.

Она задумчиво пожевала губу, затем хмуро обронила:

– От дворца ведут подземные ходы… – Затем вдруг зачастила, будто старалась поскорее выговорить предательские слова: – Мне надо было напитать завесу силой от машины, и отец приказал выкопать туннели, чтобы протянуть провода. Когда пришли галаны, через один такой туннель уже вывели из гарема жён и детей и посадили на корабль в порту. Но потом все выходы заложили кирпичом.

Что ж, кирпич не огненная стена, уже легче. Я поднялась с кровати.

– Покажешь нам ходы на карте, все до одного… и не вздумай лгать, у меня есть способ проверить, – выразительно кивнула я на её забинтованную руку.

– А что толку? – усмехнулась Лейла мне в спину. Начав говорить, она не могла остановиться. – Даже если выйдете за периметр, другой завесы вам не пройти!

Уже взявшись за дверную ручку, я застыла на месте.

«Дразнит, мерзавка, испытывает моё любопытство. А вот нарочно не спрошу!.. Нет, не время и не место для мелочных обид, особенно когда идёт война».

Я медленно повернулась и задала ожидаемый вопрос:

– Что ещё за другая завеса?

– Та, что вокруг тюрьмы, где содержат ваших предателей. – Подтянув колени к подбородку, принцесса самодовольно ухмыльнулась и продолжила с издёвкой: – А откуда, ты думаешь, отец взял идею, как защитить город от врагов?

Ашра и её стена! Старая легенда всплыла в памяти, едва я увидела огненную завесу вокруг Измана. И не только у меня: имя из священных книг переходило тогда из уст в уста по всей столице. Да и как могло быть иначе? Но… неужели и Лейла говорит о стене Ашры? Ведь это означало бы, что Ахмеда с остальными пленными отправили в…

– Эремот, – кивнула она с мрачным удовлетворением. – Их держат в Эремоте.

Древнее слово вызывало невольную дрожь, которая проникала в самую душу. В незапамятные времена моя бессмертная часть уже побывала в тех страшных краях. Побывала и не забыла… Эремот упоминался в Святом писании как место, откуда явилась в мир Разрушительница со своим войском нечистых тварей, и там же её вновь